Игры Богов, или Порхание бабочки. Мир, ты весь как на ладони

– Вот всегда ты так! Как тебе надо… так сразу Никифорова! А когда мне надо… – то в кусты. Молодец! Нечего сказать!

– Манюш, ты такая дурочка! Даже не представляешь, насколько это дело может быть опасным. Я бы и рада его бросить, но не могу. Я слово дала, понимаешь?! И я его выполню, чего бы мне этого ни стоило. Просто потерпи, я потом все тебе объясню.

– А кому слово дала? – не сдавалась Мария.

– Никифорова1 – повысила голос Динавер. – Прекрати! Я себе слово дала, себе. Вот черт! Прицепилась! Больше ничего не могу сказать! Не проси!

– Все настолько серьезно?

Маня прекрасно знала, если Анри дала слово, то выполнит его обязательно. И, если она категорически против всяких объяснений, это могло означать только одно: подруга ввязалась в какое-то дерьмо и старается оградить ее, капитана криминальной службы, от всяких неожиданных неприятностей.

– Слушай, Анри, может, ты не будешь ввязываться в это дело, а? – забеспокоилась она. – Может, лучше передать его в ОСБ. Но, встретив взгляд Анри, потупилась и замолчала. – Ладно. Раз на эту тему такое табу больше говорить о нем не буду. Но буду надеяться на твое благоразумие. Скажи, ты домой давно звонила? Мама твоя была встревожена, глаза прятала, когда мы с ней разговаривали, – как обычно перескочила Никифорова на другую тему, будто спрыгнула на ходу с одного поезда, пересев на другой.

– Никак. Разводятся. – Анна-Мария не любила эту скользкую тему отношений между родителями, которые на старости лет решили пожить отдельно лишь потому, что отца перевели в головной центр управления, расположенный в Москве. А мать, не желая расставаться с работой в институте, не горела желанием менять место жительства и эту чертову работу.

– Да ладно! С чего это вдруг… У вас такая отличная семья. Я всегда завидовала, когда приходила в гости. Неужели правда?

– Правда, но я не хочу об этом говорить. – Анна-Мария отпила кофе и потянулась за следующим пирожком. – Вкуснятина! Уже забыла, когда сама готовила, – пробурчала она с набитым ртом. – Перекушу в столовой и домой спать, а то и здесь прилягу, благо кабинет отдельный и есть диван. Спасибо шефу…

– Вообще-то, он предназначался не для тебя. – Маня коротко хохотнула, сев на излюбленную тему сексуальной трепалогии. – Говорят, до твоего появления в прокуратуре работала здесь девица в звании младшего лейтенанта, делопроизводитель, так сказать. Пока жена шефа не устроила ей скандал за слишком усердную работу. Так что, это ей надо сказать спасибо за диван, а не шефу. Секретаршу убрали, а вот диванчик остался. Никифорова погладила рукой поверхность истертого гобелена, словно котенка. – Хорошее приспособление для отдыха, но лучше тебе дома спать, чтобы слухи не пошли, а то жена Протасова знаешь какая? Та еще… мегера! И, перехватив взгляд насупившейся подруги, быстро добавила. – Все, все, я побежала. Кстати, – притормозила Маня у двери, – давно хотела спросить. Ты никогда не смотришь в зеркало, когда делаешь вот так? – она игриво прикусила, а потом быстро облизнула нижнюю губу. – Это так сексуально! – хихикнула она. – Теперь понятно, почему твои оперативники хвостом за тобой бегают и от тебя ни на шаг. Очень даже интригующе выглядит! Интересно, это врожденный дефект или натренированный? – она от души расхохоталась.

– Это для тебя сексуально, а для моих оперов, это приказ «фас», ясно! – огрызнулась Анна-Мария. – И вообще…

Маня быстро подняла обе ладошки.

– Я поняла. Ухожу, но вернусь. Никифорова быстро подняла две ладошки, выставляя перед собой. И по-детски высунув язык, быстро добавила. – Это тебе за то, что заставляешь меня нервничать и переживать за тебя. Динавер, ты бы позвонила матери, а? Ей и так не сладко, а ты еще подливаешь масла в огонь своим долгосрочным молчанием, – как обычно скакнула Никифорова на другую тему.

– Маня, отвали!

Закрывшись на ключ, Анна-Мария быстро вернулась к столу и достала папку. Взгляни кто из сослуживцев на серенький переплет под номером 1—100 не догадался бы, какую он скрывает информацию. Облокотившись локтями о стол, она сжала пальцы в замок и уперла их в подбородок. В задумчивости Анри прикусила губу, но, вспомнив Манькины слова, прикрыла рот рукой. «Чертова привычка, – раздраженно подумала она. – Почему именно прикусывание губы, а не дергание за ухо, стуканье по лбу или почесывание рук, как у Филатова, который, наверное, даже не замечает, что постоянно чешет ладонь». Но привычка осталась еще с детства, когда Анри пороли за провинности, и чтобы не плакать, она переносила боль с истязаемой попки на губу, закусывая ее до крови. Ей казалось, что на лице была более заметна незаслуженная экзекуция, а заодно она так протестовала и порицала родителей.

Налив себе еще чашку кофе, Анна-Мария залезла с ногами на диван и, устроив на коленях папку, принялась, уже в который раз, изучать ее содержимое. Пухлый пакет, перетянутый праздничной тесьмой, передал ей однокурсник, Костя Лемешев, в шутку бросив, чтобы она забыла о его существовании, пока он сам его не заберет. Она и забыла. Забыла на несколько месяцев, засунув в книжный шкаф и завалив журналами, которые совершенно некогда было читать. Спроси ее кто, как могло так получиться, она и сама не смогла бы ответить. Вполне возможно, пакет и лежал бы там еще долгое время среди разного рода макулатуры, но случай помог появиться ему на свет в тот момент, когда девушки собирались в отпуск. Голова шла кругом от Машкиных звонков.

– Какой сарафан взять, сиреневый, зеленый или купить пару новеньких? – надоедала она Динавер звонками.

– Бери все,

– Какой купальник купить открытый или закрытый, или…

– Бери оба, с новым в придачу, – автоматически отвечала Анри и удивлялась, зачем так много купальников, дефилировать по пирсу, что ли?

– Ты шляпку купила? – звонила Никифорова. – Надо обязательно с полями, там ведь жарко!

Господи! До чего же Анри не любила эти сборы! Но Машкин ажиотаж накатывал как волна цунами. И, собрав все журналы из книжного шкафа, она принялась изучать их содержимое на предмет летней одежды на курорте. Вот тогда и выпал объемный пакет, перевязанный праздничной тесьмой, словно подарок. Но подарок оказался «бомбой», и вот уже почти месяц Анна-Мария не знала ни сна, ни покоя.

Глава 9

«Злой рок или судьба?»

Откинувшись на спинку дивана, Анри прикрыла веки, и тут же образ Кости Лемешева возник перед глазами, как будто они встретились только вчера, и не было этих месяцев с безмолвными вопросами, на которые она так и не нашла ответа. Анри даже не заметила, как отдалась воспоминаниям.

«Динавер, ты! Анна-Мария только ойкнула, когда совершенно неожиданно перед ней предстал молодой мужчина и, приобняв за плечи, притянул к себе. – Я так рад тебя видеть! Ань-Мань, как же ты хороша, чертовка! Нисколько не меняешься! Замужем? – тараторил он, тиская ее в объятьях. – Если нет, то я, на правах старого друга, хочу предложить тебе свою любовь и вечную дружбу.

– Костя, ты, как всегда, в своем репертуаре. – попыталась отстраниться Анри от цепких рук бывшего однокурсника. – Я вообще-то не чертовка, а капитан полиции, – вздернула она подбородок. – И что-то не припомню, чтобы мы ходили в заядлых друзьях. Так что извини, дорогой друг.

– Окей, я понял, товарищ капитан, уважаемый сотрудник доблестной прокуратуры. Больше не буду… – Костя соорудил на лице саркастическую улыбку. – Поговаривают, тебя повысят в звании или уже дали майора? Может быть, пригласишь тогда в гости, а?

– Костя, мне некогда! Шел бы ты… домой. – Анри сделала шаг в сторону подъезда, но Лемешев, захватив в плен ее локоть, заставил остановиться.

– Динавер, ты как всегда недоступна. Еще в институте мне казалось, что ты сродни телефону, где постоянно идут гудки «занято», – хохотнув, съязвил он. Но вот смотрю на тебя и не насмотрюсь, как же ты хороша, Ань-Мань! -Костя снова хотел ее обнять, но Анри вовремя отстранилась.

– Когда женщине так часто напоминают, что она хороша, это говорит только об одном: или собеседнику что-то надо, или объекту восхищения, то бишь мне, уже нечем хвастать. Так что Лемешев, у меня мало времени, говори, что тебе надо и вообще, что ты тут делаешь в такой поздний час? – сухо оборвала его Анри

– Да я просто случайно здесь оказался. Мимо проходил. Смотрю, ба! Какие люди! Не мог же я просто так уйти, даже не поздоровавшись! Лемешев неожиданно отвел ее в тень дома, подальше от уличных фонарей. Анри успела заметить, как изменились его глаза, в них отразилось беспокойство.

– Даже не думал, что встречу тебя, Ань-Мань, – продолжил Лемешев, словно и не заметил колкостей в свой адрес. – Хотелось бы напроситься на рюмочку чая, но вижу, ты не в духе. Впрочем, мне тоже некогда, так что не буду настаивать, но в следующий раз…

Никогда Лемешев не называл Анну-Марию полным именем. Только Анька или Манька, или вообще Ань-Мань. Сначала ее это злило, но потом, узнав его лучше, перестала обращать внимание. Лемешев славился на весь факультет своим легким характером и необыкновенным обаянием. В него можно было запросто влюбиться, что и делали девчонки практически всего института и не только. Костик был обходителен со всеми, но именно это всеобщее его обаяние и излишнее внимание к нему противоположного пола, отталкивало Анну-Марию. Она не терпела парней всеобщей доступности и Костю Лемешева навсегда занесла в черный список. И сколько тот не пытался, так и не смог пробить броню пренебрежения к нему своей однокурсницы.

Анри открыла глаза и грустно улыбнулась воспоминаниям. Тогда ей не показалось, что за всей пустой бравадой Лемешев был встревожен. Он старался незаметно озираться и постоянно находился в тени дома. Но именно в тот момент почему-то промелькнула нелепая мысль: женился, и как мартовский кот пытается огулять очередную кошку.

«Вот уж дура!» – в который раз отругала она себя. Косте не было необходимости прятаться и выслеживать женщин, они сами липли к нему как банные листья. Почему я тогда не обратила внимание на его тревогу и не запомнила более важные детали их неожиданной встречи? И так уж ли она была неожиданна – эта встреча? В который раз задавалась она вопросом. И сама отвечала – нет. Костик появился не случайно, и именно мне он доверил эти бумаги, которые сейчас так жгли руки. Анна-Мария машинально перебрала снимки. Ничего особенного в них не было. Встречи, рукопожатия, поездки в машинах, кроме одного: на них были запечатлены знакомые лица: Филатов, подполковник Прошин, два сотрудника прокуратуры, которых она мало знала, но неоднократно видела. Их встречи с незнакомыми ей людьми. Просто рабочий материал. Так работает ФСБ, ведя слежку за объектом. Только вот зачем надо было Лемешеву вести за ними слежку? Среди непонятных схем и тайной переписки больше никакой подсказки не было. Но еще больше поразилась она, когда, просмотрев снимки, узнала профиль Баркалова. До убийства он был одним из тех, за кем велось наблюдение. Его встречи, передача пакетов или спортивных сумок, которые спешно клались в багажник. После его убийства дело могло принять совершенно другой оборот, и иметь статус заказного убийства. Она долго рассматривала черно-белое изображение, задаваясь вопросом: кто на самом деле этот Баркалов? Что могло связывать его с сотрудниками прокуратуры?

«Ох, Костя, Костя, какую же тайну ты хранишь, и куда пропал? Почему за это время ты так и не объявился?»