Голос в трамвае

не знающий страха
белого листа.
Из его теплой, влажной глубины
сначала проступают звуки:
шк-шк-шк-шк-шк.
Это зелёные школьники-кузнечики
шуршат карандашами,
штрихуют нарастающее утро,
липовый цвет и траву
под босыми ногами
июля.

«В городском эпицентре – фонтан…»

В городском эпицентре – фонтан,
длительный взрыв восторга в безопасной среде,
броуновское движение детей,
поднимающих в воздух
звонкий шум,
стеклярус брызг,
птиц сизокрылые облака.
городская сумасшедшая
в образе аллы
шествует мимо, как каравелла,
гордо встряхивая рыжими кудрями.
дети бегут за ней стайкой,
струйки смеха брызгают из ушей.
оглянется – фррр врассыпную.
эй, воробьи, кричит она.
не обижается.
собака виляет хвостом,
провожая взглядом
улетающий шар,
а может быть, что-то ещё,
что видимо только
детям,
собакам,
птицам
и сумасшедшим

«Платье…»

Платье
тканевый колокол
бесшумно звенит на тебе
запахом сонной воды
твердит очертания тела
гулкого языка
внутри его лёгкого купола

с каждым шагом на понижение дна
всё больше в тебе от медузы
преломляясь на стыке стихий
расходишься круглыми волнами

все мы вошли в эту воду
чтобы выйти иными

осторожно
холодные ключи бьют [набат]
в теплой ладони озера

«садился за стол…»

садился за стол
с легким чувством города
брал вилку (нет) ложку (нет) ручку (нет)
открывал окно ворда
впускал в комнату белый ветер
слева слова
справа слова
вдохни не дыши
двенадцать пар (ребер) строк
рентгенограмма сознания
выходил из-за стола
с легким чувством города
внутри

«утреннюю чашку кофе…»

утреннюю чашку кофе
ставишь на след
от вчерашней утренней чашки.
если круговые следы
взгромоздить друг на друга
день за днём,
получится башня,
в которой ты заточён.
ну, не тупи,
заточи печеньку.
доброе утро,
рапунцель.

***

ягоды вызревшие без солнца

дети выросшие без любви

на вид успешные спелые смелые