Йети с маникюром, или Опасные гастроли театра двойников. Иронический околонаучный детектив

«Какая жалость, что такой красавец из ценного имеет только свою жизнь… Хотя, нет, и этого он не имеет, его жизнь зависит от стратегических планов руководителей государства и приказов командира. А моя жизнь, вернее, степень моего удовлетворения ею, зависит от степени давления на Женюсика», – подумала Наташа и начала собираться на очередное свидание с любовником.

– И как ты заставишь его на себе жениться? – спросил подполковник у своей любовницы, когда она ему радостно отчитывалась о проведенных мероприятиях. – Он ведь не дурак, считать умеет.

– Не волнуйся, дорогой. С тобой справилась, а уж с простым солдафоном чего не справиться? Только ты своё обещание не забывай – квартира в Москве…

– В Москве сразу не получится, только в Подмосковье…

– Ладно, пусть будет Подмосковье. И как выпишется из госпиталя, реши там с кем надо вопрос о его командировках, чтобы он мне поменьше глаза мозолил. А мы с тобой, мой милый, и дальше будем спокойно встречаться, и живи ты со своей клушей во всё своё удовольствие!

– Ну, ты и стерва! – восхитился подполковник, теперь уже зажмурив глаза от удовольствия, потому что женщина ласковой кошечкой скользнула ему на колени и, мурлыча, начала тереться о его пухлый животик своими бёдрами.

Вдруг она вспомнила: «В августе его в России быть не должно!»

– Я посмотрел по документам, в августе у него только заканчивается отпуск.

– Ничего не знаю! Делай, что хочешь, но чтоб его здесь не было! Пусть из отпуска отзывают, в срочную командировку направляют. Я же буду рожать в августе, и из роддома выписываться должна, якобы, с семимесячным ребенком! А вдруг он, в силу своей сознательности, припрётся с какой-нибудь Золотинкой разделить радость рождения наследника!

– А кто это – Золотинка?

– Пока сама не разобралась. Звонила какая-то дурочка, в телефоне записано «Золотинка», но не пойму, то ли сестра, то ли одноклассница, то ли просто случайная знакомая, а может быть, это она, его любимая Диночка, под такой кличкой проходит, но я её на всякий случай из игры выведу.

– Только, пожалуйста, без «мокрухи»! – шутливо замахал руками подполковник.

– Ну что ты, «мокруха» по твоей части! А мы, девочки, другими способами действуем. Если там дела сердечные, то я так сделаю, что она сама же его и прогонит, а если нет, то просто примет к сведению, что скоро на свадебке погуляет.

– А если, всё-таки, это его невеста, вдруг приедет сюда, начнет разбираться, с чего это он вдруг на тебе жениться решил? Что тогда?

– Вроде нет. Он от какой-то Диночки всё звонка ждет, да и, когда бредит, Диночку зовёт. «Дина, Диночка, девочка любимая моя…» —передразнила женщина, – Ничего, скоро только моё имя «Натулечка» произносить будет! Ведь телефоны на то и существуют, чтобы пересылать кому надо информацию, которая нужна нам для претворения нашего замысла, а также фотографии и СМСки…

Мужчина удовлетворённо погладил свой круглый животик и его щёки закрыли уши от самодовольной улыбки, а глаза превратились в узкие щёлочки. Он смотрел на голову красотки с длинными обесцвеченными волосами, расположившейся в нижней части его живота, которая безуспешно проявляла всё своё женское мастерство, пытаясь возвратить к жизни безвольно лежащую часть мужского организма. Мысли подполковника сейчас были о другом: «Ха, глупая дурочка, решила меня обыграть! Нет, девочка, ты как была, так и останешься тупой потаскушкой, не тебе играть в мужские игры, и не тебе со мной тягаться. Выйдешь замуж – всё, „гудбай, май лав, гудбай“! Ты теперь „мужняя“ жена, с мужа и спрашивай квартиру, машину. А я уже свою женушку и генерала предупредил, и даже фото показал, где я выхожу из машины рядом с пятиэтажкой, где находится „любовное гнёздышко“. Сказал, что, якобы, получил его по электронной почте от неизвестного отправителя. И объяснил своему любимому тестюшке, что на меня вышли спецы от наших потенциальных противников, и пытались эти ироды меня шантажировать тем, что обнародуют видеозаписи со сценами интимного характера, якобы, с моим участием, если я не выдам им имена наших резидентов в странах наших „западных партнёров“. Но я Родину не продаю! Я так этим шантажистам и ответил, так что теперь пусть наша контрразведка ищет, кому это понадобилось на меня такие гнусные инсинуации возводить. А если и придут к моей любимой женушке или, к Вам, не менее любимому моему тестюшке, какие-то видеозаписи, то Вы же уже знаете, что это не я, а какой-то нанятый плохой актер, которого так похоже на меня загримировали… А я не такой, я на эти выкрутасы не способен, ведь я очень люблю свою дорогую пышечку!»

Подполковник Евгений Андреевич Голдин чётко следовал принципу – прежде чем влюбляться, нужно как следует изучить тактико-технические характеристики объекта предполагаемой внезапной страсти, что он и сделал в молодости, обретя спокойную, домашнюю жену, любящую тёщу и уважаемого тестя, вот только с Наташенькой его тактика временно дала сбой.

Отставной генерал Чернец Виктор Алексеевич сидел в глубоком мягком кресле, смотрел на веселящиеся язычки пламени в камине и самодовольно щурился, понимая, что генерал – это не звание, это счастье. Для присвоения ему вожделенного звания, о котором он мечтал с детства, будучи бедным деревенским мальчишкой Витькой, генерал Чернец приложил все силы в мероприятие под названием «реорганизация». Благодаря хорошим вливаниям из Фонда помощи обездоленным, он смог хорошо материально помочь некоторым «обездоленным» на высоких должностях, после чего его перевели с полковничьей должности на генеральскую. После присвоения штанов с лампасами, в 2010 году, когда число генеральских должностей сократили везде, в центральном аппарате Минобороны, главных и центральных управлениях, в том числе, и в Генштабе, он благополучно вышел на заслуженную пенсию. Это позволило ему активно заниматься общественной деятельностью, при этом, оставаясь в сознании окружающих всё тем же влиятельным генералом.

Он задумчиво курил дорогую сигару и слушал разглагольствования своего зятя, Евгения Андреевича Голдина, о какой-то иностранной разведке, вышедшей на него и требующей сдать всю резидентуру.

«Какой он бред несёт! Подлец, но ведь врёт так складно! Ладно, пусть моя дочурка послушает, какой у неё муженек герой, как он не поддается на провокации. Ведь, наверно, попался где-то в сауне с проститутками, или какая-то ушлая девица его акробатические этюды на видео записала, а теперь денег требует. Но я своего зятя знаю, у него на первом месте – деньги, так что девочке ничего не обломится. Да и чего с него взять – сидит в штабе простым статистиком, ни к каким секретным данным никто его не допустит. Конечно, проблемка есть – уж больно он общительный, у него во всех управлениях друзья есть. Впрочем, нет, друзья у него не от его широкой души, а от моих широких возможностей. Да, сначала зятёк пользовался именем тестя и несколько раз свои делишки провернул, подложил документы на подпись кому надо, чтобы кое-кому кое-что предоставили, кое-кого кое-куда перенаправили, и, естественно, делал всё не за спасибо. Хорошо, что я вовремя пресёк, пока больших проблем это не повлекло», – так думал пожилой мужчина, глядя в окно, как его внуки играют на террасе с породистым щенком тибетского мастиффа. Щенок, похожий на маленького рыженького медвежонка, смешно кувыркался, пытался умозрительно тявкать и вилять пушистым хвостиком.

«Эх, отправить бы тебя куда-нибудь подальше, в Арктику, укреплять оборону рубежей нашей страны, да ведь толку то от тебя – ноль. Одна радость – порода в тебе есть, на здоровье не жалуешься, внуков хороших мне сделал, и на том спасибо. И выходы у тебя кое-какие есть на людей, рядом с которыми мне никак светиться нельзя, ведь делишки деликатные и сейчас обделывать надо, не на генеральскую же пенсию нашей семье жить, – завершил генерал свои размышления, подзывая к себе зятя, – Пойдем в мой кабинет, надо без баб и детей поговорить».

В кабинете генерал налил виски в два широких стакана и предложил один зятю.

– Знаешь, Евгений, дело деликатное, только тебе могу доверить, ты мне как родной сын.

– Папа, я очень ценю Ваше доверие!

– Ладно, ты мне тут не пой, это для дочери оставь. А дельце важное, с большими деньгами связано. Знаешь, что я являюсь попечителем «Фонда помощи обездоленным», на счету которого крутятся немалые денежки…

– Конечно, папа, знаю. Вы делаете благое общественное дело…

– Ладно, ты это вот так журналюгам рассказывай, а я тебе скажу, что денежки там крутятся немалые и распоряжаюсь ими я один.

– Да, ведь Вы один создали этот Фонд.

– А вот здесь ты ошибаешься. В девяностые годы, когда, при тогдашнем Президенте, решили реформировать Армию, я простым капитаном был. Наше руководство как решило: раз врагов больше нет, с Россией воевать никто не будет, то зачем нам столько вооружения, техники, военного оборудования и охотно подписывали договоры с «западными партнёрами» о сокращении вооружения. Я сидел в Управлении, разбирал документы по неликвидам, то есть, по тому, от чего избавляться решили и удивлялся, какие уникальные разработки в сфере военно-промышленного комплекса уничтожались росчерком пера. Расхищались и распродавались топливо, стройматериалы, оружие, десятки генералов становились миллионерами, а простые офицеры не получали денежного довольствия и жили в нищенских условиях. Да, впрочем, и у меня тогда этих хором не было, снимал с женой и новорожденной дочуркой скромную однушку, ждал зарплаты, которая всё не приходила. Жена, не отсидев даже одного года в декретном отпуске, вынуждена была пойти на работу, на склад, сортировщицей.

Подполковник с удивлением смотрел на тестя. Он даже не мог себе представить, что генеральша, эта солидная дама, державшая в своих руках все экономические вопросы семьи, когда-то была простой сортировщицей на складе. Да, конечно, она представляла собой тот тип женщин, у которых в семье муж – голова, а жена – шея, которая этой головой вертит, но чтобы работать на складе?! Подполковник непроизвольно оглянулся на дверь, из которой в любой момент могла появиться генеральша-сортировщица и отсортировать всех по своему усмотрению.

– Что головой крутишь? Не бойся, я тебе про наши мужские дела говорю, она в них старается не вникать, её дело – дом, хозяйство, расчёты с няней, экономкой, домработницей. Так вот, тут как раз начался вывод западной группировки войск из Германии. Сейчас об этом много написано, расследовано, но тогда мы удивлялись, зачем так быстро, хаотично выводить, оставляя всё вооружение, бросая военных на произвол судьбы, не создав элементарных условий для жизни и службы. И вот тогда стало известно о многочисленных коррупционных скандалах, связанных с продажей имущества расформированных частей. Самый известный – это когда на деньги, вырученные от такой продажи, было приобретено два автомобиля Mercedes-500, после чего к тогдашнему министру обороны Павлу Грачёву прочно приклеилась кличка Паша-Мерседес. Видя такое, я простой клерк, через которого проходили все документы, не мог оставаться равнодушным. Почему бы и мне, простому капитану, без жилья и видимых перспектив в будущем, не отщипнуть крошку с генеральского пирога? Как я оформлял кое-какие документы, рассказывать не буду, не твоего ума это дело, а вот как полученные денежки себе оставить, надо было придумать. И тут от матери письмо приходит с новостями из моего родного села Раздольное, что Ромка Бобров, Бобрик, мой одноклассник, за границу подался, в Швецию. Нет, не думай, он не беженец, а наоборот, приглашен был для работы IT-аналитиком в одну очень известную компанию, «Volvo» называется, как слишком умный для России. В школе-то мы с ним не дружили, он такой занудный был, всегда всё знал, какие-то умные книги читал, а от физкультуры вообще освобожден был по причине сильной близорукости и общей слабости здоровья. Конечно, когда мы детьми были, при первом возможном случае я его шпынял, но в последнем классе вдруг что-то со мной произошло, поумнел, что ли, и я его защищать начал от деревенских дуралеев.

– Правильно! С умными людьми дружить надо! – подобострастно поддакнул зять.

– Так вот, я поехал в Раздольное, навестить мать, а оттуда возвратился с телефоном и адресом Бобрика. Связался с ним, попросил приехать в Россию для срочного разговора. Я-то не выездной, к нему приехать не мог, но Бобрик обещание выполнил и через месяц был уже в Москве. Сели мы с ним в моей однушке и стали составлять план действий. Ему моя идея «отковыривать понемногу от генеральского пирога», понравилась. Он продумал, кому и куда реализовывать, чтобы особых проблем это не вызвало. В то время, как и сейчас, желающих повоевать было много, а оружие им всем требовалось. Я составлял документы на продажу военных резервов, он договаривался с покупателем, получал деньги и аккумулировал их на своем счете за границей. По его поручению банк должен был переводить мне в Россию, для безбедной жизни, кругленькую сумму, но куда? Сам понимаешь, у нас тоже органы безопасности не дремлют, сразу заинтересуются, откуда у скромного капитана крутая тачка и трехкомнатная квартира в центре Москвы? И тогда у Бобрика родилась идея – организовать какой-нибудь фонд, средствами которого я могу распоряжаться. Так и появился это «Фонд помощи обездоленным», я его здесь основал, возглавил, набрал скромный штат, провёл рекламные акции, оплатил обеды в столовой для бедняков, помог нескольким малоимущим семьям, о чём был сюжет даже на центральном телевидении. Теперь Фонд живет и здравствует, обездоленные радуются, а больше всех радуется наша семья, поскольку переводы из Швеции, от «неизвестного благотворителя», до сих пор позволяют жить так, как нам хочется.

– Да, я примерно так и представлял, только не знал всей схемы, – вставил своё слово молодой мужчина.

– А тебе её знать и не положено. Не по рангу, – строго зыркнул глазами генерал на зятя.

– Так какая моя задача? Что надо сделать?

– Погоди, не гони лошадей! В очередной приезд Бобрика в Москву я обратил внимание на то, что уж очень плохо он выглядит, бледный, дышит тяжело. Оказалось, что не зря он в детстве от физкультуры был освобождён – у него тяжелое заболевание, справиться с которым не смогли даже западные медицинские светила, и Бобрик медленно угасает. Тогда мы пошли к нотариусу и оформили завещание, по которому все средства, хранящиеся на счёте Бобрика, находящегося в шведском банке Swedbank, после его смерти перейдут по наследству ко мне. Но, как говорится: «Близок локоток, да не укусишь»! Пока я имею только право распоряжаться финансами, которые так и продолжают поступать со счёта в виде пожертвований в «Фонд помощи обездоленным».

– Так, я не понял, Бобрик-то уже умер?

– Да, Ромка Бобрик скончался уже больше десяти лет назад, царство ему, негодяю, небесное! И сумма на счете в Швеции за эти годы выросла значительно, ведь Бобрик, хоть и был слаб здоровьем, а умом-то слаб не был, и вложил средства в бурно развивающуюся IT-индустрию.

– Почему же, тогда, Бобрик – негодяй? Это же здорово! Ведь Вы теперь официально, по наследству, являетесь долларовым миллионером! – сказал подполковник, при этом подумав: «Как я люблю свою жену! Правильный выбор я тогда сделал, когда среди всех стройных красавиц модельной внешности, приглашённых на выпускной бал курсантов Военного финансово-экономического института, выбрал её, толстенькую девицу на кривоватых ножках. А причиной был шнурок на форменных, начищенных до блеска ботинках, который я, тогда ещё неопытный молодой лейтенант, стал от волнения так сильно затягивать, что шнурок порвался, и я опоздал на начало мероприятия. И только я видел, как эту невзрачную пухловатую коротконогую девушку привезла служебная машина с мигалкой, и как она, поцеловав солидного мужчину в военной форме с большой звёздой на погонах, назвала его папой, а он помахал ей рукой, пожелав хорошего вечера. Очаровать девушку мне было не сложно, и вот уже я – на хорошей должности в штабе, в Москве, звезды падают на погоны с завидной регулярностью, есть любящая жена, здоровые дети, и тесть – генерал».

– Являетесь, являетесь, – ворчливо продолжил свою речь генерал, – А чего ты не поинтересуешься, почему мы до сих пор здесь, а не в Швеции живём, ведь Бобрик уже 10 лет на том свете?

– Да, почему?

– Потому, что оказалось, ничто человеческое этому IT-гению не было чуждо! Кто бы мог подумать, что этот «ходячий калькулятор» может к кому-то испытывать какие-то чувства, прямо противоположные чувству дискомфорта. Оказалось, что Бобрика в Европе чувство ностальгии замучило, как это бывает со всеми эмигрантами. Вот он решил на родину съездить, посмотреть на родные березки в нашем селе Раздольное. Мать его к тому времени уже умерла, дом стоял пустой, полуразрушенный. Погулял Бобрик по деревне, потом в школу пошёл. Вот ходит Бобрик по школе, по классам, в которых ничего не изменилось с советских времён, и тут сердечко-то у него и прихватило. Вызвали фельдшера, которой оказалась молодая выпускница медицинского училища, красотка ещё та: глазки голубые с длинными ресницами, волосы русые, в длинную косу заплетенные, фигурка точёная, как песочные часы! В-общем, обалдел наш компьютерный гений от такой красоты, которую в «европах» не сыщешь – там же всё больше «эмансипэ» да разные извращенцы, вроде транссексуалов, и, не откладывая дело в долгий ящик, сделал красотке предложение руки и сердца вместе с прилагающимся ко всему этому капиталом. Я это так подробно, во всех деталях знаю, потому что мой друг перед отлётом в Стокгольм мне всё подробно рассказал, радостью делился. Он уехал и начал оформлять визу невесты для въезда в страну. По их правилам, виза невесты открывается на три месяца, а за этот срок пара должна узаконить свои отношения.

– Значит, Вы не единственный наследник, есть ещё и законная жена Бобрика?

– А вот и нет! К счастью для нас, но к несчастью для Бобрика, девушка не смогла к нему вылететь по простой причине – у неё не было загранпаспорта. Оформление заняло длительное время, потому что у неё не было прописки в Раздольном. Она жила в фельдшерском пункте, который официально жилым помещением не являлся, и зарегистрировать там человека не было возможности. Пока регистрацию оформляла, пока в райцентр ездила для оформления загранпаспорта, время прошло, и тут выяснилось, что Бобрик, кроме финансового и материального наследства, оставил ещё одно наследство в виде маленького человеческого зародыша в теле этой молодой женщины. Думаю, что она успела ему об этом сообщить, ведь он регулярно звонил из Швеции на телефон фельдшерского пункта. Время шло, и когда, наконец, были получены все документы, и новоиспеченная невеста должна была бы отбыть по месту своего будущего счастливого проживания, произошло непредвиденное – она пропала.

– И что, разве никто не искал пропавшую женщину?

– А кому её искать? У неё ни близких, ни дальних родственников не было, она сама из интерната, жить негде было после окончания медицинского училища, вот она и приехала в Раздольное, так как здесь жильё служебное предоставляли, прямо на фельдшерском пункте. С работы она уволилась, документы и полный расчёт получила, служебное жильё официально сдала и отбыла рано утром в «дальние заграницы к богатенькому муженьку». Местным женщинам оставалось только завидовать, что они остервенело и делали. Поговаривали, что в тот же день она в сельсовет телеграмму прислала, уже из аэропорта, о том, что доехала хорошо, и скоро будет садиться на рейс. Поэтому, когда, спустя месяц, пришла какая-то информация в районный отдел милиции из соседней области, что неподалёку от села Большие Болота, территориально граничащего с землями Раздольнинского сельсовета, нашли труп утопленницы, никто волноваться не стал. А зачем сообщать, если все свои живы и здоровы? И речушка эта не у нас протекает, а в их болоте начало берёт, вот пусть в своем районе и в своей области утопленников и опознают.

– А как Вы об этом узнали?

– Так Бобрик тревогу забил. Он знал, когда она должна была прилететь, сам же ей билет покупал, и просил меня встретить её в Москве с поезда, помочь добраться до аэропорта, чтобы спокойно посадить на рейс и отправить к жениху, всё-таки женщина на девятом месяце беременности. Бобрик очень хотел, чтобы его ребёнок в Швеции родился и автоматически получил шведское гражданство.

– Да, Швеция – одна из самых благополучных европейских стран, отличающаяся высоким уровнем медицинской помощи, поэтому такое желание понятно. Так Вы встретили беременную?