За пределами одиночества

После окончания расстановки стряхните с себя незримую энергетическую связь с членами той семейной системы, заместителем в которой вы только что были. Освободиться от пережитого можно любым способом из предлагаемых ниже.

По возвращению домой после семинара по семейным расстановкам всем участникам процесса – ведущему, клиенту, заместителям – хорошо проделать одну из перечисленных процедур:

• постоять некоторое время под душем, представляя, как вместе с водой с вас стекают остатки ненужной вам информации;

• с той же целью вылить себе на голову 2–3 ведра холодной воды;

• принять соляную ванну (1/2 кг или 1 кг соли на полную ванну);

• подержать открытые ладони над горящей свечой;

• если расстановка была нелегкой, постирать одежду, которая была на вас.

Если вы человек верующий, после расстановки хорошо пойти в церковь, поставить свечи, чтобы почтить память тех, кого уже нет. Также можно ставить свечи за здравие близких людей, тех, кто сегодня рядом с вами, заказывать службы, молиться. Это духовный уровень, который способен гармонизировать все нижестоящие – физический, эмоциональный, ментальный.

Не рассказывайте о своей расстановке какое-то время, хотя бы в течение 36–48 часов. Это связано с тем, что вместе с эмоциями и попытками все перевести в слова, мы выпускаем энергию из поля. А энергия эта гораздо нужнее там, чтобы завершить исцеление и сделать все необходимые преобразования. Я часто говорю:

– Не привязывайтесь к результату. Вы сделали все, что в ваших силах. Забудьте о расстановке. Через полгода спросите себя: «Что изменилось в моей жизни?» Я уверена, что вам будет о чем нам рассказать.

Посмотрите на мир новым взглядом. Чтобы жить по-другому, нужно делать что-то по-другому. Например, посмотрите на мужа, как в первый день вашего знакомства. Скажите маме, что вы ее любите, позвоните отцу, поклонитесь памяти предков.

А теперь давайте вернемся к основной теме этой главы. Приходя на расстановки, некоторые люди интересуются, не причинит ли им вред участие в них, насколько это безопасно для физического и психического здоровья, не оказывают ли расстановки деструктивного влияния на будущее человека и на его судьбу. Ответов на эти вопросы в книгах мэтров и лучших расстановщиков с мировым именем я не нашла.

Сама о безопасности в расстановках я не задумывалась – ни о своей собственной, ни о безопасности других участников расстановочного процесса. Вернее, задумалась, но не сразу. А что о ней думать? Берт Хеллингер заканчивает все расстановки, даже самые напряженные, простыми словами:

– Все свободны. Можете садиться на свои места. Спасибо.

Расстановочная работа в присутствии Гунтхарда Вебера завершается для участников легким встряхиванием с тела остатков энергии и пережитых чувств.

Немецкие расстановщики, кроме Бертольда Ульсамера, не заостряют внимания на методах предосторожности для участников расстановок. Проще говоря, «не парятся» по этому поводу.

Подводные камни

Вопрос безопасности людей, задействованных в расстановках, и моей собственной как ведущего возник через два года после начала моей постоянной практики. В ходе одной из расстановок мы неожиданно наткнулись на подводные камни, вернее, нас этими камнями практически забросало. Одна неординарная расстановка, а точнее сказать, события, произошедшие в ходе ее проведения, не на шутку меня взволновали и заставили задуматься.

* * *

Регина С. пришла разобраться в своих взаимоотношениях с сыном. Двадцатипятилетний Олег женился на женщине старше его на 12 лет и полностью прекратил общение с родителями.

– Что она с ним сделала, ума не приложу, такой хороший мальчик был. Я пыталась поговорить и с ним, и с его женой. Та сказала, как отрезала: «Не вмешивайся в нашу жизнь. А то прокляну!»

Мать очень волновалась о сыне и хотела понять его отношение к ней.

Не приняв во внимание последние слова клиентки, я попросила ее выбрать из присутствующих заместителя для себя и заместителя для сына. Люди постепенно входили в роль, прошло несколько минут, и здесь НАЧАЛОСЬ!

Женщина, которая замещала Регину, сделалась бледной, как мел, ее тело затряслось, и она стала оседать на пол. Одновременно с потолка, от соседей с третьего этажа, на нас полилась вода. За окном взорвалась петарда, и на двух машинах сработала воющая сигнализация. Репетиция конца света?!

Я даже не успела испугаться, хотя в глазах у меня тоже потемнело и закружилась голова. Будто некие силы с одной стороны давили на меня, а с другой – руководили моими действиями. Я подхватила заместительницу Регины за талию, бросила ей под ноги лист белой бумаги и велела встать на него. «Это безопасное место, здесь тебе будет хорошо!» А в это время я про себя читала и читала «Отче наш». Заместитель сына, стоящий к ней в пол-оборота, очень хотел к ней повернуться, но чувствовал себя связанным по рукам и ногам. На голову нам вместе с водой начали сыпаться куски штукатурки, расстановку мне пришлось остановить. Я вывела участников из ролей и побежала к соседям останавливать потоп. (На физическом уровне не отличающиеся чистоплотностью квартиранты из квартиры выше, китайцы, засорили рыбной шелухой раковину на кухне. Вода лилась через край, а наследники желтого императора азартно играли в нарды…)

Но что это было на непроявленном уровне? В эпицентр какой энергии мы попали? Возможно ли избегать воздействия этой разрушительной силы под названием «проклятие»? Каковы в действительности ее последствия и как от этого всего уберечься?

С тех пор я отказалась делать расстановки дома. Если в запросе клиента изначально звучит слово «проклятие», я не подвергаю заместителей его возможным ударам. Я начала применять меры предосторожности, какие только могла. В основном для заместителей. Об этих мерах я расскажу далее.

Второй случай, произошедший через год после вышеупомянутого, всерьез напугал меня и вывел из равновесия. Я осознала, что и терапевты не застрахованы от воздействия незримых, но опасных сил. В ночь после расстановки сквозь сон я почувствовала на себе сильнейшее негативное воздействие неведомой силы. Эта незримая шарообразная энергия скрутила меня в позу зародыша, обхватив меня собой, будто хотела овладеть мною, переломить через колено или высосать все соки. Все мои немыслимые потуги оказались тщетными перед этим наваждением.

* * *

Расстановка предыдущего дня коснулась прадеда клиентки, который вел разгульную жизнь и умер скоропостижно, в постели – прямо на любовнице. Жена отказалась его хоронить. Возможно, душа прадеда так и не поняла в экстазе, что она уже давно находится в ином мире. И решила «загулять» в моем сне. Я явственно ощутила присутствие силы, которая скручивала мое тело в бараний рог.

От ужаса я открыла глаза. Проснулась я с ощущением отвращения, ярости и бессилия.

Придя в себя и осознав, что происходит, я, мысленно представив перед собой прадеда клиентки, четко сказала ему:

– Ты умер, а я живу.

– Ты там, а я здесь.

– Ты в ином мире, а я на Земле.

– Твое место на небесах.

– Я сожалею, что потревожила тебя. И отпускаю.

– Покойся с миром. (Мысленно низко поклонилась.)

Прадед девушки услышал меня и мирно отнесся к моей просьбе. Больше не тревожил. Проанализировав, почему так произошло, я вспомнила недоброжелательный смешок в группе в отношении щепетильной ситуации, связанной с кончиной этого человека. В нем сквозило неуважение к этому человеку, а я ни слова не сказала в его защиту.

С тех пор я становлюсь в почтительном поклоне в один ряд вместе со своими клиентами, перед их родными и близкими с тяжелой судьбой, неординарными историями, неожиданно прерванной жизнью.

Мы, расстановщики, работаем в точке между двух миров, видимого и невидимого, созерцая только вершину этого информационно-энергетического айсберга. Работая на ощупь с тем, что таится под толщей необозримого, нужно двигаться очень бережно и с большим уважением. Берт Хеллингер не устает повторять в своих книгах: «Я не вмешиваюсь. Я останавливаюсь с уважением перед той силой, которая выше меня. Я смиряюсь».

Мастер, проживший более четверти века в энергиях расстановок, выработавший гениальное чутье и ясновидение, с уверенностью может говорить и думать таким образом…

Но что делать новоявленным расстановщикам, которых сегодня сотнями выпускают институты Москвы, Киева, Петербурга и обучают практикующие расстановщики? Как прочувствовать на 100 % ту грань, которую переступать нельзя?

После вышеупомянутых историй из моей практики вопрос о безопасности заместителей в расстановках и самих расстановщиков я задавала всем без исключения ведущим обучающих семинаров. Может быть, потому что я использовала в вопросе такие понятия, как родовое проклятие, сглаз, порча, а может из-за трудностей с переводом, ни разу исчерпывающего ответа на свой вопрос я не услышала.

Я всегда считала немцев прагматичной нацией, профессионалами, серьезными специалистами во всех сферах деятельности, в том числе и в расстановках, которые уже около 30 лет практикуют с успехом на территории Германии. По моему субъективному мнению, не могут немцы, как мы, русские, прыгать в воду, не зная броду. То есть не вовлекать людей и не вовлекаться самим в расстановки, не изучив основ безопасности, не защитив себя и окружающих от мистического и необъяснимого проявления феноменологического метода.

Я увидела, что и другие расстановщики находятся в поисках ответов на вопросы о таинственном и необъяснимом в расстановках. В частности, Бертольд Ульсамер писал: «Совершенно естественно, что расстановщики находятся в поисках объяснений. Первый шаг на пути освобождения расстановочной работы от всего таинственного состоит в том, чтобы дать ему, таинственному, название. Поэтому сегодня говорят о „знающем поле“ – понятие, введенное Альбрехтом Мааром. Или, что звучит еще сложнее, о „репрезентирующем восприятии“ (repraesentierende Wahrnehmung). Однако, как ни жаль будет услышать это всем любознательным, все это только описания, никаких объяснений. Чудесное остается. Все существующие на сегодня попытки логического разъяснения расстановок не слишком продвинулись вперед. Они просто нивелируют то существенное, что есть в расстановках».

Мне приходит на ум сравнение с огнем. Когда люди впервые сумели зажечь огонь, страх и уважение, вероятно, были чрезмерны. Со временем они научились чуть лучше управлять им. Постепенно огонь становился все более им знаком. И люди научились, со всеми возможными предосторожностями, использовать его для своих целей. Подобным образом представляются мне и расстановки.

В работе с семейными расстановками мы часто имеем дело с последствиями травматических переживаний – в индивидуальной внутренней системе, в семейно-родовой системе, а также и в организационных расстановках, в сфере общественных и коллективных отношений. Но зачастую, фокусируясь на событиях, лежащих в основе травмы, многие упускают из виду специфические ограничения, которые вызвали у клиента травматические переживания. Они включают в себя неврологические и психические нарушения. Об этом говорят многие ведущие расстановщики.

В статье «Работа с травмой и семейные расстановки: несовместимы или дополняют друг друга?» Бертольд Ульсамер обращает внимание профессиональных расстановщиков на опасность для клиента, которая может возникнуть во время расстановки и после нее. Речь идет о ретравматизации:

«Те, кто работает с травмой, знают, что попытка непосредственного разрешения травмы несет опасность ретравматизации. Справедливо ли это также и для расстановочной работы? Может ли так случиться, что расстановка поднимет такие сильные воспоминания и такие интенсивные чувства, что для клиента это будет чрезмерным, и он вернется к тому состоянию шока, которое им было уже испытано ранее? И, делая следующий шаг, может ли это произойти также и с заместителем, который представляет травмированного клиента?»