Лунитана – лунная фея

Полтора месяца пролетели незаметно. И вот уже август, грибные дожди, первые жёлтые листья на деревьях… Скоро в школу. Пора возвращаться в город.

Однажды, ближе к обеду, под окнами послышался шум мотора и призывное: «Би-и-бип!»

Нилка подпрыгнул от радости:

– Папа!

И вылетел навстречу, чуть дверь с петель не сорвал.

Обнялись.

– Ну, сын, собирай пожитки, через час отбываем домой.

Домой! Как же он, оказывается, соскучился по своей комнате с видом на проспект, по маме, по бабушке Анюте!

Через четверть часа вещи были собраны и уложены в рюкзачок. Баба Вася то помогала внуку найти носки, то хлопотала у чайника – доставала чашки, выставляла на стол бублики. Лицо её при этом было какое-то непонятное: то радостное, когда она глядела на сидящего перед ней сына, то совсем уж печальное, даже растерянное, когда взгляд её невольно останавливался на внуке, суматошно собирающимся в дорогу и забывшим в этот миг, кажется, про всё на свете.

Попили чай. Обсудили новости в мире.

– Ну всё, пора, как говорится, по коням! – сказал папа, поднимаясь из-за стола. – Прощайся, Даниил, с бабушкой Василисой. И на выход.

Прощаться…

И тут только до Нилки дошло. Будто молнией ударило. Да ведь больше этого не будет: ночных полётов на зонтике, путешествий по лесу, невероятных приключений… Не будет бабы Васи, Михайлы Потапыча, Деда Пихто, Гошеньки… А главное – не будет этой удивительной девочки, Таты. Как же без неё?

Мальчику показалось, что сердце его сейчас разорвётся на куски от внезапно нахлынувшей тоски. Он уронил рюкзачок на пол, сел на него, обхватил голову руками.

– Сын, ты чего? – встревожился папа.

– Да я… – залепетал Нилка, стараясь не показать подступивших слёз. – Я это… Я совсем забыл… Я не попрощался с одной… с одной девочкой… Она придёт, а меня нету.

– Расстроится Таточка, – подтвердила баба Вася. – Они с ней такие друзья!

– Я бы, конечно, подождал, пока твоя девушка придёт, – извиняющимся тоном сказал папа. – Но поезд ведь ждать не станет, он по расписанию ходит. Ты вот что. Ты напиши ей записку. Или письмо.

– Хорошо, – вздохнул Нилка.

Помолчал, потом спросил осторожно: – Пап, а можно, мне в будущем году на всё лето опять к бабе Васе?

– О как! – удивился папа. – Ну, даже не знаю. Мама, ты не против, если этот балбес опять…

– Да что ты, конечно, – просияла Василиса Наркисовна. – Я… Я наоборот!

– Ну лады, решено, – сказал папа.

И Нилка пошёл к себе в комнату писать письмо:

«Тата!

Я уехал. Но я вернусь.

Ты меня жди. Ладно.

Твой Даниил.»

Когда садились в машину, Нилка ещё, в последний раз, оглянулся. Старый бревенчатый дом. Крыша, местами замшелая от времени. Низкий дощатый навес над крыльцом в три ступеньки. Лужайка, где бродят куры…

Он так привык видеть это каждый день. И вдруг всё, больше не увидит…

Баба Вася смущённо, неловко чмокнула внука в макушку:

– Ну, Данила Петрович, не забывай свою старую бабку. Приезжай.

– Приеду, – уверенно пообещал Нилка. – Обязательно!

– Смотри, я буду ждать!

Стёрла тыльной стороной ладошки слезинку, помахала рукой вослед уходящей машине, вздохнула шумно:

– Ох, приедет ли?

Приедет, приедет. Обязательно приедет. И опять начнутся волнения за внука, бессонные ночи, путешествия, приключения…

Но это уже потом, в другой раз. В другой раз.