Любовь – это розы и хлыст

Наутро, узрев жену, Первый пришел в восхищение, ибо она была прекрасна, как аромат лилий, пение соловья, роса на лотосе и звездный свет. Сердце его потянулось к ней, воспламенилась плоть, и он познал жену свою, благословляя Великого, создавшего ее.

И снова шли годы, и Первый человек и жена его жили, славя Великого и возделывая землю, дабы приносила она плоды в пищу. Сердца их лежали друг к другу, и жена родила Первому двенадцать сыновей и двенадцать дочерей, которые стали родоначальниками всех народов на земле.

Однажды стояло знойное лето, и Первый возжелал искупаться в море, что омывало берега блаженного острова. Он вошел в волны и вдруг увидел существо, что было подобно его жене, однако превосходило ее красотой и статью. Она купалась и пела, расчесывая волосы, напоминавшие морские водоросли.

– Кто ты? – обратился к ней Первый.

Она обернулась, и человек был сражен сиянием ее глаз, яркостью уст, белизной влажной кожи. Она рассмеялась и сказала:

– Я дочь неба, человечек, нет тебе части со мной! Ступай к жене и ей дари свои жалкие ласки.

– Ты сама будешь моей женой, – сказал Первый. – Ибо я жажду тебя, как воды жизни.

– В одной ладони не удержать воду и огонь. Не смогу я быть твоей, покуда жива Первая. Уходи прочь.

В скорби пошел Первый к жилищу своему и увидел, как его жена сидит на пороге и месит тесто для лепешек. Взял он камень с острым краем и ударил жену в висок так, что хлынула кровь и треснула кость. Упала Первая и выпустила из рук горшок с тестом, перепачкалось тесто ее кровью. Первый дождался, когда жена его испустит последний вздох, сжал в ладони камень и пошел к морю.

На морском камне сидела дочь неба, и тело ее светилось, как перламутровая раковина. Снова засмеялась она, увидев человека:

– Что, человечек, ты опять пришел просить моих ласк?

– Я беру тебя в жены, ибо Первой больше нет, – сказал человек.

– Куда же ты дел ее?

– Вот этим камнем, – Первый поднял ладонь. – Я пробил ей висок до кости. Я дождался ее последнего вздоха и пришел к тебе. Идем со мной, возлюбленная.

И дочь неба вошла в жилище Первого человека, и испекла лепешки из окровавленного теста, и кормила тем мужа своего. Тело же Первой жены бросили в глубокое ущелье, на дне которого не таял лед.

Снова шло время, дочь неба родила первому человеку двенадцать сыновей и двенадцать дочерей, и населили они небесный свод и стали править детьми Первой жены. Те возмутились духом и пришли к отцу своему, и сказали:

– Отец наш, где мать наша?

– Разве я сторож матери вашей? – ответил Первый человек. – Ступайте прочь!

И они пошли, и обошли весь блаженный остров, поднимаясь на вершины и опускаясь в пропасти. И на дне глубокого ущелья они нашли тело матери своей, вмерзшее в лед. Они подняли плач, и вопль этот достиг ушей Великого, и спросил Он о причине этого плача.

Дети Первой жены сказали:

– О Владыка, отец наш убил мать нашу и поистине достоин жестокого наказания!

Вопросил Великий:

– Где ты, Первый?

Первый ответил:

– Я здесь, в винограднике, ибо услышал голос Твой и убоялся.

– Отчего же ты не убоялся Меня, когда убивал свою Первую жену?

– Оттого, что возжелал дочь неба сильнее, чем благоволение в очах Твоих.

Прогневался Великий на Первого человека и новую жену его, и прогнал их с блаженного острова. И было: дети Первой жены воевали против детей дочери неба, и шла эта битва сорок дней и сорок ночей. Когда же осталось по два мужчины и две женщины с каждой стороны, Великий вмешался и приказал прекратить битву. Черноволосым потомкам Первой жены Он отдал теплые земли, плодоносные деревья и реки со сладкой водой, а белокурым детям дочери неба повелел владеть землями холодными и бесплодными, и реками, воды которых горьки. И положил вражду меж ними до тех пор, пока не восстанет ото сна Своего. И уснул Великий, восскорбев в сердце о творении Своем. Люди же ожесточились и продолжали умножать преступления свои. Всю же вину за содеянное они возлагали на жен своих, ибо через смерть Первой жены пришла в мир смерть, а через коварство Второй пришло в мир Зло…»

Професса закончила читать и остро поглядела на меня. Я растерянно молчала. Мне была непонятна вся эта история с женами Первого человека и гневе Великого Спящего. Няня часто молилась Спящему и приучала молиться меня, говоря, что Спящий всемогущ и милосерден и слышит наши молитвы даже во сне. А из этой истории выходило что-то непонятное. Как мог Спящий, если Он всемогущ, допустить гибель Первой жены? И вообще, почему Он уснул, когда люди так нуждаются в Нем?

– Вы хотите что-то сказать, доминика? – спросила менторша.

– Да, професса, – я тоже встала и принялась ходить по комнате. Она следила за мной с непонятным выражением лица. – Я не знала, что Великий Спящий такой… такой трус.

Професса поднесла ладонь к губам, словно хотела улыбнуться и скрыть улыбку.

– Поясните ваши слова, доминика, – потребовала она приглушенно.

– Я всего лишь маленькая девочка, но даже я знаю, что хороший пастух всегда заботится о своих овцах, а виноградарь ухаживает за лозами, чтобы они принесли урожай. Они – всего лишь люди, но им присуще чувство ответственности за овец и виноград. А Великий Спящий создал Первого человека и жену, и бросил их на произвол судьбы…

– Это не так, – сказала професса.

– Тогда почему Он допустил, чтобы Первый человек убил свою жену и взял другую? Разве Он не мог не дать свершиться злу?

– Мог. Но дело в том, доминика, что человек получил от Него свободную волю, а значит, получил власть самостоятельно решать, что делать, а что – нет. Убийство было свободным выбором Первого человека.

– Не понимаю, – пробормотала я. – Значит, можно убивать, грабить, лгать только потому, что обладаешь свободной волей делать это или не делать?

– Да, – кивнула менторша. – Но вы должны помнить, доминика, что свободной волей к добру и злу обладают только мужчины. Женщина со времен гибели Первой жены не имеет воли и во всем должна подчиняться мужчинам.

– Почему?

– Потому что она неразумна и склонна только ко злу и разрушению. Только мужчина может обуздать строптивый женский нрав. Лишь находясь во власти мужчины, женщина имеет ценность, ибо ей положено служить мужу и продолжать человеческий род до тех пор, пока Спящий не проснется.

– А когда Он проснется, Он… что? Что сделает?

– Об этом Первосвященник Спящего ничего не говорил. Однако многие искатели мудрости предполагают, что, пробудившись, Спящий уничтожит всё сущее, ибо на самом деле оно – лишь Его сон.

– Тогда зачем же Он всё творил?

– Мы не можем этого знать, доминика. Его пути и желания неисповедимы.

– Это очень глупо! – решительно сказала я. – Сначала сотворить, потом заснуть, а потом – проснуться и всё уничтожить! Так поступают только сопливые малолетки, когда лепят из глины домики, а через минуту уже ломают их!

– Пройдет время, и вы всё поймете, доминика.

– Вряд ли, – я покачала головой. – Мы сегодня еще будем заниматься Священной историей?

– Нет, доминика. Идемте на прогулку. Ваша матушка озабочена тем, что вы слишком много времени проводите в комнатах.

– Вот уж не поверю, – пробурчала я. – Моя мать меня почти не замечает. По-моему, ей все равно, разгуливаю ли я по замку или отправилась в виноградники.