Яд Империи

Сегодня Нина ждала важного гостя. Закрыв аптеку на закате солнца, аптекарша прошла через внутренний двор и сняла с калитки наброшенную цепь. Шторм сегодня разыгрался серьезный. Нина порадовалась, что успела навесы сложить во дворе заранее. Ожидая гостя, села растирать в ступице лаванду, что взяла сегодня у франкского купца задорого. Но без лаванды никак – во многие снадобья Нина ее добавляла. И аромат у нее приятный, и красноту снимает, и душу успокоит.

Прислушиваясь к шуму ветра, Нина вспоминала, как, много лет назад, Анастас впервые дал ей в руки ступицу для трав. Завораживала Нину аптека: запахи, сосуды, свет от лампады бросал тени, руки Анастаса летали над столом сноровисто, к полкам, опять к столу. Добавить, растереть, прошептать молитву, смешать, поднести к свету взбалтывая. Жаром тянуло от крохотной печки, Нина завороженно смотрела на волшебство в искрящемся венецианском сосуде. Так он к ней в ее снах и приходит порой: высокий, худой, со взъерошенным чернявым чубом, смотрящий сквозь цветное стекло.

На тихий стук калитки Нина подняла голову. Увидев знакомый крупный силуэт в двери, она встала и поклонилась гостю. Тот кивнул, прошёл к лавке с подушками, и, устроившись поудобнее, завёл разговор о недавних событиях на форуме. Беседа текла ровно, слушая комментарии гостя про переодевшегося женщиной вора, которого поймали, да в назидание с задранной юбкой на голову прогнали по всей Мезе, Нина смеялась, просила рассказать, что ещё случилось. Гость, отпив поднесённого вина, перешёл к главному. Шепотом велась беседа. Аптекарша охала, качала головой, вздыхала. Попросила гостя подождать, вышла в пристройку, где хранила запасы. Пока она отсутствовала, тот встал и подошёл к полкам, разглядывал надписи, привязанные на сосудах и горшках.

– Возьми, почтенный, – Нина протянула ему невысокий глиняный кувшин, – четверть секстария в день должно быть достаточно.

Посетитель спрятал сосуд в широкий кошель на поясе, выудил оттуда монеты. Нина покачала головой. Тот вздохнул, снял с пальца серебряное кольцо:

– Бери, не спорь со мной.

Нина собралась с духом:

– Просить тебя хочу о милости, господин.

– Какая милость, Нина? Мы ж как родственники – говори прямо, что тебе душу гложет.

И рассказала она ему все про отравленного мальчика, про сикофанта, что аптеку грозился закрыть, да про шелковую тунику с вышивкой. А заодно и про ночной визит вора.

– Скажи мне, господин, как быть? Отравителя найти надо, не только в аптеке дело, что-то мне подсказывает, что опять будет беда. Он же смотрел, как дите умирает. Какое сердце это выдержит?

Долго сидел гость, глядя на огонек свечи. Нина вина предложила, отмахнулся. Наконец произнес:

– Я должен подумать, Нина. Непросто тут все. Я за тобой пришлю на днях – василиса хотела сама с тобой насчет притираний и снадобий поговорить. Придешь во дворец, отвечай только если спрашивают, смотри по сторонам, да молчи про мальчика пока что. А после я опять зайду ввечеру.

Нина лишь кивнула, не доверяя голосу. Сердце забилось высоко, у самого горла. Во дворец! Императрицу увидит, да говорить с ней будет? Господи, сохрани, страшно-то как.

Закрыв за гостем калитку, Нина опустила занавеси на окошках, вынесла ужин Павлосу, да тунику льняную, от Анастаса оставшуюся. Охранник ее уже устроился под навесом, на принесенной соломе, таращился в ночное небо.

Войдя в дом, Нина заперла дверь, погасила свечи, и долго молилась перед сном, вспоминая, как впервые повстречалась с сегодняшним важным посетителем.

––

В тот памятный вечер Нина занялась подсчетами запасов трав и масел, когда падающий сквозь легкую занавеску закатный луч солнца загородила чья-то крупная фигура. Посетитель постоял на пороге, не решаясь позвать хозяев, даже сделал шаг назад. Нина сама поднялась и вышла к двери. Отодвинув занавеску, она слегка поклонилась и пригласила гостя войти. Заходящее солнце слепило, не позволяя разглядеть лицо пришедшего.

Когда посетитель вошел и повернулся к свету, Нина едва не охнула. Вошедшего она знала прекрасно, но ей и в голову не могло прийти, что этот человек удостоит когда-либо своим вниманием ее скромную аптеку. Опомнившись, она предложила гостю сесть на деревянную скамью с подушками, кинулась к столу, налила в расписную глиняную чашу ароматного освежающего питья, настоянного на кислых яблоках и фенхеле, подала гостю. Мысленно посетовала, что не достала драгоценный кубок, что подарил ювелир, чью дочь Анастас вылечил от припадков.

Гость молчал, лишь кивком головы поблагодарил за подношение. Глаза его пытливо разглядывали Нину, скромную обстановку аптеки, открытые сундуки с травами, тонкие невысокие кувшины выставленные вдоль стены.

Наконец он остановил глаза на хозяйке аптеки и высоким, характерным для евнухов голосом обратился к ней:

– Тебя зовут Нина Кориарис. Ты меня знаешь?

Аптекарша, уже успокоившись, произнесла:

– Да, великий…

– Гость поднял руку, останавливая ее от произнесения его имени и титула вслух.

– Расскажи мне про твою приемную мать, – сказал он, – Расскажи про Дору.

Закрыв сундук, Нина опустилась на него, сама разглядывая гостя. Он был немного младше ее, лицо его было безбородым, бледная кожа чуть отливала желтизной, под глазами залегли тени. От него веяло дорогим розовым маслом и немного амброй.

Вздохнув, Нина начала свой рассказ. Разговор закончился в ночи. Аптекарша устала, глаза ее припухли от слез. Гость изредка задавал вопросы, сохраняя спокойное выражение лица, лишь задерживал дыхание, когда Нина говорила про походы Доры к дворцовым воротам. Рассказ плавно перетек на Анастаса, на аптеку.

Наконец сдержанно поблагодарив хозяйку гость поднялся, аккуратно поправил складки шелковой туники под богатым поясом. Закутался плотнее в простой темный плащ, набросив край его на голову, чтобы скрыть лицо, и вышел.

Нина опустилась на ту же скамью, где сидел гость. Усталость накрыла ее, еле хватало сил запереть сундуки. От потрясения женщина никак не могла собраться с мыслями. Не смела она и думать, что в ее аптеку когда-либо войдет великий паракимомен Василий Ноф, советник императора, внебрачный сын прежнего василевса Романа, человек, который, по слухам, и управлял империей.

Вспомнились Нине разговоры, что вели Анастас и Калокир, который она случайно услышала. Калокир тогда сказал, что сын Доры во дворце занимает высокое положение, и император к нему благоволит, хотя он и бастард, рожденный не в законном браке.

Весь Константинополь знал, что паракимомен Василий рожден от императора Романа дворцовой рабыней. И что отец оскопил его в младенчестве, чтобы не претендовал бастард на трон. А что стало с той рабыней никто не ведал. Кто-то говорил, что сослали ее а дальние окраины, кто-то – что она наложила на себя руки и бродит призраком по садам и галереям дворца. Неужели Дора… Нина перекрестилась.

А через пару дней прислали за притираниями. Сначала пришла служанка, в одежде, что не каждому горожанину по карману, попросила разных снадобий на пробу. И оставила щедрую оплату. И еще через неделю прислали за товаром. А потом потянулись заказы один за другим, да так, что Нина начала подумывать об ученице – уже едва справлялась.

А теперь вон, гляди-ка, и во дворец позвали. Вот и не спится Нине, все про приглашение думает. Дворцовым церемониям она не обучена, вдруг что-то скажет невпопад, или поклонится неправильно. Да и нарядов у нее нет, чтобы к императрице ходить. Вот ведь теперь забота еще. Надо бы новую столу купить, а то и далматик. Да и тунику шелковую бы. А где столько денег взять? Нина долго ворочалась, не могла уснуть. В конце концов, рассердилась на себя. Раз зовут, значит ее умение притирания готовить понадобилось, а не одежа нарядная. Этого добра у них во дворце и без нее навалом. С такой мыслью наконец уснула.

И приснился Нине сон, как стоит она на берегу моря босая. А позади нее деревья диковинные с ароматными цветами, птицы поют сладкоголосые. И вдруг чувствует Нина, что ноги ее в песок затягивает. Она переступает назад, чтобы высвободиться, да вода поднимается, и опять ступни в песок погружаются. А волна все сильнее, назойливее, вот уже и край столы намочила. Нина все пятится, вода подступает, птицы кричат воронами. И лицо Анастаса из волны на нее смотрит. И голос хрипло произносит: спаси его, не допусти беды. С криком проснулась Нина. Сердце колотится, ноги поджала, обхватила колени руками, застонала от ужаса.

Что сей сон значит? Кого спасать надо? Зачем ты покинул меня, Анастас? Уж второй год пошел, как одна. Тяжко.

Глава 6

Масло ароматное

Растереть в ступице 2 средних меры семян лаванды и 1 меру овсяных зерен. Переложить в горшок глиняный или стеклянный сосуд, наливать протомленное масло оливковое, пока не покроет семена. И на три зерна повыше. Выставить на окно на солнце, на два дня. Опрокинуть на чистую холстину на другом горшке. Отжать семена. Масло разлить в малые сосуды и запечатать, спустить в погреб. Проверять на цвет и запах перед продажей. Что за месяц, другой не уйдет, вылить.

На этом масле готовить густые притирания хорошо и просто для тела использовать.

Из аптекарских записей Нины Кориарис

Поутру Нина решила наведаться в гавань, где убитого парнишку нашли. Сикофант, конечно, всех расспросил, да с аптекаршей делиться не станет. А бывает, что сикофанту не расскажешь, то соседу или знакомому и выболтаешь. Поговорит Нина со стражниками, с лодочниками, может что и выяснит.

Пришла она к воротам, что вели в гавань Феодосия из города. Глянула на высокую стену, залитую утренним солнцем. Толщина стены этой, говорят, более пятнадцати пусов[23 - Пус – греческий фут, примерно 30 сантиметров]. А высотой и вовсе сорок пусов. Да башни охранные восьмиугольные вдоль всей стены. Хорошо город защищен от врагов. Да вот от своих душегубов нечем защититься, да детей никак не уберечь.

Ворота были открыты, люди деловито спешили кто куда. Многие были и в иноземных платьях. Отовсюду слышалась разноязыкая речь. Крикливые разносчики воды и лепешек перекрывали общий шум. Продажные девицы с непокрытой головой и в тонких туниках завлекали клиентов уже с утра.

Два молодых стратиота беседовали в стороне от ворот. Нина к ним и подошла.

– Здравия вам, почтенные воины. Куда направляетесь? На дозор или уже отдыхать?

– Сменили нас только что. А тебе, уважаемая, какая печаль? – один их них окинул женщину взглядом. Нечасто почтенные с виду горожанки так запросто к мужчинам подходят.

– Да я хотела найти того стратиота, что ко мне приходил позвать меня в день, когда мальчика отравленного нашли. Не знаете, где найти его? Поговорить я с ним хотела, пораспрашивать что видел да слышал в ту ночь, когда мальчика убитого нашли. Я Нина, аптекарша.

Воины переглянулись. А она тем временем откинула плат с корзинки, где лежал хлеб, сыр, яблоки, предложила собеседникам. Те отказываться не стали, угостились да поблагодарили. А Нина опять завела речь про давешнее убийство. Солдаты в ту ночь ни ворота, ни стену не охраняли, лишь подтвердили, что шторм был, не слышал никто и ничего.

– А ворота ведь на ночь запирают, как же душегуб туда пробрался, да потом обратно в город вошел?