Детективы из Бродячего цирка

Дог резко повернул и побежал на пирс, где раскинул шатёр цирк. Сыщик знал, что зрители придут на премьеру нарядные. Дамы – в длинных платьях и шляпках с павлиньими перьями. Господа – во фраках с живыми бабочками вместо галстуков. Событие года как-никак! Пёс в обычном запылённом плаще и «хвост» в неизвестно какой одежде будут выделяться на фоне зрителей.

Издалека Шмитт увидел афишу цирка и украшенный гирляндами шатёр в голубую и белую полоску. Он почуял запах сахарной ваты и яблок в карамели. Прислушался, надеясь различить голоса зрителей, но… голосов не было. Зрителей в цирке не было. Пустота и тишина!

У входа в шатёр висела табличка:

Представление отменяется!

Цирка не будет!

Оставьте меня одного!

Уходите!

Жизнь не удалась!

Все – плохие, я один – хороший! [1 - Сокращённый вариант надписи на табличке. С полной версией вы можете ознакомиться по адресу: Плюх-бух, Мокрое озеро, Одинокий пирс, цирковой шатёр № 1. Знакомиться с полной версией НЕ РЕКОМЕНДУЕМ. В ней очень много жалоб, от которых заболит голова.]

Сыщик прочёл все жалобы и… чихнул. Снова. Громко. Очень громко.

– Ап Чхи, – услышал он в ответ.

Но расстроиться из-за «хвоста» не успел, потому что его самого дёрнули за хвост. Собственный.

– Ой! – крикнул дог Шмитт.

– Ай! – передразнил его кто-то и дёрнул за хвост ещё разок. – Я Ап Чхи! Надоел уже звать: Ап Чхи, Ап Чхи, Ап Чхи, Ап Чхи! По всему городу за тобой хожу. Чего надо?

Помоги догу дойти до цирка так, чтобы его следы не пересеклись со следами «хвоста»

Сыщик посмотрел вниз. «Хвост» держал его за хвост, недовольно покачивал длинными усами и щурил глаза за толстыми стёклами огромных круглых очков.

– Я тебя не звал, – удивлённо сказал дог.

– А кто повторял: «Ап Чхи, Ап Чхи, Ап Чхи»?! Меня зовут Ап Чхи! Я очень спокойный крот, но… – «Хвост», оказавшийся очень спокойным кротом, топнул лапой.

– Я… это… чихал, – смутился Шмитт. – Я всегда чихаю, когда рядом нарушают закон. Или едят пончики…

– Пончиков рядом нет, – подметил крот и уселся на траву.

Он закрыл огромные глаза и замычал.

– Что ты делаешь? – испугался дог Шмитт.

– Медитирую, – открыл один глаз крот, – так лучше думается.

– А над чем ты думаешь? – уточнил сыщик.

Крот Ап Чхи открыл второй глаз, подскочил, поднял указательный палец и тихо-тихо произнёс:

– Ты чихаешь, когда нарушают закон или едят пончики. Пончиков поблизости нет. Значит, – крот зашептал: – Рядом совершают преступление!

– А-а-а-а, – махнул лапой сыщик. – Это и ежу понятно.

– Какому ежу? – взволнованно уточнил крот, протирая стёкла очков. – Не вижу никаких ежей. Ты должен распутать это преступление.

Дог Шмитт тяжело вздохнул. Он вспомнил о значке полицейского, оставленном в верхнем ящике стола, о машинах с мигалками и петушиными сиренами, о пончиках с глазурью. Всю жизнь он только тем и занимался, что ловил преступников.

– Не могу, я больше не полицейский, – печально сказал пёс. – Меня отправили на пенсию.

– А тебе запретили разгадывать загадки? – уточнил крот Ап Чхи, нетерпеливо постукивая лапой.

– Нет. Сказали «делать целыми днями что душе угодно», – вспомнил наставления бобтейла Квентина бывший полицейский и аж тявкнул от радости: – А моей душе угодно распутывать преступления!

Крот Ап Чхи довольно сложил лапы на груди и задрал нос так высоко, что очки упали на землю.

– Осталось это преступление найти, – не замечая ползающего по земле крота, твёрдо сказал дог Шмитт.

Виляя хвостом, он храбро вошёл в цирковой шатёр.

Глава 2

Один против всех, а все – не в курсе

Один старый ворчун лучше новых двух.

Потому что и одного вынести сложно.

– Пошли вон. Оставьте меня одного. Проваливайте, – ворчал кто-то посреди цирковой арены. Затем хриплый голос сорвался на обиженный писк. Мышиный писк: – Неблагодарные!

Хозяин голоса, серый мыш[2 - Мыш Максимилиан автору:– Безобразие! Какая я тебе мышь? Сама ты мышь! С мягким знаком. Я мыш. Мыш – это звучит гордо! Хоть и неправильно…] в малиновом сюртуке, шмыгнул длинным носом, дёрнул затёкшей лапой и заметил, что за ним наблюдают четыре глаза. Два больших – увеличенных стёклами очков, и два блестящих – в тени широкополой шляпы.

Мыш дёрнул за шнурок, и цирковая арена перестала быть тёмной. Его сгорбленную фигурку осветил мощный луч прожектора. Мыш поднялся на цыпочки, чтобы казаться выше, поднял лапки и запричитал:

– Ох, я бедный одинокий мыш! Все меня оставили, все покинули! Никому я не нужен! Никто меня не любит!

Причитал мыш типичным мышиным голоском – высоким, пронзительным и ну очень неприятным. Крот, который плохо видел, но отлично слышал, попытался зарыться в землю, наткнулся лбом на деревянную балку и передумал прятаться. Вместо этого он достал из-за пазухи пару затычек для ушей в форме морковок, сел в позу лотоса и замычал.

Дог Шмитт посмотрел на медитирующего крота, потом перевёл взгляд на причитающего мыша, который уже валялся на полу, и решил… подождать, пока все успокоятся.

– Эй! Чем вы там занимаетесь?! – завизжал мыш, наблюдая за медитирующим кротом и застывшим псом. – Мне нужна помощь, а вы… вы… ничего не делаете!

– Сработало, – обрадовался дог, хлопнул по спине мычащего крота и подал лапу мышу: – Сыщик Шмитт к твоим услугам.

– Сыщик? Тогда ищи! – взорвался мыш. – Все пропали, все до единого! Где это видано, чтобы цирк да без артистов?!

Мыш всё тараторил и тараторил. Потом вспомнил, что забыл представиться:

– Я Максимилиан. Главный здесь. За всё отвечаю, всё делаю, всем помогаю…