Хантер

А вот живые татуировки… такие только верховные йольфы носили, представители аристократии.

И если Хан правильно помнил геральдику (а он помнил ее правильно) дракон и птица-ворон были символами одного из самых древних и знатных йольфских родов – рода Рантиэль.

Даже слабые йольфы Рантиэль были превосходными малефиками – темная магия этого рода была заточена под всевозможные сглазы и проклятья.

Но татуировки носил лишь глава рода – Рей Рантиэль, более известный, как Темный Малефик. Его магический потенциал был равен силе самого короля йольфов, а кое-кто и поговаривал, что даже превосходил ее.

Дело проклятой деревушки пахло самыми темными глубинами нави.

Пытаясь узнать свое происхождение, Хан многое изучил о йольфах, эльфах, вечной войне и пророчестве об обещанном ребенке. И Рей Рантиэль выделялся на фоне всего изученного.

Уже давно возмужавший, Темный Малефик, активно исследовал магию йольфов, отставив личную жизнь и женитьбу на второй план, и теперь Хан понимал почему.

Но кроме шуток, Рей добился больших успехов как в некромантии, так и в проклятиях, и в создании и управлении нежитью. Благодаря его армии личей йольфы не так давно смогли отхватить у эльфов несколько людских королевств.

И если всех темных высших, с их магией смерти, можно было бы назвать злом, то Рей, несомненно, являлся его апофеозом.

Так что теперь будет?

Хан снял проклятье, а староста обещал присмотреть за смесками, но если Темный Малефик вдруг решит вернуться в эту деревушку… Да и сбежавшая девчонка радости не добавляла – а ну как у нее снова смесок родился? Знал бы Хан о ней, да о Рее раньше…

Хотя, что бы это изменило? И без того догадывался, что проклятье не рядовой йольф накладывал.

Сделанного все равно не воротишь, да и Темный Малефик вряд ли в эту деревню вернется, а сбежавшая девчонка теперь уже женщина. Своих она точно не выдаст, ведь у нее там сын остался.

Хан пришпорил лошадку, размышляя, куда бы направиться теперь, как копыта животного зачерпнули воздух, снизу раскрылась пропасть, и ведьмак полетел туда, не успев ничего сообразить.

Глава 4. И овцы сыты, и волки целы

Приземление, вопреки ожиданиям, оказалось мягким – копыта лошади плавно опустились на темную каменную плитку, жалобно звякнув в воцарившейся вдруг тишине.

Хан соскочил с кобылы, в мгновение ока обнажив свои кинжалы. Оскалился, радуясь, что зубы сейчас не сточены. Сорвал повязку с ведьмачьего глаза и понял, что попался.

Маг.

Да не просто какой-нибудь чародей, способный, разве что фейерверк цветистый устроить, а настоящий, сильный маг.

И сейчас Хан находился в его башне, где даже камни ему помогали.

Это не с нечистью бороться – против толкового волшебника ни кинжалы, ни зубы не сдюжат. Особенно, когда он готовился к встрече.

Наверно, если бы все маги смогли объединиться, то они отвоевали бы людям независимость. Но, на счастье высших, магам это было неинтересно – ими владела жажда знаний, как ведьмаками владел голод.

Нет, многие маги оказывали помощь смертным, например, снимая проклятья, или продавая им свои амулеты. Однако, в основном, этим занимались лишь слабые чародеи, либо ученики.

По-настоящему сильных, способных на великие вещи магов мало что волновало в этом мире, и здесь заключался великий парадокс – люди, могущие практически все, не хотели делать абсолютно ничего.

Правда, как и везде, исключения все же встречались – некоторыми чародеями, помимо жажды знаний, владела еще и жажда власти. Правда, сил у таких обычно бывало как раз-таки совсем немного.

Хан видел магов прежде лишь издалека. И то, даже не самих магов, а их башни, которые они строили, дабы накапливать себе чары и желая оказаться ближе к источникам высшей силы.

Этого «издалека» Хантеру вполне хватило. Не волновали его маги – не связывал он отчего-то с ними свое доведьмачье прошлое.

Он больше высшими интересовался.

– Ведьмак?! – в голосе мага, поймавшего его в ловушку, слышалось неприкрытое удивление, будто ожидал он увидеть здесь кого-то совершенно другого.

Впрочем, выяснять кого именно, Хан не стал. Как и не стал дожидаться от мага каких-либо действий – ведьмачий глаз говорил ему, что это не ученик, а полноценный, весьма сильный чародей.

Поэтому-то Хан вскочил обратно на свою лошадь, пришпорил ее что есть мочи, и торопливо зажал в кулаке простой кусочек дерева, который всегда висел у него на шее, скрытый от посторонних глаз.

Ловушка мага была хороша всем – наверно, из нее не смог бы выбраться и сам Темный Малефик. Но, к счастью Хана, выплетая заклятия магией высшей, чародей недооценил магию низшую, какую испокон веков употребляла нечисть. А может, и не знал он нюансов и истинной мощи навьей силы – зачем, если ей только из нави вышедшие пользоваться и могут?

Это сыграло ведьмаку на руку, потому что деревяшка на его шее была непростой, а с секретом. Ее Хану Усур подарил, и открывал этот подарок зеленую тропу. Из любой точки двух империй прямиком в лес молодого лешака. Ведьмак им пользовался, когда на путь долгий времени зазря терять не хотел.

Был еще у Хантера вариант от мага скрыться – по нави пробежать. Да только тогда бы и с кобылкой, и с деньгами, и со всеми вещами пришлось бы расстаться, а этого ведьмак не хотел. Впрочем, не сработал бы ключ лешего – пришлось бы так, но ключ все же сработал.

За мгновение до перехода Хану показалось, что кто-то вцепился в хвост его лошадке, но разбираться было поздно.

Пара шагов, и вместо давящих магических стен вокруг оказался зеленый, искрящийся свежестью лес.

Тропа схлопнулась, оставив одураченного мага одного в его башне.

Только вот радость Хана длилась недолго – в ноздри ударил резкий, хищный запах волка. Напуганная донельзя кобыла, безумно заржав, понеслась вскачь, петляя среди деревьев.

Чтобы не быть выбитым из седла низко растущей веткой, Хану пришлось пригнуться к самой ее холке.

– Вот это фокус! С ключом лешака это ты, конечно, круто придумал, хотя непонятно, какой такой лешак ведьмаку доверять станет, – послышался рядом странно рыкающий голос.

Запах зверя переместился левее, и, опустив взгляд, Хан увидел рядом с собой бегущего волка, настолько крупного, что головой тот мог коснуться стремени.

Но не только рост отличал его от обычного животного – вокруг волка ярко горело магическое поле, словно был он мощнейшим артефактом.

Правда, лошадь Хана ведьмачьим глазом не обладала, и потому косилась на него глазом обычным, отчаянно пытаясь оторваться от преследования.

Хантера подобная компания тоже не слишком радовала, но, в отличие от лошади, ведьмак свои чувства держать при себе умел.

– Хотя ты и на ведьмака-то не особо похож. Глаз ведь у тебя один нормальный, – продолжал разглагольствовать волк.

Очередная ветка едва не снесла Хану голову, и ему пришлось свеситься на самый бок.

Лошадь, без того еще к духу ведьмака толком не привыкшая, ныне окончательно обезумела, и поразмыслив, Хан спрыгнул с несущегося вскачь животного.

Перекатился через бок, плечом смяв кусты орешника, да врезался спиной в шершавый ствол дерева, едва не откусив язык собственными же, так и не сточенными зубами.

– Ого, как ты умеешь, – не отстающий волк, затормозил, вспахав огромными лапами землю, и уселся перед Ханом, разглядывая его своими желтыми глазами. – Только вот лошадь твоя, кажется, ускакала. Насовсем.

– Насовсем? – тихим ласковым голосом спросил Хан, поднимаясь.