Я вернулась, Господи! (сборник)

– Мама, откуда ты узнала? – За этим вопросом Ирочка пыталась скрыть свое смущение и растерянность.

– Ирина, девочка моя, я прошу тебя прекратить все это, пока не поздно.

– Мама, я люблю его, – еле слышно прошептала Ирина в трубку.

– Ирочка, – мама говорила с ней тихим, мягким голосом, будто с маленьким ребенком, – ты знаешь Павла Григорьевича не так давно. А в своих чувствах порой нельзя разобраться и за много лет. Пойми, у тебя это просто влюбленность, ты слишком долго была одна. Всему виной твое одиночество и, извини, то, что с тобой случилось в юности. Дорогая моя, ты должна понять, что тебе не нужна связь с женатым мужчиной. И чем скорее ты забудешь его, тем легче тебе будет. Не давай этой своей придуманной любви перерасти в настоящую. Он никогда не бросит семью. Послушай меня, дочка, тебе ни к чему лишние переживания.

– Я люблю его, я люблю его, я люблю его, – сквозь слезы повторяла Ирочка, не слушая маму.

– Ирочка, послушай, – мама попыталась еще что-то сказать, но Ирина бросила трубку и, уткнувшись в ладони, разрыдалась.

Она плакала долго и безутешно, в глубине души понимая, что мама права, но не хотела соглашаться с ней. Павел любит ее, и придет время, когда он женится на ней. Потому что любящие друг друга люди должны быть вместе.

С трудом подавив в себе желание выпить, Ирочка быстро собралась и выбежала на улицу. И опять это бесцельное хождение по улицам до ощущения леденящего холода в душе. Ноги сами привели Ирочку к тому месту, где собирались художники. Те уже складывали свои вещи, упаковывали непроданные и недописанные картины, вытирали кисти, весело переговариваясь. Ирина отыскала взглядом Вадима и направилась к нему. Бородач упаковывал сумку, о чем-то сосредоточенно думая. Заметив Ирину, он быстро кивнул ей, потом низко наклонил голову, завозился с замком куртки. От Ирины не укрылась его нечаянная радость. Она улыбнулась, но тут же прогнала улыбку с лица.

– Что долго не приходила? – наконец-то справившись с замком, спросил художник.

– Дела.

Они перекинулись еще парой слов и замолчали, не зная, что еще сказать друг другу. Вадим испытывал неловкость и смущение. А Ирина видела, что нравилась ему. Но разговаривать не хотела. Слишком выбил ее из колеи разговор с матерью.

Художники постепенно расходились. Вадим замялся, глядя вслед уходящим товарищам, тронул Ирину за локоть:

– Ты приходи, я ждать буду.

И зашагал в темноту. Ирочка постояла еще немножко и тоже побрела домой.

Повесив куртку в прихожей, она прошла на кухню и, не включая свет, замерла у окна, отрешенно глядя на темную улицу.

Несколько раз звонил телефон, Ирочка не поднимала трубку. Боже, как ей все надоело. Мама непременно будет читать нотации, Костик многозначительно молчать, Павел… Ирина подхватилась, кинулась к телефону. Да что же это она, ведь это может звонить Павел. Она схватила трубку: Костик. Не отвечая, Ирочка бросила трубку. Следующий звонок был от мамы.

– Мама, потом, – не давая ей сказать ни слова, крикнула Ирина и отключилась.

Телефон надолго замолчал. Ирина была близка к истерике. Не раздеваясь, прилегла на диван, изо всех сил стараясь сдержать слезы. Не смогла.

Павел позвонил уже поздно. Ирочка принялась лихорадочно вытирать мокрые щеки.

– Я поднимусь? – спросил он.

– Да, – Ирочка почувствовала, как заколотилось сердце в груди. Голова приятно закружилась, губы непроизвольно растянулись в улыбке. Она быстро мазнула помадой по губам, сбрызнулась духами и повернула ключ в замке. Павел легко, как пушинку, подхватил ее на руки и так, на руках, внес в комнату. Осторожно опустил на диван, осыпая поцелуями.

У Ирочки полились слезы.

– Слезы отменяются, – Павел начал расстегивать пуговицы Ирочкиного халата. От него попахивало спиртным, дорогим одеколоном. Ирочка крепко обняла его, забывая обо все на свете.

Потом они лежали в темноте. Ирочка дремала, положив голову Павлу на грудь, он молча курил, поглаживая Ирочку по спутанным волосам.

Уже прощаясь, Павел, притянув Ирину к себе, сказал:

– В выходные едем на шашлыки. Возражения не принимаются. Форма одежды – утепленная.

– А как же…. – Ирина хотела спросить о жене, но Павел закрыл ей рот ладонью.

– Все нормально, успокойся.

В субботу он заехал за ней часов в десять, и они отправились за город. Землю уже сковало морозом, выпавший накануне снежок покрыл ее пушистым ковром.

Они долго выбирали удобное место для стоянки, потом нашли красивую рощицу.

– По-моему, то, что надо, – повернувшись к ней, вопросительно проговорил Павел. Ирочка согласно кивнула.

Не успел Павел затормозить, как Ирочка выпорхнула из машины. Набрала полную пригоршню снега, подбросила вверх, подставив лицо под холодные, покалывающие кожу снежинки. Подбежала к Павлу и его осыпала снегом. Он шутливо зарычал, Ирочка взвизгнула, стремглав бросилась убегать. Павел быстро догнал ее, повалил в снег. Делая вид, что собирается насыпать ей снега за воротник, он сурово пробасил:

– Проси пощады, боярыня.

– Пощади, господин, – жалобно пискнула Ирина, подхватив игру.

Обнявшись, они вернулись к машине. Павел занялся костром, Ирина попыталась было помочь ему, но он, шутливо прикрикнув на нее, попросил не мешаться под ногами.

– Я все сделаю сам, – подмигнув ей, сказал Павел. Ирочка, приняв обиженный вид, ушла в машину. Она пожалела, что не взяла с собой краски и этюдник. Вид здесь был потрясающий.

Любуясь заснеженным лесом, Ирина вспомнила свою студенческую юность. Они учились тогда на первом курсе, присматривались и узнавали друг друга. Предложение комсорга группы поехать в загородную прогулку на зимних каникулах все приняли на ура. В складчину купили вина, пива, немудреную закуску. Гурьбой ввалились в электричку, всю дорогу пели песни под гитару, а вышли на какой-то незнакомой станции. Сразу же за перроном начинался лес. Веселая компания нашла большую поляну, окруженную лохматыми елями. Парни кинулись собирать сухой валежник, разожгли костер. Потом пустили по кругу бутылки вина. Вскоре принесенные продукты были съедены, вино выпито. Все раскраснелись, принялись бегать друг за другом, валялись в снегу, безудержно хохоча. И, наверное, здесь, в этом заснеженном лесу, и родились первые симпатии, переросшие у некоторых в настоящую любовь. После того похода на их курсе было сыграно несколько свадеб. Вот только Ирочке не повезло.

Павел окликнул Ирину. Она на секунду зажмурилась, отгоняя воспоминания.

– Дорогая, все готово, иди, пока шашлыки горячие. И захвати, пожалуйста, сумку на заднем сиденье.

Это было восхитительно. Ирочка с удовольствием вдыхала ароматный запах жареного мяса, одновременно любуясь Павлом. Даже в смешной спортивной шапочке он выглядел очень эффектно. Ирочка проголодалась и немного замерзла. Она подошла к костру, впрочем, он уже не горел, только угли ярко светились, отдавая последнее тепло.

Ирина с Павлом ели удивительно вкусное, с дымком мясо, запивая коньяком из пластиковых стаканчиков. Тревожные молоточки все время стучали в голове Ирины, но она мысленно успокаивала себя: «Но я ведь могу не пить по несколько недель. Я ведь сильная. Ничего не случится. Завтра душ, крепкий чай, хороший макияж. И главное, чтобы об этой слабости не узнал Павел. Иначе конец всему. Он должен думать, что я нормальная женщина, которая может позволить себе иногда выпить». Ирина понимала, что если она не сумеет справиться с собой, то долго скрывать правду ей не удастся. И только надежда на свою силу воли и на силу любви к Павлу позволяла Ирине верить в счастливый конец.

Ирочка засмеялась своим мыслям, перехватив удивленный взгляд Павла. Поддразнивая его, она высунула язык. В ответ Павел легонько шлепнул ее чуть ниже спины и тут же получил подзатыльник, отчего шапочка слетела на снег. Оба расхохотались. Позади громко треснула ветка на огромной сосне. Ирочка, обернувшись, вглядывалась в темнеющий лес. Ей показалось, что чьи-то глаза внимательно следят за ней. Она вздрогнула, узнав этот взгляд. Пристальный, добрый и будто предупреждающий взгляд Спасителя с бумажной иконки. А ведь она так и не подняла ее. Ирочка зябко повела плечами. Этого ей только не хватало.

– Ты что загрустила? – подтолкнул ее Павел плечом.

– Вовсе нет, – Ирочка притопнула сапожком, отворачиваясь от сосны.

Начинало темнеть. Пора домой. Ирочка с сожалением собирала вещи, Павел прогревал машину. Перед тем как сесть рядом с Павлом, Ирочка засыпала слабо мерцающие угли снегом.

– Я хотела спросить у тебя, – начала она, когда машина тронулась, – твоя жена, она…

– Не надо ничего спрашивать, – резко оборвал ее Павел, – это мое дело, и только мое.

– Почему твое? – Ирина от обиды даже немного повысила голос. – Разве мы не… – Она никак не могла подобрать нужного слова, поэтому запнулась и замолчала.

– Я еще раз повторяю, все мои семейные дела тебя не касаются. Это ясно? – Павел строго, без улыбки смотрел на нее.

Ничего не отвечая, Ирина отвернулась к окну. За стеклом тянулся зимний пейзаж. Павел, нахмурившись, крутил руль, Ирина тоже упорно смотрела в окно. Притормозив около ее дома, Павел взял Ирочку за руку, на минуту задержал в своей, видимо, собираясь что-то сказать. Ирина резко выдернула ладонь, сухо попрощалась и вошла в подъезд. Шедший ей навстречу мужчина торопливо посторонился. Мельком взглянув, Ирина узнала соседа по лестничной площадке и, кивнув ему, заспешила домой.