Мир женщин. Клятва

– Очень, – Лина не сказала эти слова, она их прошептала. А Бигор уже гладила ее по руке.

– Это первая минута. Любой путь, любая дорога связана с тем, что что-то придется потерять и что-то приобрести. Если выберешь дорогу в никуда, может быть все потеряешь. Не будешь жалеть?

– Так что же мне делать?

– Я не знаю, – старушка развела руками, – это решать тебе. А пока ты будешь решать, давай выпьем чаю и ты мне расскажешь от чего же ты бежишь. Расскажешь как ты жила в том мире, что же ты за доктор и чем ты можешь помочь этому миру.

И вот Лина сидит перед госпожой Бигор и рассказывает о том, как она жила, училась, работала, в том далеком мире и кого встретила уже здесь. Как от одного хозяина перешла к другому, а потом как она сбежала от приставаний своих же хозяев: – Если подумать, то это не они ко мне приставали, а я к ним.

Бигор рассмеялась: – Сорвала с языка. Это ведь ты «случайно» заменила девушку, которая от стыда умерла в своей постели, это ведь ты придя в этот мир привнесла с собой свободу мышления, свободу действий и главное то, что ты видела так много мужчин, что их по сути не боишься. Мы же другие. Мы скованы правилами, скованы метками, скованы страхом быть отвергнутыми. По сути, мы боимся, что нас выберут, и боимся, что останемся не удел, что на нас никто так и не взглянет, не увидит нашу красоту, пусть и внутреннюю, но ведь красоту.

Лина спохватилась: – Бабушка Бигор, расскажите, как так получилось, что мужчин не осталось. Ну, совсем не осталось.

– Я знаю только легенду, и она о несчастной любви. Но мне кажется всё намного проще, – бабушка Бигор налила кипяток в маленькую красную чашку Лины и присела напротив нее, – знаешь, прожив такую долгую жизнь, я поняла только одно, что этот мир живой. Он настроен на наши чувства, наши мысли, наши желания. Может богиня, создавая эту красоту, забыла про то, что не красотой только един этот мир.

– Вы имеете в виду, что у всего есть душа?

– Да. У этого мира есть душа, я в этом уверена.

– И что вы верите, что сама земля такое сотворила? – Лина ахнула.

– Я не знаю чему верить. Я и так задержалась на этой земле, чтобы тебе рассказывать о том, как было, и как стало сейчас. Ты и сама видишь, что мир, в котором правят мужчины, стал несовершенным. Женщины заменили мужчин, став сильными, крепкими и отвергнутыми. Но благо ли это, я не знаю, потому что мне не с чем сравнить, я не знаю другой жизни.

– Я как врач могу сказать, что для того чтобы изменить данную систему деторождения придется ждать не малое лет сто.

– Ты права. Но давай не будем о грустном, – бабушка Бигор, встала, – оставайся у меня, поживи и прими решение, а пока я покажу тебе твою комнату.

Мир моих желаний …

Лина проснулась рано утром, былая привычка сказывалась и здесь, да и спать на кровати полной пружин, не то, что спать на мягкой перине господина Брица. Умывшись ледяной водой, с вечера приготовленной для умывания и причесав свои густые черные волосы, она открыла дверь и замерла. Маленький дом дышал тишиной.

«Неужели она еще спит?»

Лина обошла весь дом, но она была одна. Маленькая комнатка бабушки Бигор была пуста, даже кровать не была расстелена, хотя Лина помнит четко, что старушка заходила сюда и закрывала за собой дверь, улыбаясь ей.

– Бабушка? Может, на базар пошла? – выйдя на улицу, подняла голову вверх. – В такую-то рань? – в небе огромным желтый шар только поднимался из-за края земли, озаряя розовым светом верхушки лиловых шапок деревьев. Лина вернулась в дом, прошла на кухню, решив, что нужно позавтракать, а уж потом решать, куда ушла бабушка Бигор и где ее искать. Старушка так тяжело передвигалась, а рано утром просто исчезла из своей комнаты? Но такого просто не может быть.

Прошел день, Лина убрала комнаты, выстирала и повесила сушиться белье, да, пришлось вспомнить, как это делается руками, ибо в домике бабушки Бигор не было магического шкафа, сделала обед, потом ужин, но бабушка Бигор так и не вернулась домой. Решив узнать, что могло с ней случиться, но понимая, что как только она пойдет в центр города, то может встретить своих бывших нанимателей, собралась с силами и накинув на плечи платок, тронулась к маленькому домику стоящему неподалеку. Ее встретила старушка, которая держала за руку девочку лет десяти. Светлые кудряшки и перемазанное лицо в чем-то сладком у ребенка, заставили ее улыбнуться.

– Бабушка Бигор говоришь? Значит, преставилась старушка, скоро и мне пора будет, даже не знаю, что будет с моей внучкой потом.

– Но тела-то я не видела?

– А ты откуда такая несмышленая? Разве не знаешь, что матушка природа нам подарила долгую жизнь лишь с одним условием, что родим дитя, а если женщине так и не повезет, то она увядает и исчезает, растворяясь в этом мире. Знаете дети, – старушка погладила по голове ребенка так доверчиво держащую ее за руку, – помню, моя матушка мне рассказывала, что у каждого рожденного цветка на этой земле есть душа женщины, которая так и не познала любовь. Теперь это твой дом, раз бабушка Бигор тебя приютила, значит, доверяла тебе. Живи, пока не найдешь свое место в этом мире или тебя не найдет твой господин.

– Спасибо вам, – Лина поклонилась старушке и девочке в синем платочке повязанном вокруг ее шеи и смахнув слезу, отправилась обратно. Теперь это ее дом.

Войдя внутрь, она осмотрелась: деревянная кровать, дерюга на полу, еще недавно это ее не смущало, а теперь стало жутко. И не оттого, что она осталась одна, нет. Страшно от того, что ее жизнь может окончиться так же. Исчезновением.

«Нет. Так не должно быть. Не должно быть забвения, ведь у каждой из нас есть свои мечты, желания. Мы все верим в лучшую жизнь и любовь. Но здесь ее нет. Но ведь мы – женщины, значит, наше призвание дарить ее миру, мужчине, детям, – она присела на табурет и вся сжалась. – Я хочу помолиться богам. Завтра же иду искать богов этих земель. Да, надо достучаться до них. Нельзя чтобы тысячи женщин жили так, без памяти, без рода, чтобы умирали, просто растворяясь в мире цветов, рождая новую красоту. Для кого все это? Для чего мы живем? Для кого? Ответа на этот вопрос нет ни у кого. Мы рождаемся, растем, и умираем, так и не ответив на этот вопрос. Наши жизни тесно переплетены с жизнями людей идущих рядом с нами, с нашими детьми. Может, мы живем для того, чтобы утром было, для кого готовить завтрак? Может быть для того, что бы вечером было кого укладывать спать? Но если вспомнить, то мы – млекопитающие, по законам Дарвина, мы такие же звери, как и все на любой планете. Тогда чего же мы хотим? Боги дали нам разум чтобы мы создавали что-то или же разрушали? На этой планете сама природа всё взяла в свои руки, сама всё изменила. Но правильно ли это? Сколько оказалось несчастных женщин, мужчин? И теперь что она будет делать, чтобы все это исправить? И главное кто это будет исправлять?»

Такие мысли были у Лины, когда она встала, потом расстелила постель, чтобы забиться в ней, спрятаться от всего и просто уснуть, чтобы не разреветься от безысходности.

***

Фалк и Тебальт искали Лину уже вторые сутки. Стража прочесывала дома горожан, открывала лавки и контрабандные ямы. Все было тщетно.

– Где она может быть?

– Успокойся, мне кажется, здесь всё не так просто, – Фалк стоял у открытого окна дома Тебальта и осматривал с вышины третьего этажа ярмарочную площадь. – Уйти она не могла.

– Это почему? Метки у нее нет, значит, она свободна в своих передвижениях. Тогда почему мы еще не ищем ее за городом?

Фалк повернулся к другу и прошипел: – Потому что она еще здесь. Я чувствую это. Может это интуиция, может просто желание ее найти и неверие в то, что больше ее никогда не увижу, но она еще в городе.

Тебальт вскочил: – Тогда где она? Мы нашли даже работорговцев с девочками на продажу, но ее не нашли.

– Значит, ее кто-то укрывает. Значит, она спряталась так глубоко, что мы пока не можем ее найти, – крикнул в ответ Фалк.

Тебальт смирился, опускаясь обратно в кресло: – Что ты предлагаешь?

– Ты слишком оброс ленью, чтобы мыслить здраво, потому мне лучше сейчас уйти. Я приду завтра утром и если мне не изменяет память, тебе лучше принять приглашение короля.

– Он хочет жениться! Жениться! Сейчас? Этот тупоголовый думает что женщина, которую он нашел, сможет выносить ему сына! – Тебальт смеялся, а Фалк сложил руки на груди и молча за ним наблюдал.

– А если сможет? Тогда нам всем придется признать, что проклятие снято и склониться перед ним и перед ней, – процедил он сквозь зубы.

– Да, ни за что! В пророчестве сказано точно: только свободная женщина сможет родить сына, и лишь ее муж станет королем всего мира, объединив всех.

Фалк кивнул: – Я тоже думаю, что этой женщиной может стать Линария, но если о ней узнает кто-то еще – это станет для нее гибелью. Потому лучше молчи и про пророчество и про женщину. Да и ты склонился уже перед ним. Много лет назад мы все признали его королем, потому он и входит в наши дома как к себе домой, потому и может забирать наших женщин себе, выискивая лазейки, потому он и собрал вокруг себя всех, кому уже эта жизнь ни мила, чтобы контролировать таких как мы, которые еще пытаются барахтаться, чтобы не потонуть вместе с этим миром.

– Хочешь сказать, что мы у него как кость в горле?

– А, что не так? Этот город принадлежит Сотне, контролируется полностью нами. И так в каждом городе, но таких как наш город осталось немного. Практически все полностью подчиняются его власти, его законам. Налоги идут в его казну, самые красивые женщины тоже в его гарем, любой кто хочет жить хорошо, должен или подчиниться ему или же влачить такое существование, которое влачим мы. Ты знаешь, что казна города пуста. Почему у нас появились контрабандисты, потому что жители города не могут больше прокормить сами себя. Потому женщины и пошли на кражи, воровство, рабство. Они противопоставляют себя – нам.

– Я не знал, – выдохнул Тебальт.

– Тогда давай я расскажу, – Фалк стал напротив друга и продолжил. – Все просто, наш мир умирает. Женщины слабы, умирают рано. Пятьдесят лет, из них они работоспособны только до сорока, потом и силы уже не те. Деторождение при таком количестве мужчин слабо помогает, притом, что мы выбираем самых красивых, чтоб возлечь с ними. То, что ты видел у Ганара, где женщины за любовь с мужчиной, готовы перегрызть друг другу глотки, становится уже не таким и страшным. Мы считаем себя богами, но такие ли мы боги? Мы правим этим миром, но мы глубоко несчастны. Любимые, которых мы находим, умирают при рождении детей, дети умирают, не дожив до десяти лет. Сколько у тебя детей Тебальт?

– Я не помню, но знаю точно – они все девочки, – Тебальт покачал головой.

– И где они сейчас? Ты хоть помнишь одну из них? Ты хоть держал их на руках, приласкал? Нет, ты отсылал их матерей с ними подальше, только потому, что родились девочки.

– Замолчи, – Тебальт схватился за голову.

– Мои дети все уже мертвы, – Фалк закрыл глаза, выдыхая воздух. – Я больше не хочу хоронить своих детей, потому и не хочу больше отношений. Но с Линарией, с ней все по-другому. Она как глоток свежего воздуха, ее взгляд, ее голос, ее тело, все вызвало у меня те чувства, которые я похоронил в себе много лет назад. Она другая. Она будто не из нашего мира. Она знает себе цену и знает цену жизни, жизни других людей. И она не принадлежит никому из нас. И я думаю, она еще в городе, потому что хочет узнать наш мир, потому что она хочет его изменить, только пока не знает как.

Я сильная, я справлюсь …