Не к ночи будь помянута

Если расскажу, ты, дружок, мне, точно не поверишь. Я закрыла глаза. Сквозь веки просвечивало солнце. Я начала согреваться. Дурнота отступала.

Вошёл Герман, застёгивая рубашку.

– Уходишь? – спросила я, внезапно поняв, что останусь одна в чужом доме.

– Тебе одежда нужна или нет?

Про одежду я совсем позабыла. Даже не совсем помнила, во что была вчера одета. Какая-то рвань. У меня нет ничего своего. Ничего! Даже нижнего белья.

– Ничего элитного не обещаю, сразу говорю. Только эконом-вариант. Что обычно носишь?

Обычно я носила костюмы и платья из тонкой шерсти и льна, и заказывала их только у одной портнихи. Хорошая была портниха, жаль что померла. А ткани привозила из-за границы.

– Да всё равно.

– Класс! Все женщины бы так говорили. Давай я поставлю какое-нибудь кино, посмотришь. Что ты хочешь?

– Можно любое? А старое можно? Нет, не надо. Поставь лучше музыку.

– Заскучаешь.

– Нет.

– Ладно. Я скоро вернусь. Веди себя хорошо. Кота не бойся, он больше не тронет.

Хлопнула входная дверь. Я осталась сидеть на кровати, объятая звуками. Вдруг стало страшно. Это не правда. Не правда. Я встала, подошла к окну, и, опершись на подоконник, поглядела на мир. Это не может быть настоящим. Слишком хорошо. Слишком ярко и шумно.  Внизу я увидела Германа. Он шёл, закинув куртку на одно плечо, быстро шагая длинными ногами. Словно почувствовав мой взгляд, он повернул голову, увидел меня в окне и погрозил пальцем.

На подоконник прыгнул кот, и я рефлекторно отскочила. Герасим посмотрел презрительно и начал с важным видом вылизывать себя между ног. Скотина. Я его больше не интересовала.

Борясь с головокружением и держась за стены, я пошла в гостиную. Книжный шкаф. Я видела вчера, там сохранилось не всё. Стоя посреди комнаты, как заворожённая,  я смотрела на старую мебель. Всё пережил, молодец.

Я провела рукой по боковой панели, здороваясь с тёплым деревянным знакомым. Две нижние полки были закрыты дубовыми дверцами. Подёргала. Заперто на ключ. Верхние полки прикрывались застеклёнными створками в рамках с диагональными решётками. Тоже заперто.

Я села на пол. Не хотелось уходить отсюда. Я шла сюда не только к дорогому человеку, но и к вещам.

Звучала медленная композиция неизвестного мне автора. На общем минорном фоне проникновенно пела виолончель. Свет лился в окно, в нём танцевали тонкие пылинки. Из открытой форточки доносились звуки жизни – женский смех, шум машин, визг детей.

Я ощутила почти физическую боль. Всё слишком сильно и ярко. Пронзительно.

Я легла на ковёр, свернулась как эмбрион, прижала колени к груди и тихонько завыла.

Ибо за долгие годы разучилась по-настоящему плакать.

10

Первым другом в моей жизни случился Тимур. Кира появилась через минуту, а Серёга – спустя день.

Мальчик стоял возле качелей, потом подошёл ко мне и поднял на меня глаза. Я растерялся и оробел, хотя он был намного меньше, да и драться не собирался. Он так посмотрел!

Я протянул ему свой бластер, который мог завывать и загораться синим светом.

– Хочешь посмотреть?

Не сводя с меня своих удивительных глаз, мальчик молча взял игрушку.

– Тимур, нельзя брать чужое. Отдай сейчас же.

На девочке была ярко-красная шапка с огромной пампушкой и зелёная куртка. Она была одного со мной роста, но выглядела совсем большой. Наверное, уже ходила в школу.

– Я тут всех знаю. Вы тут не живёте, – сказал я.

– Мы сюда переехали.  Вон наш балкон, – девочка неопределённо махнула рукой в сторону нашей пятиэтажки.

Она тоже рассматривала меня, но не так, как брат, а обычно. То, что Тимур – её брат, я понял сразу. Очень важно было выяснить, насколько она меня старше, чтобы решить, как с ней разговаривать.

– Тебе сколько лет? – спросил я.

– Семь. А Тимуру – шесть. Меня Кира зовут.

– А меня – Герман.

– Таких имён не бывает.

– Бывает. Это ваших не бывает.

Тут бы следовало поругаться, а то и подраться. Но они стояли всё так же, глядя на меня, как на неведому зверушку. Надо было что-то сказать.

– А я зарыл секретики. Хотите, покажу?

– Покажи, – сказала Кира. Тимур по-прежнему молчал.

Я повёл их в заросший кустами палисадник и, пачкая руки, разгрёб мокрый снег и землю. Под зарытыми стёклами всех цветов переливались куски фольги, бусинки, пуговки, листочки и куски открыток. Это меня папа научил.

– Здорово, – сказала Кира. Тимур осторожно потрогал сокровища.

– Только не выковыривайте, а то будет некрасиво. И никому не говорите.

Ребята одновременно кивнули. Мы снова накидали сверху грязь и посыпали снегом. Я поставил палочки, чтобы потом найти.

– А у нас есть хомячки. Мы тебе покажем. Только к нам сейчас нельзя, у нас беспорядок и везде всё валяется. – сказала Кира  и взяла брата за руку.

– Ты к нам приходи. Потом. У нас квартира номер двадцать три. – сказал Тимур и я решил, что обязательно приду.

Мы втроём носились по двору как бешеные. Быстрее всех бегала Кира, зато мелкий Тимур был неутомимым, хитрым и петлял как заяц. Меня догнать было легко, я быстро выдыхался. Кира, быстро поняв это, давала мне фору, громко считала до пяти, и только потом бросалась догонять. Неожиданно мне наперерез бросился ещё один мальчик, и слегка толкнул плечом.

– Вадишь! – крикнула мне Кира.

Я, недолго думая, стукнул мальчишку по спине, потому что ни на Киру, ни на Тимура уже сил не было.