Не к ночи будь помянута

– Давно, в Италии. Там замечательная кухня. Но эта тоже неплоха, мидии только жестковаты. А сыр хорош.

– Чудеса! Где ты ещё была?

Ада, прежде чем откусить очередной кусок, втянула носом запах, закрыв глаза от удовольствия.

– Да везде. Не веришь? Страны Европы – Италия, Франция, Чехословакия, Польша. Ещё Индия, Китай, Нигерия, Конго, в Монголии была раз пять, в Корее – три раза, на Кубе… Ещё Турция, Алжир. Два дня была в Канаде, но только в аэропорту, так что это не в счёт. Вот в Австралии не была ни разу. И в Антарктиде. Ну, про союзные республики не говорю, там я всё объездила.

– Союзные республики? Это ты о чём?

Ада только рукой махнула и стащила ещё кусок.

– Тебе бы жизни не хватило, – сказал я.

– О, жизни мне хватило, уверяю. – она языком подцепила свесившийся сыр.

Я вспомнил вчерашние разговоры, и опять почувствовал неприятный холодок по спине. Но вид у девочки был довольный и беззаботный, пицца действительно была чудо как хороша, а я только что избавился от постыдного рабства.

Она расскажет мне. Затем и пришла. Сейчас я только вспугну её, если спрошу.

Пора было спать, я постелил постели и завёл будильник на телефоне. Проходя мимо ванны, глянул в открытую дверь. Лилась вода из крана. Не замечая ничего, держась напряжённо за край раковины, Ада внимательно, широко раскрытыми глазами вглядывалась в своё отражение в зеркале. Как будто наблюдала за призраком.

12

Утром я настолько расслабился, что съездил в универ. Правда, только на две лабораторки, а с лекций удрал.

После обеда поставил капельницу. Ада выглядела куда здоровее, фиолетовые круги под глазами исчезли, появился румянец. Меня переполняло чувство гордости за собственную компетентность. Мы немного поболтали ни о чём. Она стала немногословнее и осторожнее, и я не стал навязываться. Потом пошёл убираться и запускать стирку, а ей позволил оккупировать ноутбук.

Только вчера я запустил дикого ребёнка из леса на просторы интернета, поэтому приходилось подходить и поглядывать, где она лазает, чтоб не попала на всякую гадость. Когда глянул в последний раз, то снова обалдел, хотя пора уж было привыкнуть. Современные средства лечения трахомы. Зашибись.

Наконец-то позвонила мама. Как всегда, не здороваясь, с места в карьер спросила, не нагадил ли где кот, заявила, что пришлось на месте переделывать графики, и обрадовала, что купила мне свитер, да не просто, а от какого-то местного кутюрье. Я слушал маму, Ада смотрела на меня. Иногда я вставлял фразу. Да, сыт. Да, учусь, всё нормально. Нет, ничего не случилось. Вожу аккуратно. К себе ещё не ездил.

Я уже начал сворачивать разговор, как вдруг мама крикнула:

– Да! Я сброшу тебе один телефон. Позвони, ладно. Надо разобраться, какие-то проблемы. Я ничего понять не могу. Ну, пока, целую-целую, жди!

И отключилась. Ада что-то обдумывала, тыкая по клавишам.

Ехать на вызовы не хотелось, но сейчас любые деньги были не лишними. Да и работа-то была пустяковая – два осмотра, три прививки. Я управился быстрее, чем рассчитывал. И тут вспомнил про адрес.

Тёплые сумерки уже разлились над  городом, когда я начал петлять в поисках улицы Достоевского. Везёт же людям с навигатором! Как всегда, на карте всё было просто, но я, хоть убей, не видел ни одного сопутствующего объекта.

Наконец я притормозил, решив уточнить у прохожих.

– Девушка, извините, вы не подскажете…

Длинноногая девица картинно повернулась, но, увидев мою машину, сразу приуныла.

– …улица Достоевского, дом пять.

– Нужно объехать стройку. Лучше с той стороны.

Машина жалобно потрюхала по убитой грунтовке. Слева тянулся бетонный забор, справа за кустами виднелся овраг.

И неожиданно я выехал в очень уютный старый дворик с качелями, горками, скамейками, детьми и старушками.

Я остановился, запер машину и пошёл к первому подъезду крайнего трёхэтажного дома сталинской постройки. Из раскрытого подвала тянуло сырой картошкой и кошками. Никаких магнитных замков, всё нараспашку. Квартира три оказалась на втором этаже. Я деликатно постучал. Никто не торопился бежать, утирая слёзы. Я позвонил. Звонок хрипло разлился по ту сторону обитой реечками двери,  но так никого и не призвал. Спят что ли, или нет никого?

Сдаваться просто так не хотелось. Глупо потоптавшись с минуту, я снова настойчиво позвонил. Проснитесь, чёрт вас там дери, и заберите своего ребёнка! Без толку. Я разозлился и ботнул со всей дури ногой по двери.

И тут дверь вздохнула и отошла от косяка в мою сторону. Она была не заперта.

Голову сразу осадили совершенно бредовые идеи. Адина мама не вынесла потери дочери и повесилась. У  Ады нет мамы, а её папаша допился до чёртиков и дрыхнет. Да, у Ады ведь нет вообще родителей, а вот её бабушке стало плохо с сердцем. Безумный маньяк удерживал Аду, пока она не сбежала, а теперь сбежал сам.

Я потряс головой и смело вошёл в квартиру.

В нос ударил запах. Тот самый, но гораздо сильнее. Я прикрыл за собой дверь и постоял в прихожей, привыкая к полумраку и тяжёлому воздуху. Как тут вообще можно жить? Тут нет жизни. Совсем.

Ещё секунду назад я думал о последствиях обнаружения себя в чужом доме. Сейчас, позабыв обо всём, я  пошёл по квартире, как взявшая след ищейка.

Бог ты мой! Какое всё старое, запущенное, нежилое. Шкаф с облупившемся лаком, древнее зеркало в резной раме, сборище унылых пыльных книг…

Я вошёл в кухню. Ну и бардак! Из открытого холодильника натекла вода, на полу валялась крупа, соль и ещё невесть что, занавеска была кем-то зверски сорвана вместе с гардиной.

Запах шёл, однако, не из кухни. Машинально захлопнув холодильник, я пошёл дальше.

В квартире было две комнаты. Первой мне попалась спальня. Ага, вот оно. На что же это похоже? Запах болезни и старости, дряхлости и уныния.

Я огляделся, и у меня волосы встали дыбом. Тут как будто прошло сражение. По всему полу валялись лекарства, посуда, газеты, тряпки. Посреди этого безобразия растопырился разбухший памперс. Вся комната, и особенно смятая, раскиданная постель были усыпаны мягким сероватым порошком. Причём складывалось ощущение, что его тут разбрасывали лопатой. Да что тут творилось?!

В голове, не задерживаясь, проскользнула какая-то важная мысль, но мне было не до того, чтобы вытягивать её за хвост.

Потому что на подушке я увидел человеческие зубы!

Я забыл, как дышать, а когда вспомнил – посмотрел внимательнее. Это были коронки и мосты – хорошо выполненные, металлокерамические, несколько штук. Да ещё несколько пломб в придачу! Куда я, чёрт возьми, попал?

Я быстро вышел из нехорошей комнаты.

В гостиной был полный порядок, и висела мрачная тишина. Эти книги сто лет не читали,  чай за столом давным-давно не пили, на диване никто не валялся, а телевизор древней марки был скорбно занавешен пыльным тюлем.

Я уж собрался убираться подобру-поздорову, как вдруг застыл, как громом поражённый.

На стене висели фотографии. На одной кокетливо склонила голову весёлая полноватая женщина с «химией» на голове. На остальных – мальчик, один и тот же, но в разном окружении. На самом старом снимке, ещё черно-белом,  ему было года три, на самом современном – лет пятнадцать. Я не мог отвести от него глаз. По позвоночнику начал пробираться холодок.

Такой юный, маленький, но ошибиться было просто невозможно. Это был мой отец.

Я встряхнулся, сглотнул пересохшим ртом, и пошёл было вон, но снова удивлённо застыл.

У двери на тумбочке стояло нечто, вновь привлекшее моё внимание. По очертаниям предмета я как будто понял, что это такое, но, не веря своим глазам, приподнял дерматиновый чехол.