Когда нельзя любить.

Рона. Когда нельзя любить. Книга 1
Надежда Волгина

Он не враг мне, а тот, на кого я даже смотреть не должна. Мой мир славится суровыми законами, а люди в нем практически лишены прав. Нас мало и живем мы среди человекоподобных существ, находясь у них в услужении. И вот однажды Великий Творец решил испытать меня. Его воля свела меня с Николой, отрезав нас от мира и бросив на выживание. Что готовит мне будущее, и как вести себя с теми, для кого я пустое место?Для обложки использованы фото со стока фотографий и изображений shutterstock.

Глава 1

Я родилась человеком в невольничьей стране, Ургории, где всем заправляют волки. Говорят, наша страна очень красива и находится в одном из самых живописных уголков планеты. Мне оставалось только верить рассказам, потому что ничего, кроме маленького городка под названием Карас, в котором я и выросла, никаких других городов я не видела. А Карас я, конечно же, любила, хоть и знала тут, кажется, каждый камушек и трещинку.

Мой папа выполнял обязанности посыльного по важным делам при главе клана Солодеев. Мама тут же, в клане, руководила штатом поваров. Я же, пока росла, помогала маме, а когда мне исполнилось восемнадцать приступила к настоящей работе – младшей горничной. Вся моя семья находилась в собственности клана. Рабами нас уже давно не называли, поскольку слово это носило неуважительный характер к тем, кто жил и дышал. Его упразднили королевским Уставом. Но как бы там ни было, все люди находились в собственности волков. Моей семьей владели Солодеи.

Кроме нас в клане жили и работали еще порядка пятидесяти человек. А само семейство Солодеев насчитывало двадцать семь особей. Глава клана – Дмитрий Солодей, его пара – статная волчица Ульга, две дочери на выданье – Мария и Селена, а все остальные двоюродные дяди и тети, братья и сестры.

Любви между волками и людьми не было и быть не могло, поскольку мы находились на самом низу социальной лестницы, но справедливое отношение к невольникам было прописано в том же Уставе, который все обязаны были соблюдать. А потому жилось нам, в общем-то, неплохо. Каждому человеческому семейству, такому как наше, выделялся отдельный домик на заднем дворе господского особняка. Те же, кто по каким-то причинам не могли завести семью, жили в полуподвальном помещении хозяйского дома, каждый в отдельной комнате.

Я на свою жизнь не жаловалась. Даже умудрилась получить образование, что для людей не считалось обязательным. Но на этом настоял Дмитрий Солодей. Он любил, чтобы его окружали образованные люди. Так что, я умела читать, писать и неплохо считала, знала географию и названия созвездий. А еще я подавала надежды умелой горничной и даже с годами могла дослужиться до управляющей всеми горничными в клане. Ну это были так, мои тайные мечты.

А еще я вошла в возраст невест, и Ульга Солодей уже подыскивала мне жениха. С внешностью у меня дела обстояли нормально, а значит, засиживаться в девках мне нельзя. Таковы были правила этой семьи – предпочтения отдавалось семейным служащим, у которых ветра в голове поменьше. Ну конечно, бывали и исключения. Например, уже много лет у Солодеев служил одноногий сапожник. Поговаривали, ногу он потерял еще в детстве, но в клане к нему всегда относились очень уважительно, ничем не выделяя из остальных.

Жениха мне мадам Ульга подыскивала среди молодых людей, принадлежавших обедневшим кланам. В таких случаях Устав гласил, что молодые супруги остаются жить и служить там, где достаток лучше. Меня все устраивало, не считая страха, что жениха своего увижу только в день свадьбы. Хотелось бы, конечно, пораньше. Вдруг он весь в бородавках или от него дурно пахнет? Но в глубине души я доверяла вкусу Ульги Солодей, которая любила окружать себя красотой.

Моя жизнь текла мирно и размеренно. Ничто не предвещало чего-то необычного. Если бы ни случайность, которая изменила все.

– Рона, вставай, – в один из дней разбудила меня мама раньше обычного. – Папе сильно нездоровится. Пойди в господский дом и доложи об этом господину. Сама я не могу, очень много работы. Итак едва успеваем к вечернему приему.

– Что с папой? – переполошилась я, только это и услышав.

– Кажется, простудился. Сильный жар. Я уже послала за доктором. Поторапливайся, дорогая, господин не любит ждать.

Проворно вскочив с кровати, я схватила первое, что попалось под руку, – домашние шаровары и красную свободную блузу. Сегодня у меня, вообще-то, намечался выходной. Эх, жаль выспаться не получилось. Мама уже была в дверях, когда обернулась и заметила, как я натягиваю шаровары.

– Ну ты точно сошла с ума! – воскликнула она. – Или еще не проснулась. Разве ж можно в таком виде перед господином представать?

– А в каком можно? – опешила я.

Кому как ни маме знать, что с Дмитрием Солодеем, как и с любыми другими членами его семьи, я если и встречалась, то в коридорах дома. В такие моменты прислуге положено было становиться тише воды, ниже травы, разве что не невидимой. Говорить не разрешалось, касаться их тоже. Благо, и они нас не замечали – легче было шмыгать незаметно мимо них.

– Надень форму, – велела мать.

– Не могу, она постирана и еще не высохла.

– Ну тогда платье какое построже, в пол. Да волосы гладко расчеши и в пучок собери. Руки прячь в складках платья и не забудь про глаза…

Последнее предупреждение уже донеслось до меня из-за двери. Понятно, мама спешит на кухню. А мне что прикажете делать? Руки так и ходят ходуном. Что-то разволновалась не на шутку.

Платье я выбрала самое строгое из своих – темно-синее и шерстяное, как раз по погоде. На дворе уже стояла осень. И хоть листва с деревьев еще не вся облетела и в солнечном свете пока еще радовала глаз яркими осенними красками, но я-то знала, что это вопрос времени. Совсем скоро ветви оголяться и будут сиротливо трепыхаться под порывами свирепого ветра, который в это время года дует почти безостановочно, принося сначала дожди, а потом и снег. Осень и зима в наших краях не самые приятные времена. В такую пору лучше всего сидеть дома, возле очага и читать книгу, ну конечно, когда не занята работой.

Но сегодня, пока еще, меня встретило ласковое солнышко и проводило до господского дома, в который входила на негнущихся ногах. Вот ведь тоже, не первый же раз пересекаю парадный холл и поднимаюсь на второй этаж, где в библиотеке, как сказала мама, меня ждет Дмитрий Солодей, а волнуюсь так, словно грозит мне по меньшей мере смертная казнь.

Дверь в библиотеку оказалась приоткрытой, и я умудрилась протиснуться внутрь, даже не задев ее. Ни единый звук не сопровождал моего появления, и какое-то время я стояла, не шевелясь и пялясь в пол, старательно пряча руки в складках платья, как и велела мама. Показывать руки и смотреть в глаза волкам строго настрого запрещалось Уставом. Не спрашивайте почему, не знаю, но это правило мне втемяшили в голову с детства. Нет, конечно же, я знала, как выглядят господа, издалека-то мне не запрещалось на них смотреть. Но спросите меня, какого цвета глаза у главы кланы или его жены, не отвечу, потому что понятия не имею. И про дочерей их знала только, что они очень эффектны, одеваются со вкусом. А вот красивы ли, с трудом бралась судить. Да и красота волчья отличалась от человеческой. У них, прежде всего, ценилась сила и выносливость, красивым считалось физически тренированное тело, без грамма лишней жиринки. Мы же, люди, любили плавность и даже пышнотелость. Мама не раз сетовала, что я у них получилась нескладной худышкой, что крови во мне маловато. Да и ростом я не вышла, чего уж там. Но ведь и не уродина, и на здоровье не жаловалась. Вон, когда эпидемия гриппа скосила почти всю прислугу, я одна из немногих перенесла ее на ногах, не слегла в постель и работала за десятерых. Так что, сама я внешнюю привлекательность ценила не очень высоко, куда как важнее быть внутренне сильной.

– И давно ты тут стоишь, Рона? – вывел меня из задумчивости голос Дмитрия Солодея, заставив задрожать всем телом. В те редкие моменты, когда слышала его, низкий и переливчатый, реакция была всегда такая – становилось страшно.

– Не очень, – нашла в себе силы ответить, еще ниже склоняя голову и слыша приглушенные ковром шаги. А потом и лакированные ботинки хозяина увидела, когда остановился он от меня на расстоянии пары шагов.

– Ты самая тихая из всех моих служащих, – теперь в голосе хозяина слышались улыбка и добродушие. – Надеюсь, я могу тебе доверять, потому что поручение у меня к тебе очень серьезное.

Он явно ждал ответа, а я не представляла, что можно сказать. Начать расхваливать себя, какая я хорошая и ответственная? Так это же глупо! Слава Творителю, он заговорил первый.

– Ситуация сложилась такова, что кроме тебя мне некого послать в Руан с важным поручением к консулу Моровии.

Руан – это соседний с нашим город, областной. Я знала, что там находится консульство Моровии – страны пум. Но как я найду нужное место, если никогда там не была?

– У тебя будет карта города, не заблудишься, – ответил на мой невысказанный вопрос Дмитрий Солодей. – Да и от городских ворот консульство находится совсем не далеко. Очень жаль, что твой отец заболел. Ему я привык доверять, как себе. Но надеюсь, что и тебя он воспитал в должном духе.

Что хозяин этим хотел сказать, ума не прилагала. Как и задумываться не стала. Мне было по-прежнему страшно и больше всего я хотела оказаться за пределами этой комнаты, но знала точно, что поручение постараюсь выполнить хорошо. В конце концов, мне нужно только лишь добраться до консульства и передать секретарю важный пакет. А потом следует шементом возвращаться домой, потому что сегодня в господском доме состоится величайший прием, на который уже съехались гости со всей Ургории и не только, и каждая пара рук на счету. Мою работу за меня будет выполнить некому.

– До Границы Караса с тобой поедет Никола – мой брат. На границе он сойдет, и дальше управляться лошадью тебе придется самой. Справишься?

Это я ему смогла пообещать, потому что управлять телегами, запряженными лошадьми, нас тоже учили с детства, и у меня это получалось не плохо. А вот сообщение о попутчике меня напугало так, что я едва не лишилась сознания, чем опозорила бы себя на всю жизнь. О брате Дмитрия Солодея я слышала и не раз. Будучи намного моложе главы клана, жил он отдельно, где-то на границе Ургории. Образ жизни вел очень замкнутый, но так было не всегда. Люди рассказывали, что случилась у него страшная трагедия – погибли любимые жена и сын, но подробностей я не знала, как и ни разу не видела самого Николу. Но также поговаривали, что горе наложило отпечаток на его внешность, стал он угрюм и не общителен. Даже, говорят, слуг раздарил родственникам и жил в поместье совершенно один. Как так можно? Кто же ему прислуживает? Или, потеряв все, он утратил интерес к жизни? Но повторюсь, подробности мне не были известны, а сплетни о хозяевах были запрещены строго настрого. За это даже наказывали заключением во влажных подвалах, которые находились глубоко под землей и пребывание там грозило неминуемой чахоткой.

Вручив мне важные документы, упакованные в сейф-пакет, Дмитрий Солодей отпустил меня со словами:

– Поторопись. Консул уже извещен и ждет. Конюх подготовил телегу и выгнал ее за ворота. Дождись Николу и в добрый путь.

Вот так я даже не успела забежать домой, чтобы справиться о состоянии отца. Оставалось надеяться, что мама найдет время в своем плотном графике и навестит его. Меня же ждала хоть и не очень, но дальняя дорога, а еще попутчик, которого я боялась до дрожи в коленях, хоть и ни разу не видела.

Глава 2

Телегу я заметила издалека, как и то, что на облучке, который считала своим местом, ибо именно я и должна была управлять телегой, кто-то восседает. Не трудно было догадаться, что это Никола, больше же некому. Неужто он сам решил управлять телегой, а мне достанется одно из двух обитых бархатом сидений в крытом кузове? Да-да, телеги оборудованы были сидячими местами и достаточно мягкими, хоть остальное пространство и отводилось под товар. Иногда, очень редко, в такие вот моменты, когда все кареты были заняты, господа пользовались услугами этого менее удобного вида транспорта. Но в основном, конечно же, телегами пользовались служащие. Но чтобы сидеть в кузове, тогда как правит господин! Уму непостижимо!

– Господин, вы заняли мое место, – заставила себя заговорить я, приблизившись к телеге и заранее опуская глаза долу. Хотя в мою сторону никто даже не собирался поворачиваться. Только и успела заметить, что брат Дмитрия Солодея одет во все черное, и волосы у него чернее ночи и какие-то сильно отросшие и неровные.

– Полезай в кузов, – ограничился он ответом, и спорить я не рискнула. В кузов, так в кузов. В конце концов, он тут главный. Ну а спокойнее смогу дышать, когда он сойдет в положенном месте.

Никола легонько стегнул лошадь, и телега плавно тронулась, сразу же начав меня укачивать на рессорах. Надо же! Вот уж не думала, что будет так удобно и приятно, как на каруселях в центральном парке, куда несколько раз в детстве меня водили мама с папой. А на телеге я ездила второй раз в жизни, и первый сидела на облучке, как положено. Все остальные прогулки по городу я совершала пешком, что делать просто обожала, в любую погоду.

Господский дом очень быстро остался позади, хоть ехали мы и не очень спешно. Дорога, что выбрал Никола, вела прямиком в лес, и это меня настораживало. Мама с детства мне твердила, что в лесу находиться не безопасно, что водятся там нечистые волки, и промышляют они разбоем. Мне оставалось только молча молиться Творцу, ведь, не выскажу я свои опасения Николе. Оставалось надеяться, что этот мужчина, в чью широченную спину я беззастенчиво пялилась, знает, что делает.

Ан не знал, ну или понадеялся на удачу, что я даже в глубине души не смогла сделать. Стоило нам только углубиться в лес и проехать с километр, как Никола резко натянул вожжи, и телега замерла. Ничего не нарушало тишины, разве что лошадь настороженно храпела, да и та делала это так тихо, будто боялась кого-то спугнуть. Я так и вовсе старалась не шевелиться и по возможности не дышать. А волк на облучке к чему-то прислушивался несколько секунд, а потом поспешно принялся раздеваться.

Что говорится в Уставе насчет того, можно или нет смотреть на обнаженного волка? Понятия не имела, как и до сей минуты не могла представить себе ситуацию, что один из них решит раздеться при мне. По телу уже вовсю бегали мурашки, а волосы на голове шевелились от неконтролируемого ужаса. Когда Николе осталось освободиться от штанов, я услышала его! Протяжный, выматывающий душу волчий вой! Такого я никогда раньше не слышала. Обычный, короткий и предупреждающе-грозный, раздавался порой, и не редко, в стенах поместья. Все знали, что кто-то из господ перекидывается в зверя. Но, во-первых, они никогда это не делали на глазах у людей, а во-вторых, такова была их природа, и мы в ней выросли. Даже внимания не обращали, когда такое случалось. Но этот вой… он был по-настоящему звериный, наполненный жестокостью и желанием убивать. И выло со всех сторон, с каждой секундой все громче и ближе.

Когда в меня полетел комок из одежды и поступил приказ ложиться на дно телеги и не высовываться, я только и успела, что схватить вещи Николы и заметить мелькнувший передо мной профиль, показавшийся по орлиному хищным. Уже в следующую секунду я прижималась к днищу телеги, вцепившись в одежду Николы так, словно именно от нее зависела моя жизнь. Перед этим я успела заметить, как он в прыжке превратился в волка. Вот так просто – встал человек, а на земле оказался волк. Но второе я уже домыслила.

Тем временем, вокруг меня происходило что-то до такой степени странное, даже мистическое, что оставаться и дальше в неведении я не смогла, как ни уговаривала себя. Волчий вой стих, оказавшись на самой высокой ноте, и слуха моего коснулось какое-то потрескивание, словно ломали сразу несколько десятков сухих веток на очень мелкие части. Вот тогда я выглянула, и увиденное меня шокировало настолько сильно, что даже страх отошел на второй план.

В непосредственной близости от телеги стоял огромных размеров черный волк. Нетрудно было догадаться, что это и есть Никола. Он не двигался, задрав морду и уставившись застывшим взглядом в клубящееся серыми облаками небо. От волка во все стороны разлетались снопы искр, безостановочным потоком, замыкаясь на тех, кто корчился сейчас на спинах, начиная все громче поскуливать и сучить лапами. Посторонних волков насчитала порядка двадцати, и все они как один были какие-то неряшливые, ободранные. Сдается мне, что это и есть нечистые волки, населяющие наши леса и промышляющие разбоем. Только вот, что-то мне подсказывало, что не на того они напали. Им сейчас явно было очень больно, оставалось гадать, чем все это может закончиться. Но и об этом я очень скоро узнала.

В какой-то момент искры перестали сыпаться из Николы, а голова его резко свесилась на грудь. Мне даже показалось, как подметила дрожь в мускулистых и мощных лапах, упирающихся в землю. Но додумать мысль не успела, потому что волк метнулся ко мне, оскалив пасть и показывая огромные клыки. Остальные волки, к слову, продолжали корчиться в муках, но что-то мне подсказывало, что продлится это не долго.