Смог над Азерой. Червивое яблоко 1

– Да бросьте Вы, – раздраженно сказала Эни. – Проходите и садитесь. Голых женщин, что ли, не видели.

– Таких как Вы, мадемуазель, не часто, – ответил камердинер, но послушно прошел в рум и сел на указанное ему место.

– Вот что, милейший, мне нужен Ваш совет.

Камердинер выслушал ее с каменным выражением лица и спросил:

– А Вы не пробовали прокачать эту проблему в связке с компьютером? Вы же оконтакторены, мадемуазель.

Эни озадачилась. Действительно, почему бы и нет? Совет был, может быть, даже и ничего. Дельный. Как же это она забыла о контакторах?

– Что касается сегодняшнего вечера и, вообще, ваших текущих потребностей, то Вы можете воспользоваться мною… как соответствующим автоматом или устройством.

И опять Эни удивилась, почему эта простая мысль не пришла ей в голову. Она оценивающе оглядела камердинера: высок, крепок, в самом, можно сказать, соку мужик. Прежняя Лайза такой лакомый кусочек уж никак не упустила бы. Она весьма охотно пропускала слуг через свою постель. А этот, собственно, даже и не слуга. Черт его знает, какие еще инструкции дал ему Сам?

– Уверяю Вас, Вы себя при этом нисколько не уроните, – продолжал камердинер, будто прочитав ее мысли. – Я получил соответствующие распоряжения.

– Так что же Вы до сих пор молчали, милейший? – досадливо сморщилась Эни.

– Скрупулезно следовал инструкциям, мадемуазель.

– Ну и чего мы ждем? – нетерпеливо бросила Эни, немедленно забираясь в постель. – Раздевайтесь, милейший, раздевайтесь. И скажите мне, кстати, как Вас звать. Не будешь же именовать мужика, с которым трахаешься, "милейший". По крайней мере, в постели. Глупо как-то.

– Его Имперское сиятельство называет людей моего ранга именами, произведенными от наименования должности, мадемуазель. Очень удобно и элегантно. Меня он назвал бы "Кам", это сокращение от слова камердинер, – невозмутимо ответил камердинер, расстегивая брюки. – Кстати, для выполнения возложенной на меня его сиятельством еще одной миссии, мадемуазель, мне требуется свободное время. Много. Мне поручено оборудовать на этой планете постоянно действующий пункт по поставке сырья для лабораторий. Я имею в виду тел для экспериментов.

Камердинер приступил к делу со всей прилежностью образцового работника, тщательно проштудировавшего соответствующие технические инструкции.

Он старательно обработал губами и языком каждый пальчик на ее ногах, со столь же обстоятельной неспешностью перебрался выше и надолго застрял на внутренней поверхности бедер. Нельзя сказать, чтобы Эни при этом вообще ничего не чувствовала. Однако ее ощущения по вполне понятной причине не имели ни малейшего сексуального оттенка. На нее вдруг накатил чудовищный приступ ярости, едва не погасивший самое желание физической близости с мужчиной. Она вцепилась в плечи охнувшего камердинера со всей силой своих биомеханических рук, рванула его вверх и злобно зашипела:

– Да прекратите Вы эту мутотень, черт бы Вас побрал! Займитесь чем-нибудь более существенным.

А утром в настроении, весьма далеком от безоблачного счастья, Эни уселась перед компьютером. В постели камердинер оказался чем-то весьма мало отличающимся от абсолютного нуля. Может, совет его будет лучше?

Легко сказать: "прокрутите через компьютер". Что она ему ученая крыса? Эни повертела в руках сенсоры и пожала плечами. Она не имела ни малейшего представления о том, как к этому делу подступиться. Вообще ни малейшего.

Эни покосилась на камердинера. Он стоял перед нею в почтительной позе. Лицо его было абсолютно непроницаемо.

– Ну и что же я должна делать? – процедила она сквозь зубы.

– Задавать себе вопросы, мадемуазель.

– Какие?

– Интересующие Вас.

– Вы издеваетесь?

– Как можно, мадемуазель. Я абсолютно серьезен. Вы действительно должны задавать себе вопросы.

Эни швырнула сенсоры на стол и сказала, с отвращением глядя на камердинера:

– Толку от Вас… милейший. Можете идти.

Камердинер поклонился и направился к выходу. В дверях он обернулся и сказал все тем же бесстрастным тоном:

– Думайте, мадемуазель. Просто думайте, и все. Ни о чем.

А вот этот совет был, пожалуй, уже и хорош. А то – задавайте вопросы… Откуда ей, Эни, знать, какие вопросы она должна себе задавать? Думать, просто думать, совсем другое дело.

Эни покосилась на сенсоры, взяла их в руки, снова повертела и, пожав плечами, надвинула на контакторы. "Попробую", – сказала она себе. Однако сосредоточить мысли на чем-то одном оказалось для нее задачей совершенно непосильной. И как только ученые яйцеголовые крысы умудряются это делать? Она даже почувствовала к ним смутное уважение. Но вот какая странность – по прошествии некоторого, причем не столь уж долгого времени она неожиданно обнаружила, что ее мысли приобрели совсем ей ранее не свойственную четкость и определенность даже тогда, когда скакали с пятого на десятое. Ей вдруг стало ясно, что Эни Боди – это не Лайза Старкофф с новым молодым телом, а совершенно новая личность, что подспудно, подсознательно она давно уже это знает, и что если она хочет как можно скорее начать наслаждаться всем тем, что может дать ей вновь приобретенная молодость и красота, то должна как можно скорее задавить в себе старую перечницу.

Эни успокоилась, и мысли ее сами собой свернули в нужное русло. Мужики… А что мужики? В чем, собственно, проблема? Пока старая мерзавка в ней представляет собой сколько-нибудь цельную личность – сорока днями с момента пересадки это явно не ограничивается – она, Эни, будет совершенно непредсказуемой ни для других, ни для себя самой. Окружающими это воспринимается как эксцентричность? Значит, она должна проводить большую часть своего времени там, где подобным поведением никого не удивишь – на шестом уровне, среди богемы и всяческих рекламщиков. А в этом случае ее постельные проблемы, скорее всего, разрешатся сами собой.

Эни содрала сенсоры с головы и в восхищении закрутилась на месте. Да здравствует компьютер! Да здравствует симбиоз, и всяческие научные революции тоже да здравствуют! Действительно, наша эпоха, как выразился ее придурочный сын, есть эпоха прогресса и достижений. Марш, марш вперед – даешь богему! Впрочем, наученная горьким опытом, она решила обязательно обзавестись провожатыми, людьми, которые смогут ввести ее в богемный мир, наверняка тоже отторгающий чужаков.

Глава шестая

1

Слева в темноте буйствовал поток. Врываясь в ущелье, река буквально вставала на дыбы, чтобы рухнуть вниз с двадцатиметрового обрыва. Оба берега были густо усеяны пещерами. Глубоко под землей они смыкались друг с другом, образуя бесконечный запутанный лабиринт, компьютерный трехмерный план которого служил когда-то маленькому Рексу игрушкой.

Самые большие и удобные входы располагались у подножья водопада в излучине Пульсарки перед ее крутым поворотом на юг. Если Рекс хотел проникнуть в городские штольни незамеченным, переправа как выше, так и ниже ущелья полностью исключалась. Он не мог использовать ни лодку, ни вездеход, поскольку их, конечно, заметили бы с воздуха. Ну а переправа вплавь была равносильна самоубийству.

Место для переправы Рекс выбрал несколько выше водопада. Это, безусловно, тоже было опасно, поскольку скорость течения перед обрывом резко возрастала. Зато и гамадрилы старались держаться отсюда подальше. Пульсирующее течение, делавшее речку такой красивой на равнинных участках, здесь превращало ее в убийцу всего живого, что могло оказаться в ее водах.

Дул сильный упорный ветер, и это было хорошо. Он прижимал к земле и уносил прочь вязкий ржавый туман, так что на том берегу, на фоне относительно светлого неба четко выделялась раздвоенная вершина прибрежной скалы. Рекс тщательно зарядил арбалет цельнометаллической стрелой, снабженной вместо острия тремя крючковатыми лапами и прикрепленной к длинному чрезвычайно прочному шнуру с петлей на свободном конце.

Вероятно, детские навыки и в самом деле не забываются. Несмотря на ветер, ночь и сковывавший движения гидрокостюм, Рекс попал в расщелину с первого выстрела. Упираясь ногами в камни, он несколько раз изо всей силы рванул шнур. Стрела сидела прочно. В последний раз Рекс проверил герметичность гидрокостюма и охватил себя подмышками петлей. Теперь надо было дождаться конца очередного прилива и прыгнуть в воду на спаде приливной волны. Вода и трос, действуя совместно, отбросят его к противоположному берегу как раз к тому времени, когда приливная волна спадет до минимума, и тогда по еле заметной тропе он должен будет взобраться на скалы до подхода следующей приливной волны, а если он не успеет этого сделать, то гамадрилам там, за водопадом, будет чем полакомиться на завтрак.

Вода подхватила его, перевернула через голову и с силой швырнула к водопаду. Только бы не сорвалась стрела, – подумал Рекс. В тот же миг страшный рывок подмышками выдернул его из глубины на поверхность. Вокруг бесновались и крутились водовороты. Пенные струи били и швыряли его, как щепку. То и дело по телу с силой ударяли какие-то палки, камни, черт знает сколько дряни нес в себе этот мутный ядовитый поток. Береговые скалы выскочили из воды прямо перед лицом, Рекс еле успел выкинуть перед собой руки, его перебросило через острый гребень – черт возьми, откуда он тут взялся? – и грохнуло о скалы так, что он несколько долгих мгновений не мог перевести дыхание. Наконец, вода схлынула, оставив его распростертым без сил у начала осыпавшейся тропы, а сверху, из ущелья уже катился нарастающий рев новой приливной волны. Превозмогая боль, Рекс поднялся на ноги и, цепляясь за трос, стал торопливо карабкаться вверх.

Сколько времени он провалялся там, в расщелине, приходя в себя после этого путешествия, Рекс не знал. Когда он поднялся на ноги, в коленях все еще ощущалась предательская дрожь, да и дыхание толком не восстановилось. Он окончательно не пришел в себя и к тому моменту, когда прятал в расщелине снаряжение для переправы. Во всяком случае, прошло немало времени, прежде чем он сообразил, что к входам в пещеры, расположенным у подножья водопада, ведет вполне комфортабельная лестница, вырубленная в скале на месте старой, опасной даже в дневное время тропы.

Слева за скалой с неутомимой тупой яростью ревел водопад. Окружающие камни и скалы источали бездушную угрозу. Она не имела личной направленности, она была всеобщей. Казалось, что любое присутствие жизни, любой ее проблеск этот угрюмый мир воспринимал как личное оскорбление и, как ни странно, лестница – очевидное творение человеческих рук – не только вносила в эту угрозу свой вклад, но была ее средоточием, центром, распахнутой перед ним зубатой пастью смерти. Ступени ее круто ныряли вниз и скрывались за острым выступом скалы.

На кой черт и кому могла понадобиться эта никуда не ведущая лестница? Рекс оглянулся. Вот оно что… В разлом противоположного берега даже сейчас, среди ночи отчетливо просматривался огромный бетонный куб Гнезда. Доброхоты из Совета, по всей видимости, не желали ограничиваться наблюдением с винтокрылов.

Рекса не оставляло смутное ощущение, что с ним было что-то не так. Он принялся в который уже раз ощупывать руки, ноги, и вдруг осознал, что его заплечный мешок, весьма увесистый в начале путешествия, кажется на удивление легким. Похолодев, Рекс сдернул его с себя – так и есть – в нем зияла огромная дыра. Точнее, мешок оказался распоротым от горловины до самого дна и пуст. Все, что он взял с собой в это нелегкое путешествие – еда, вода, компьютер, деньги, запасные магазины для игломета и бластера, все это поглотила проклятая Пульсарка.

Делать было нечего, и надо было идти. Рекс взглянул на часы. Часы были разбиты и стояли. Он вытащил из кобуры игломет, вполне, впрочем, отдавая себе отчет в том, что на таком ветру от него будет весьма мало проку, и начал медленно спускаться вниз. Дойдя до поворота, он осторожно выглянул из-за выступа скалы. Подножье водопада было неузнаваемо.

Вместо беспорядочного развала камней и длинной отмели, заливаемой приливными волнами, внизу была ровная приподнятая на несколько метров над уровнем реки бетонная площадка, вплотную примыкавшая к отвесной скале обрыва, а в самой скале, некогда изрытой многочисленными пещерами, зиял теперь единственный огромный тоннель, из которого на площадку выбегали две параллельные нитки рельсов.

Вряд ли можно было предполагать, что строители этого великолепного инженерного сооружения установили вокруг следящие системы или ловушки для чрезмерно любопытных личностей. Откуда им, любопытствующим, было бы тут взяться? Однако Рекс на всякий случай обошел площадку по периметру вдоль скалы. Тоннель был пуст. В тусклом освещении поблескивали убегающие вглубь рельсы. Он нагнулся и провел по ним кончиками пальцев. Рельсы были абсолютно новенькими, без следа ржавчины.

Сомнений не было. Здесь, на родной планете, Рекса ждали и к встрече приготовились со всей возможной тщательностью. Его дорогие школьные друзья – по всему видать – собирались распылить его вместе с Гнездом на атомы, и средств на это, так сказать, "мероприятие" не жалели.

Тоннель был огромен, метров десять в диаметре. Рельсы, разведенные друг от друга метра на полтора, были намертво вделаны в бетонный пол и предназначены для перевозки чего-то очень громоздкого. Весь свод тоннеля был усеян темными дырами различной величины, образовавшимися в месте его пересечения с пещерными ходами.