Начать сначала

– Нечего тут делать горничной. Я сам справлюсь, – пробормотал он и в считанные секунды сменил простыню и наволочки.

– Теперь можешь ложиться. Залезай в постель, – предложил он.

Я не спешила следовать его совету, свернувшись клубочком в кресле. Он вопросительно взглянул на меня, что-то пробормотал себе под нос, через секунду оказался рядом и приблизил ко мне свое лицо.

– Кажется, тебе нравится, когда тебя носят на руках, – улыбнулся он краешками губ, сгреб меня в охапку и перенес на кровать.

Я уткнулась лицом в подушку, закрыла глаза, но сон не шел.

– Хватит думать о том, что сегодня произошло, – услышала я ворчливый голос Марка. – В этом нет твоей вины.

– Не получается не думать, – с горечью прошептала я.

– Хочешь, научу?

Я молча кивнула.

– Это очень просто.

Он повернул меня к себе. Я почувствовала на своей щеке его пальцы, потом они переместились к моим губам, подбородку, шее, спустились на грудь и остановились.

– Говорят, после пережитой вместе физической опасности людей неудержимо тянет размножаться, – усмехнулась я.

– Верно говорят, – поддакнул он. – Подсознание просто требует продолжения рода. А подсознание, как известно, мудрая штука.

– Ладно, давай его слушать.

Может, физическая близость с Марком действительно заставит меня забыть все, что принес с собой этот страшный день? Я не узнаю об этом, пока она, эта близость, не станет свершившимся фактом. Через несколько минут все мысли оставили меня, и засыпала я в состоянии, близком к райскому блаженству.

– 3-

Проснулась я рано, и первой моей мыслью было: я начинаю новую жизнь, у меня нет прошлого, есть только настоящее и будущее. И все же, как бы ни силилась, я не могла не думать о том, что произошло вчера. Случайно ли мы с Марком не оказались в автобусе во время взрыва или?.. Вот это «или» меня и беспокоило. Если это не случайность, то наводит на очень тревожные мысли. Я повернула голову и нехотя открыла глаза. Марк крепко спал, закинув руки за голову. Облокотившись на подушку, я внимательно изучала его лицо. Оно выглядело бы по-мальчишески юным, если бы не мелкие морщинки вокруг глаз и суровые вертикальные складки возле четко очерченного рта. Кто ты, Марк? Простой парень, за которого себя выдаешь, или нечто другое? Одежда на тебе недорогая, чего не скажешь об обуви. Человек, который хоть сколько-нибудь разбирается в ней, сразу поймет: она не просто дорогая, а очень дорогая, ручной работы. И часы. Часы на твоей руке стоят уйму денег, простому служащему, учителю или врачу не заработать на них, даже если они будут вкалывать всю жизнь. Нет, ты не так прост, как кажешься или хочешь казаться. И если признать, что нам не просто посчастливилось остаться в живых, значит человек, с которым сегодня ночью я занималась любовью, имеет прямое отношение к взрыву. Я закрыла глаза. Нет, думать об этом не хотелось. Неужели можно запросто взорвать автобус, полный пассажиров, и вести себя так, словно ничего страшного не произошло? Каким же бесчувственным чурбаном надо быть! Или… или ему не внове заниматься этим? Я снова открыла глаза и вгляделась в спящего мужчину. Ничем непримечательное незапоминающееся лицо. Если только сам Марк не захочет, чтобы его заметили, запомнили.

– Ну как, нагляделась?

От неожиданности я вздрогнула. Я и не заметила, что уже несколько секунд Марк из-под полуопущенных век наблюдает за мной.

– Ага, нагляделась. – Я постаралась скрыть смущение и тревогу.

– Ну и как? – Он оперся на локоть, развернувшись ко мне, и весело взглянул на меня. – Гожусь?

– Гожусь на что?

– В любовники такой красавицы, как ты.

– Вот бы не подумала, что ты комплексуешь! – фыркнула я.

– Комплексую? Да нет. Просто подумал, не страдаешь ли ты снобизмом?

– Если ты о том, будто слишком прост для меня, то скажу: ты не так прост, как хочешь казаться.

– Это хорошо или плохо?

– Еще не знаю. Только и я непроста. Если ты подумал, что я вдруг поверю во внезапно вспыхнувшую страсть и любовь с большой буквы, то должна тебя разочаровать: я вовсе не романтичная дура.

Я поднялась, накинула банный халат, отыскала пульт от телевизора и нажала на кнопку включения.

– Зачем тебе телевизор? – спросил он, лениво потягиваясь.

– Хочу послушать последние новости. В них наверняка расскажут о вчерашнем взрыве.

– Ты забыла, что начала новую жизнь? Зачем тебе ворошить прошлое?

– Надо кое-что выяснить.

– Что именно?

В его голосе мне почудилось – или нет? – напряжение.

– Хотя бы то, считают ли меня погибшей во время взрыва.

Я взглянула на часы. Без двадцати восемь. До начала утренних новостей я успею принять душ и заказать завтрак в номер: вчера вечером мы едва перекусили, так что я чувствовала зверский голод.

Марк так и не встал с постели, но, как только пошли новости, он открыл глаза и уже не отрывал взгляда от экрана телевизора. Взрыв автобуса оставался темой номер один. Новостная программа как раз и началась с сообщения о вчерашней трагедии. Ведущий подобающим случаю печальным голосом сообщил, что точное число убитых неизвестно. Цифры еще уточняются, но одно ясно: выживших нет и быть не могло. От большого междугороднего комфортабельного автобуса остались груды искореженного металла. Причем передняя часть автобуса пострадала значительно больше, чем задняя, и, скорее всего, вещал диктор, взрывное устройство было установлено под сиденьем в первом либо во втором ряду. Сила взрыва была эквивалентна пятидесяти килограммам тротила. Возбуждено уголовное дело по статье «Терроризм». В городок поблизости от места происшествия съехались родственники погибших при теракте. Им, как утверждал ведущий, оказывается необходимая медицинская и психологическая помощь.

Когда крупным планом показали моего свекра, я тяжело вздохнула. Неудивительно, что он прибыл одним из первых. Выражение его лица, когда он отвечал на вопросы корреспондента, было скорбным. Печальным голосом он сообщил, что в результате взрыва погибла его любимая невестка и это большая трагедия для всей его семьи, в особенности для старшего сына. Я только успела мысленно спросить: «А сынок-то где?», как на телеэкране появилось бледное лицо моего мужа. Нетрудно было догадаться, что он провел тревожную бессонную ночь. Глаза воспалены, губы плотно сжаты, небритая щека дергается. Она у него всегда дергается, когда он нервничает. Он не позволил молоденькой журналистке выразить ему соболезнование, резко перебил ее и произнес слова, от которых я разинула рот от удивления и, не удержавшись на ногах, рухнула в кресло, к счастью, оказавшееся за спиной.

– Моя жена не погибла. Она жива.

– Вы думаете, она могла остаться в живых в результате такого мощного взрыва? – растерянно спросила журналистка.

– Я понимаю, что выжить после такого взрыва невозможно, но это в том случае, если она находилась в автобусе.

– У вас есть основания думать, что там ее не было? Вы связывались с ней?

– В последний раз, когда я звонил ей на мобильник, она находилась в автобусе, но я… я не верю, что она погибла.

Молодая журналистка бросила на моего мужа жалостливый взгляд и поспешила от него отойти, чтобы интервьюировать пожилую женщину с заплаканными глазами.

– Кто этот красавчик? – услышала я за спиной голос Марка. Он все-таки покинул постель, оделся. – Ты его знаешь?

– Это мой муж, – не стала я скрывать.

Марк присвистнул.

– И от такого красавца ты решила сбежать? Вас, женщин, на самом деле не поймешь. Чем он тебе не угодил?

– Я не хочу об этом говорить, – нахмурилась я.