– Плачь сколько влезет Зайка-Зазнайка, – шипит Марта.
Неопрятная, вульгарная, в тринадцать лет выглядит на пятнадцать и гордится тем, что носит лифчик. Лучше бы себе мозги вставила. Даже детское прозвище в ее устах звучит обидно.
Элина поднимает голову и смотрит в бледно-голубые глаза Марты. На круглом, полном лице они теряются.
– Еще раз подставишь класс, огребешь в два раза больше, – Марта присаживается на корточки, и Элина видит на ее толстых ногах светлые волоски. С такими страшными ногами носят брюки, но никак не юбки.
– Я никого не подставляла, – в который раз твердит Элина. – Я пошла на урок, это мой выбор. Я хочу учиться.
Бред. С кем она говорит? С девчонкой, у которой верх мечтаний выпить пива со старшеклассником? Она не знает, что жизнь намного шире ее узкого кругозора.
– Если мы решили слинять с урока всем классом, значит НИКТО на него не идет! – орет Марта. Рукой хватает за волосы Элины и тянет вверх.
– Отпусти! – кричит она и пытается разжать ее пальцы.
– Марта, нас могут услышать. Пойдем уже.
От боли перед глазами скачут круги, но кажется, говорит Зоя. Спокойная, тихая девочка, вот только друзей выбирать не умеет. Да и вялая, как тряпка.
– Скоро пойдем, – рявкает Марта и швыряет Элину обратно на землю. Она скользит коленями по земле, которая становится наждачной бумагой для нежной кожи.
Убирайтесь уже… Я так долго не выдержу.
– Элина! – далекий крик разрезает тяжелый воздух.
Она оборачивается назад, разглядывая сквозь пелену слез силуэт сестры. Ливия напоминает ощетинившуюся волчицу. Губы поджаты, волосы торчат в разные стороны, а грудь тяжело вздымается от быстрого бега.
Она подходит к Марте и хватает ее за грудки:
– Еще раз приблизишься к моей сестре, я тебя по судам затаскаю, – Ливия рычит ей на ухо.
Она выглядит как хрупкий цветок по сравнению с Мартой, но ярость опаляет и придает сил. Это чувствует Элина. Это не могут не ощутить одноклассницы.
– Не трогай меня, – Марта дергается, но у Ливии железная хватка, – я тебя не боюсь.
– А кого боишься? Отца-алкоголика или мать-шлюху?
Ливия толкает Марту, и та шлепается на землю. На лице застывает оголенная боль. Ее тщательно сшитую рану бессердечно разорвали.
– Повторяю для слабоумных, еще раз узнаю, что ты цепляешься к Элине, твои родители услышат всю правду об их дочери. Я прекрасно знаю, где они живут, – Ливия шумно выдыхает. – Узнают, как ты таскаешься со старшеклассниками по гаражам и распиваешь пиво в парке.
Марта поспешно отползает от нее и поднимается на ноги.
– Нет. Нет, – она мотает головой и даже боится взглянуть в сторону Элины, – только не им. Они с меня три шкуры сдерут.
– Значит, проваливай. Я не хочу повторять.
Ливия не успевает договорить, как девчонки скрываются между гаражей и слышатся только их учащенное дыхание и тяжелый топот.
Элина встает, слегка пошатываясь, и тут же опирается на протянутые руки сестры.
– Как ты меня нашла? – рукавом вытирает кровь под носом.
Ярость тухнет в глазах Ливии, и они наполняются бесконечной нежностью и горьким сожалением. Оно угадывается по опущенным уголкам губ, несмотря на улыбку.
– Сбилась с ног, все обегала. Хорошо, встретила твоего одноклассника, и он сказал, что видел, как ты уходила с этими девицами в сторону гаражей. Вот скажи, ты умная или глупая? На что ты рассчитывала, когда шла сюда? На интеллигентный разговор? В третий раз, Элина, в третий раз тебя избивают, потому что ты не такая, как они. И каждый раз эти подонки находят причину, чтобы докопаться до тебя. Марта, Вера…. А в прошлом году у тебя с кем была стычка, напомни-ка? А, с Денисом… С мальчиком! Боже мой, Элина, ты сведешь меня с ума.
– Ты говоришь со скоростью двести пятьдесят слов в минуту.
– Не заговаривай мне зубы, – отмахивается Ливия.
Элина повисает на ней, как грузило на леске, и они медленно идут в сторону дома.
– Надо успеть привести тебя в порядок, пока мама не вернулась с работы, – сестра тяжело дышит.
– Она все равно не пойдет разбираться в школу. Только скажет: вся в отца, – гнусавит Элина и тихо смеется, но Ливия не поддерживает ее веселье.
– Если бы ты только согласилась, я бы нашла школу для одаренных детей. Уверена, в России должно быть что-то наподобие. Вступительные экзамены с твоей памятью и умом ты бы сдала в легкую. Там над тобой перестанут издеваться.
Элина напрягается и слегка отстраняется от сестры:
– Я не буду учиться в школе, где нет тебя.
– Ну, что за детский сад? Еще взрослой себя называешь. А что ты будешь делать, если меня вдруг не станет? В жизни всякое бывает.
Гаражи заканчиваются. Двор, в котором они оказываются, напоминает тюрьму. Серые пятиэтажки с черными окнами окружают их, а ветер только сильнее подкидывает вверх бурые листья и завывает над ухом. Слова Ливии звучат, как пророчество цыганки, в которое не хочешь верить, но которое обязательно сбудется.
Элина через силу отгоняет от себя страшные ассоциации и упрямо бормочет.
– Это не произойдет. Ты всегда будешь рядом. Всегда.
***
Разноцветные фонарики окружают поляну, которую подготавливают к танцам. В темноте не видно проводов и кажется, что они висят в воздухе. Столы убраны в стороны. Почти все заняты, люди пьют коктейли, а официанты снуют с меню от гостя к гостю. На сцене громоздится аппаратура, музыканты настраивают инструменты. Звуки гитары разносятся волнами, наполняя воздух невидимой вибрацией.
– На ресепшене висел плакат, что завтра снова дискотека, а послезавтра открытый кинотеатр, прикинь! – Регина восторженно подпрыгивает.
– У них каждый день мероприятие? – Элина оглядывается в поисках знакомых лиц и замечает за одним из столиков Иру и Мишель.
– Кроме воскресения. Это будет незабываемый месяц.
– Если не вылетим раньше.
– Ты – пессимистка, – Регина тащит ее к девушкам и уже заранее кричит: – Девчонки, привет. А где Лиза с Валей?
– Они остались в номере. Готовятся к девичнику, – Ирина потягивает из трубочки красный коктейль, на дне стакана которого плавают ягоды. Каштановые волосы завязаны в высокий хвост и фонтанчиком распускаются на макушке.
– Девичнику? – переспрашивает Элина.