ВладеЛина

Во сне она видит поезд, который мчится на нее со скоростью света. А на перроне стоит Ливия. Она тянет к Элине руку и что-то кричит, но гудок паровоза заглушает ее слова. А затем протяжный крик и фраза, вырванная из прошлого: Его фамилия Бессонов. Правда звучит красиво? Ливия Бессонова…

ГЛАВА 2. У ИСТОКОВ РАДУГИ

– Элина, Элина? Тебя ведь так зовут?

Элина морщится и неохотно открывает глаза. Кто-то настойчиво трясет ее за плечо. Она сонно поправляет волосы, вовремя вспоминает, что на лице макияж и убирает руки.

– Макс? – она узнает тоннели в ушах и белесый ежик на голове. – Мы приехали?

Парень складывает лист бумаги, на котором Элина успевает заметить список. Одна из строк обведена красной ручкой.

– Да, красавица. А ты проспала весь инструктаж. Остальные участники уже пошли заселяться в номера. Что ты делала ночью?

– Считала овец, – Элина выбирается из автобуса.

– Оно заметно, – Макс с презрительной усмешкой достает чемодан из багажного отделения. – Зачем ты возишься с этим старьем?

– Это раритет!

Элина вырывает его из рук парня и оглядывается. На мгновение ей кажется, что она вернулась в родной город. Солнце, птицы щебечут, ветер шевелит верхушки деревьев. Каменная широкая дорога ведет к центральному корпусу, построенному в стиле большой деревянной усадьбы. Вывеска красными буквами гласит «Русская Изба».

– О мой Бог! Я думала, в столицу приеду.

Элина щурится и рассматривает зеленый лес, в нем скрываются двухэтажные коттеджи. Возле главного корпуса на деревянных столбах крепится карта турбазы, из центра которой в разные стороны убегают витиеватые дорожки, напоминая паутину. Цифрами подписаны места развлечения: ресторан, уличная сцена, лестничный городок, озеро…

– Ты чего, это я уговорил Цепеша снять шоу именно здесь. Это будет бомба! Тебе не нравится деревенская жизнь? – Макс растерянно чешет затылок.

– Скорее имитация такой жизни, – фыркает Элина и катит следом за собой чемодан по бугристой дороге. – Для вас природа – нечто экзотическое. А я в таком месте выросла. Почти… Только здания обшарпанные, дорогие разбитые, – последние слова она бормочет себе под нос. – Ты что-то говорил про инструктаж?

– Ага. Вы сейчас заселяетесь по номерам, а в три часа в конференц-зале Цепеш проведет первые съемки. Нужно будет рассказать о себе, как вы пришли в творчество и прочую хренотень, – Макс зевает.

Они останавливаются напротив входных дверей, которые качаются на петлях и напоминают покосившуюся калитку в старом заборе.

– Максимилиан, – Элина с улыбкой делает маленький шажок к парню и заглядывает в его голубые глаза, – тебе ведь не интересен этот проект? В отличие от остальных видео Цепеша, впервые он снимает нечто столь грандиозное и связанное с творчеством. Подскажи, почему именно литература?

– Потому что он знал, что все писательницы такие клевые, – подмигивает он, и его рука скользит ей на талию.

Элина замедляет дыхание и еле сдерживается, чтобы не вывернуть Максу пальцы.

– А если правду?

Она видит, что парень колеблется. Он отводит взгляд, задумчиво поджимает губы. Элина делает еще шаг, почти прижимается к нему, и чувствует, как тело Макса напрягается:

– А правда в том, что Цепеш сам пишет, – с выдохом шепчет ей на ухо. – Только никому ни слова, а то он меня на кол посадит, – и он хохочет.

– О, – Элина округляет губы, – разумеется. Кстати, а можно глянуть список? Это ведь список участников? – она тащит пальчиками за край листа, который торчит из нагрудного кармана рубашки Макса.

– А зачем тебе? – он перехватывает ее руку.

– Просто так, – на секунду она замирает, позволяет Максу вдохнуть ее парфюм от Диор со сладкими нотками розы и ландыша, который стоил месячной зарплаты официантки и делает шаг назад.

– Не могу, – Максимилиан вытаскивает лист и прячет его в карман брюк.

Элине остается лишь молча проследить за ним взглядом.

Не страшно. У меня впереди целый месяц.

Она улыбается и заходит в здание. Владлен Бессонов пишет? Значит, у нее появился еще один повод его ненавидеть.

***

Пять лет назад…

– Смотри, это моя первая законченная повесть.

В их спаленке тесно, но уютно. Вместо кровати разложенный диван, промявшийся посередине. В руках Ливии длинная свеча. Она служит им фонариком, чтобы не включать свет. Иначе привлечешь внимание мамы и поднимется крик.

Элина трепетно берет из рук сестры исписанную каллиграфическим почерком тетрадь и перелистывает страницы.

– У истоков радуги, – читает она название. – Это сказка? Все знают, что приблизиться к радуге невозможно.

– Ты – мой маленький вундеркинд, – Ливия тихо смеется и дергает Элину за светлый локон. – Иногда я боюсь, что с тобой будет, когда ты вырастишь, если уже в тринадцать лет ты прочла все книги в школьной библиотеке.

– Не переживай, я еще не добралась до городской. Хотя наша классичка говорит, что мне надо бы учиться в школе для одаренных детей, – Элина морщится. – Слава Богу, мамка не хочет заморачиваться.

– Зря, в нашем городе ты не получишь достойного образования.

Ливия прячет тетрадь под подушку и тушит свечу. Они ложатся в обнимку, и Элина вдыхает запах хозяйственного мыла, которым пахнут волосы сестры.

– Зато мы учимся в одной школе, пусть и в разных классах, – упрямо бормочет она. – А ты что решила стать писательницей?

Она слышит тяжелый вздох Ливии.

– Да, я давно мечтала об этом, но не решалась начать, пока не встретила одного человека. Только маме не говори, ладно?

– Пф, я – могила! – Элина пытается заглянуть сестре в глаза, но та задумчиво смотрит в потолок. В бледно-голубом сиянии луны она выглядит еще прекраснее. – Я же знаю, как мама про писателей говорит. Почему-то она их всех сравнивает с нашим отцом. Недописатель, недочеловек, – передразнивая материнский грудной голос, шепчет Элина.

Ливия улыбается и закрывает глаза:

– Папа был добрым, это все, что я помню. Жаль, что он умер.

– Он спился, – фыркает Элина и тут же жалеет о грубых словах. – Я завтра обязательно прочту твою повесть, – она поспешно меняет тему, – и скажу, как сильно она мне понравилась.

Ливия хохочет и порывисто зажимает ладонью рот, боясь разбудить в соседней комнате мать.

– Маленькая подхалимка.

Элина хихикает, но любопытная мысль щелкает в голове: