Быль и небыль. Русские народные сказки, легенды, притчи

– Правда твоя, – говорит, – прочная постройка. Два века выстоит. А все не то, что у нашего жениха. Поверишь ли, почтенный, у него, когда бревна на дом возили, так в понедельник видишь, что комель везут, а в середу только вершина мимо прошла!

Покачал головой хозяин – не понять ему: то ли бахвалится сват, то ли смеется над ним.

– Вот что! – говорит. – Покажу я вам своего любимого конька. Дорого он мне стал, да я не жалею. Всем коням конь! И сбруя на нем под стать: до последнего гвоздика серебряная. Пусть-ка жених на таком коне за невестой приедет – отдам за него дочку, слова не скажу. А не приедет на таком коне, то и свадьбе не бывать.

Вышли они на крыльцо, и проводят перед ними коня. Не конь – загляденье! И сбруя на солнышке, как ручеек, блестит – смотреть больно!

Понурил голову жених, а сват ничего, не робеет.

– Ты, – говорит, – не думай, хозяин, что мы тебе врем, на сватовстве у тебя выпивши. А конь – что! Коня мы еще получше найдем. Приготовляйся к свадьбе.

Идут они домой. Жених только под ноги себе смотрит да кудрями трясет.

А свату все нипочем. Глядит весело и жениха утешает:

– Да полно ты! Не горюй! Все хорошо. Только что вот ехать нам не на чем. Да разве это задача? На свадьбу съездить и черт коня даст.

Едва слово обронил, а черт тут как тут.

– Дам, – говорит, – как не дать! Завтра и поезжайте! Вот приходите на зорьке сюда, к этому самому месту – все и будет готово.

На другой день пришли сват и жених, куда приказано, видят: стоит конь, да такой, что и во сне никому не приснится, и сбруя на нем золотая, так огнем и горит. А рядом – другой конь, малость по-тяжельше, и сбруя на нем наборная, с серебром. Это уж, видно, для свата. Сели они и поехали.

Диву дался хозяин, как увидел этаких коней.

«Ну, – думает, – значит, жених и вправду богатый, побогаче меня».

И порешил отдать за парня дочку.

Честным пирком да и за свадебку. Гостей созвали, в колокола ударили, повенчали молодых, а после венца, как водится, – веселье. Пьют, едят, песни поют… Под конец на лошадях кататься вздумали.

Хозяин говорит:

– Вот у моего зятя – конь! Такого коня и на свете нет!

Идут смотреть – вот те и на! И вправду нет коня – как не бывало! Даже слуху не слыхать. Да и сватов конь куды-то слинял.

Помертвел жених, а сват его в бок толкает: «дескать, прежде смерти ничего не бойся. Наше от нас не уйдет».

А сам шапку в руки.

– Что ж, – говорит, – честные гости, свадьба! Смотреть-то, выходит, некого, – свели коней. Да ведь недаром говорят: не то худо, что потерял, а то худо, что не хватился. Вы себе пейте, кушайте да веселитесь – ваше дело пир пировать, а мое дело – коней искать. Я женихов сват, я за него и в ответе.

Повернулся старичок, да и за ворота. Никто ему и слова сказать не поспел.

Вот идет он, идет – не путем, не дорогой, не полем, не лесом – а как ноги несут.

Идет и думает:

«И на что нечистому эдакие кони? Ему на козле скакать положено. Эх, знал бы дорогу, сам бы, кажись, в пекло пошел да и вывел оттуда лошадок наших».

Только сказал, глядь: перед ним большой камень. И под камнем нора.

Заглянул он в нору, – глубокая, так холодом и несет. Обогнул камень и пошел дальше.

Шел, шел, ни вправо, ни влево, а все прямо, да прямо. Смотрит: опять тот самый камень и нора холодом дышит.

Что за чудо? Он опять обогнул камень и дальше идет.

Идет-идет, идет-идет, – и пришел. Опять перед ним тот же камень, а под камнем нора.

– Ну, – говорит, – которую дорогу не обойдешь, не объедешь, та, стало быть, и прямая.

И, недолго думая, полез в нору.

На земле – день белый, солнышко, теплынь, а под землей холодно да темно. Ночная дорога – длинная. Притомился старичок, продрог.

«Что, – думает, – уж не повернуть ли мне назад?»

А тут, глядь, и кончилась нора: вышел он на простор.

Вышел и смотрит по сторонам, – как тут под землей нелюди живут? А как мы живем, так и они живут. Все у них есть – небо и земля, песок и вода, березки и камушки. Только что у нас черное, то у них белое, а что у нас белое, то черное. Всего-то и разницы. А так – худого слова не скажешь. И лес высоко стоит, и трава густо стелется – смотреть весело.

Идет сват Наум мимо поля по дорожке, – любуется на хлеба. Вдруг слышит: лошадь сгорготала! Он туда-сюда поглядел, так и есть – давешние кони! Забрались, татаре, в хлеб и хозяйствуют: не столько рвут, сколько мнут да топчут.

– А, голубчики, вот вы где!

Отломил он с березы ветку, выгнал коней на дорогу да и привязал их к дереву. А сам дальше пошел.

Идет, идет – видит, луга широкие, а на лугах стада пасутся. Справа-то все овцы, а слева-то все свиньи, и стережет оба стада змея. Свернулась на солнышке в три кольца и дремлет. А голову – нет-нет да и подымет: раз направо поглядит, раз налево.

Приметила змея незваного гостя да как зашипит… А сват, недолго думая, подобрал с земли острый камешек, прицелился и бросил. Свистнул камешек и будто ножиком голову змее срезал. Она и развернуться-то не поспела. А он дальше пошел.

Шел, шел, долго ли, коротко ли, а пришел наконец. Привела его дорожка к большому дому. Он – во двор. Пусто. На крылечко, в сени – никого! А в горнице шумно, гамно, посудой брякают, песни кричат… Хоть святых вон выноси!

Заглянул старичок в дверь: полным-полно. Народу – что людей! И все такие сытые, гладкие… Кто по-городскому одет, кто по-деревенскому, а у всех одежа чистая, хорошая. Бедных вовсе не видать.

И что за господа под землей живут? Поглядел он, поглядел, и екнуло у него сердце. Глаза-то у господ у всех, как у одного, – черные, без белка. Будто уголь черны, будто уголь горят. Ясное дело – черти!

Попятился старик, да поздно. Приметили его хозяева.

– А-а! – кричат. – Сват Наум пришел! Иди сюда, сват! Садись, сват! Там не доел – здесь доешь! Там не допил, здесь допьешь! Там не допел – здесь допоешь!

И уж за рукава его хватают.

Делать нечего, собрался он с духом.

– Хлеб да соль! – говорит. И шагнул через порог.