Карт-Бланш для Синей Бороды

– И все это ради меня?

– Вы не ошиблись. Ради вас, милорд, я пришла сюда не побоявшись…

– Не побоявшись быть опозоренной, я помню, – Ален немного подался вперед, оперевшись левым локтем о колено. – И как далеко вы готовы зайти ради меня?

– Хотите проверить? – Алария медленно потянула ворот платья, обнажая плечо.

Ален наблюдал за ней, думая, что она наверняка отрепетировала сцену соблазнения у зеркала раз сто. Продемонстрировав плечо, девушка потянула ленты, стягивающие корсаж, а потом медленно распахнула платье, показав грудь. Грудь и в самом деле была хороша – по-женски полная, соблазнительная.

Алария призывно улыбнулась, но граф продолжал сидеть в кресле, разглядывая её прелести. Девушка подождала еще, но в конце концов потеряла терпение.

– Мне кажется, я проявила достаточно решительности, – сказала она. – Не пора ли проявить её и вам?..

– Мне? – переспросил Ален. – Вы хотите, чтобы теперь я показал вам грудь? Сомневаюсь, что это приятное зрелище. Она волосатая, совсем не такая гладенькая и круглая, как ваша.

– Вы могли бы показать мне нечто иное, – не сдавалась Алария.

– Хм… может и мог бы, – произнес Ален загадочно. – Но это всё не то, знаете ли…

– Не то? – девушка запахнула платье, и голос ее из завлекательно-мягкого стал холодным, как зимний ветер. – Что именно не то, позвольте вас спросить?

– Мне бы хотелось, чтобы моя будущая жена проявила решимость иного рода…

– Иного? Не понимаю.

– Попытаюсь вам объяснить, – Ален поднялся из кресла и подошел к Аларии совсем близко.

Она невольно попятилась, но тут же глубоко вздохнула и вскинула подбородок, подставляя губы для поцелуя.

– Вы очень красивы, леди Алария, – Ален коснулся ее подбородка, прочертил контур губ, – у вас такое безмятежное лицо. Вы никогда не страдали, верно?

– Не страдала? – она вскинула брови. – Нет, милорд. А причем…

– Вы на многое готовы ради меня?

– Разве я не доказала это, придя сюда? Ради вас я…

– А вы сможете ради меня пострадать?

Алария испуганно пискнула, когда мужская рука сдавила ей горло. Сдавила несильно, пережав кровоток всего на пару секунд, но девушке хватило и этого, чтобы лоб покрылся испариной, а колени подогнулись.

– Пострадать? – прошептала она, облизнув вдруг пересохшие губы. – О чем вы, милорд?

– Пострадать, потерпеть боль?.. – рука графа скользнула по груди девушки вниз, а потом крепкие пальцы оплели тонкое девичье запястье. – Вашей решимости хватит на это?

Некоторое время Алария пыталась сдержать крик, но потом она не выдержала:

– Мне больно! Хватит!

– Уже сдаетесь? – граф склонился над ней, все сильнее сжимая её руку. – Как быстро…

Задыхаясь от боли и страха Алария смотрела ему в глаза, и блеск их казался ей дьявольским.

– Пустите! Пустите! Умоляю! – заплакала она, падая на колени.

Ален отпустил ее, и гордая красавица скорчилась возле его ног, всхлипывая и баюкая помятую руку.

– Значит, всё – только громкие слова, леди Алария, – сказал Ален, возвращаясь к креслу и поднимая бокал. – Давайте я выпью за ваше здоровье, а вы тем временем утрите слезки с милой мордашки, а потом убирайтесь, откуда пришли. И если вы еще раз заявитесь ко мне, чтобы оголяться, я сломаю вам палец. Один ваш нежный беленький пальчик. Может хоть это научит вас вести себя скромнее.

Допивая пунш, он смотрел, как девушка поднялась, ступая нетвердо, подобрала накидку и долго не могла её надеть.

– Я помогу вам, – сказал Ален с преувеличенной вежливостью.

Он помог Аларии расправить накидку и накинуть капюшон.

– А теперь бегите к папаше, – велел граф, – и по дороге не делайте глупостей. Иначе я прикажу вас выпороть, как беспутную.

Ему не пришлось повторять дважды – Алария поспешила вон, забыв попрощаться.

– Доброй ночи! – пожелал ей вслед де Конмор.

Дверь за несостоявшейся соблазнительницей глухо стукнула, и Ален подавил желание шарахнуть в неё бокал. В кои-то веки у него было сносное настроение, а эта бесстыдная девчонка умудрилась всё испортить. Но он тоже хорош. Надо было сразу выпроводить её вон, наградив затрещинами, а он позволил себе поиздеваться над ней, поиграть, как кот с мышью. Зачем?

Он повернул вправо-влево медный браслет на правом запястье. Почему его так взбесили её слова? Потому что она говорила то, о чем понятия не имела. Не имела понятия, а значит, не имела права говорить такое. Кое о ком.

Дверь снова скрипнула, и, увидев женщину в темном плаще, Ален все-таки швырнул бокал, от души впечатав его в стену в двух локтях от головы женщины.

– Я же сказал тебе убираться! – почти прорычал он.

Женщина посмотрела на погнутый бокал, покатившийся к креслу, и сказала:

– Всему виной та зарёванная девица, которая чуть не сшибла меня на лестнице? Чем она тебе не угодила, Ален? Это на ней ты решил жениться?

Она откинула капюшон и встряхнула белокурыми кудрями, упавшими на её плечи и спину волной. На лице женщины была бархатная черная маска, но она не торопилась её снимать.

– Так это была будущая графиня де Конмор?

– Нет, – ответил Ален. – Зачем ты здесь, Милисент?

– Разве я могла оставить тебя одного? – она подошла к нему и обняла, заставив наклониться, после чего поцеловала в губы. – Ах, как я выдержу без тебя этот год, любимый? Но год – это ведь не очень долго, правда? Всего лишь двенадцать месяцев, и ты снова будешь свободен. И мы сыграем самую лучшую свадьбу, и будем вместе – ты и я. Разве это не чудесно?

Она целовала его все жарче и жарче, а потом страстно зашептала:

– Ты ведь пока не женат, Ален… Значит, ещё можно… Я вся горю, милый… любимый…

Обычно её поцелуи дурманили и распаляли, но в этот раз Ален целовал Милисент без прежнего пыла. Он списал всё на усталость. Ведь уже не двадцать лет, чтобы скакать с юными девицами на балу весь вечер. Позволив Милисент усадить себя обратно в кресло, Ален смотрел, как она улыбается под маской, расстегивая перед ним платье. Она повернулась спиной и лукаво поглядывала через плечо, изящно изогнувшись и чувственно покачивая бедрами.

Сбросив платье, женщина осталась в одной короткой нижней рубашке, к которой лентами крепились шелковые чулки. Больше на ней ничего не было – явно готовилась к встрече.