Блуждание. Сага «Исповедь». Книга шестая

ЧАСТЬ 1. ГЛАВА 3

Врач только подтвердил слова, уже сказанные Жюзьен, но ещё и забрал большую часть заработанных семьёй денег.

Сыновья сколотили для матери открытую кровать, чтобы было легче за ней смотреть. Жюзьен не отходила от больной без надобности ни на минуту, успевала по хозяйству, ухаживала за парализованной. Ронан погоревал-погоревал, да делать нечего, отправился вновь на заработки, прихватив с собой для надёжности Адриана. Младшему Реми строго на строго велел присматривать за Жюзьен и матушкой, глупостей не делать и держать ответ за каждую монету.

Вечерело. Свеча потрескивала на столе. Катарин спала. Лечебные отвары, которые ей собирала приёмная дочь, действовали умиротворяюще и притупляли боль затекшего без движения тела. Жюзьен штопала прохудившуюся рубашку брата, они уже поели и старались вести себя, как можно тише, чтобы не тревожить покой матушки.

Реми, переделавший за день столько работы, что хватило бы с лихвой и на двоих, устало вытянув ноги, смотрел на огонь в камине, время от времени бросая на приёмную сестру долгие, печальные взгляды. Ссутулившиеся плечи девушки, её задумчивость пугали. Он догадывался, что не просто так произошёл серьёзный разговор Адриана с отцом. Что-то случилось, и атмосфера в доме навсегда изменилась, причиной тому была не только болезнь матери, а некая тайна, о которой все молчали, но она не сулила ничего хорошего. Он отказывался даже думать о том, что это может быть. Но скверная мысль холодным липким прикосновением нет-нет, а и подкрадывалась к несчастному сердцу.

Эта девушка была его мечтой, тихой нежностью, которой он наполнялся доверху при одном вспоминании о Жюзьен. Ею грезил он бессонными ночами, ею сотни раз обладал во сне…

«Если Адриан хоть пальцем её тронул, я его убью, – думал Реми, и кулаки непроизвольно сжимались до хруста в костяшках. – Она – моя, только моя, и не может быть иначе!»

Словно прочитав его мысли, Жюзьен тяжело вздохнула.

– Вот, принимай, почти как новая! – он взял свою рубашку и, соприкоснувшись с прохладной девичьей рукой, внезапно поймал её и притянул к себе. Прислонив её ладонь к щеке, поцеловал тонкое запястье.

– Зачем ты так, Реми?! – тихим голосом произнесла Жюзьен, вырвавшись и внезапно покраснев.

– Спасибо за работу, – он вздохнул, сердце готово было выскочить из груди и разорвать все преграды между ним и той, которую он любил больше жизни.

Жюзьен поправила передник и отошла от него на безопасное расстояние. Но даже там она не могла не чувствовать, как вскипела в парне буйная бретонская кровь, как он тяжело и часто задышал, прожигая её глазами, словно она уже обнажена, и в комнате кроме них – никого.

Он всегда ей был ближе и понятнее Адриана, характер у Реми более нежный и покладистый, но «в тихом омуте черти водятся», уж ей-то хорошо было это известно.

«Эх, если бы Ронан был здесь! – подумала Жюзьен, даже не вспомнив про Адриана, потому что его присутствие после того, что случилось, тяготило её всё больше. – Он бы поставил сына на место. Но как же тянет к Реми! О Господи!» – испугавшись собственных желаний, она вновь покраснела до кончиков ушей. Домыв посуду, протёрла её чистым полотенцем и сложила в шкаф, оттягивая момент, чтобы лечь в кровать. Дело в том, что спала Жюзьен на нижней полке, а на верхней располагался Реми. Слушать его дыхание было сейчас опасно. Раньше её даже успокаивало его присутствие и посапывание во сне, когда она была ребёнком, и мальчики смотрели на неё иначе, по-братски… – Эх, если бы можно было вернуть то славное время!»

Реми тоже не спешил в постель. Подошёл к матери, любовно поправил ей одеяло, подоткнув с боков, подбросил в огонь ещё несколько поленьев. Несмотря на лето, погода стояла прохладная, и каменный дом не прогревался.

Пылающий взгляд молодого человека остановился на спине Жюзьен, и она его почувствовав, даже оглянулась. Их тянуло друг к другу уже очень давно, но по какой-то нелепой ошибке в минуту затмения она не устояла перед старшим братом, хотя всегда предпочитала ему Реми. Он даже научился читать и неплохо писал, благодаря их занятиям, тогда как Адриану науки давались гораздо трудней. Реми всегда помогал ей, когда требовалась мужская сила, и улавливал её желания с полуслова. Но теперь уже ничего не поделать: она испорчена и таковою останется.

Адриан знает о ней то, что разобьёт сердце младшего брата на тысячи мелких осколков. Теперь она уже ничего не может изменить, и Реми ей этого никогда не простит.

«Как же тяжело быть молодой! Как трудно устоять, когда в созревшем теле бушует пламя…»

«Сегодня я вновь не засну, жажда терзает плоть и нет от неё спасения», – Реми вздохнул.

Вторя ему, вздохнула и Жюзьен, притихшая, робкая, словно напуганная чем-то.

«Так и хочется прижать её к груди, как маленькую пташку, согреть в своих ладонях. А завтра будет новый день, и всё повторится сначала. Отец не одобряет мысли о женитьбе, сказал, что прежде должен жениться Адриан, ему он уже выбрал невесту, отвергнув Жюзьен. А если и мне не позволят, что делать? Как сказал Адриан: „Сбегу из дома, лучше погибнуть на войне, чем жить с нелюбимой!“ Эту фразу Реми услышал переступая порог. Брат держал Жюзьен за руку, словно пойманную в силки, принадлежащую ему… Неужели между ними что-то есть? Нет! Мне не выдержать этой пытки! А если всё-таки что-то было, то как поступить тогда?» – Реми разрывало на части. Где-то в подсознании свербела мысль о том, что и он имеет на неё свои права. Если Жюзьен потеряла невинность, что удерживает его от удовлетворения желаний? Пусть она обесчещена, но ведь всё так же любима и желанна, даже больше, потому что теперь ревность разрывает душу на части, и нет сил терпеть…

«А вдруг она любит Адриана и предпочтёт с ним сбежать? Нет. Это не так, – Реми всегда чувствовал, что нравится Жюзьен больше. – Что же тогда случилось в тот злосчастный день? Что дало брату право думать, что она согласится выйти за него? Я его убью, если узнаю… Как он посмел? Ведь всегда знал о моих чувствах, даже подтрунивал над нами… Это сводит с ума!» – поток бурных мыслей только усиливал растущее напряжение.

Жюзьен забралась на свою полку и, накрывшись одеялом с головой, спряталась, даже не пожелав ему, как обычно, доброго сна. Матушка крепко спит, похрапывает. И тут Реми представил себе, что они с Жюзьен вдвоём под одним одеялом, и сердце наполнила сладкая истома. Ради этого и умереть не жалко, но не сейчас, не в доме, не рядом со спящей матерью. Он залез на верхнюю полку и тяжело вздохнул, прислушался к дыханию любимой, но ничего не услышал. Жюзьен притихла будто мышь под пристальным вниманием кота.

«Какой же я негодяй! – подумал он, испытывая угрызения совести. – Обидеть сироту – это всё равно, что продать душу дьяволу. Но разве любовь – оскорбление?..»

ЧАСТЬ 1. ГЛАВА 4

Вестей от отца не было, и вернуться они с Адрианом могли в любой момент, пока ещё в полях шли некоторые работы, но в целом сезон заканчивался. Реми поддерживал Жюзьен в чём только мог, успевал переделать мужскую работу и подсобить в заботах женских. Отец бы этого не одобрил. В семье всегда было чётко распределено, что и кому нужно делать, а остальное – не твоё дело. Но помыть и перевернуть мать в одиночку Жюзьен не могла, потому делали это вместе. С посудой и сама справилась бы, но ему приятно было получать из её рук мокрые тарелки и ласково их протирать. По вечерам читали вслух какую-нибудь книжку, что выпрашивала Жюзьен у аптекаря. Так день за днём ладно и складно протекала их незамысловатая жизнь.

Так бы и прожили её, не разлучаясь, в гармонии между собой. Всё чаще Жюзьен задумывалась о том, каким славным мужем стал бы для неё Реми, он всё чаще не спал по ночам, изводя себя неутолёнными желаниями, мечтами и ревностью…

Однажды они столкнулись в коровнике, где Жюзьен только что надоила ведро молока.

– Сестрёнка, дай попить, нет спасу от жары! – он распахнул рубаху, и глазам Жюзьен предстал крепкий юношеский торс. Захотелось прикоснуться к этим мышцам на животе и ощутить их упругость. Реми не без удовольствия уловил женский взгляд, и, напившись вдоволь парного молока, попросил полить ему водой, чтобы остудиться. Жюзьен с радостью исполнила его пожелание. Омывая студёной колодезной водой названного брата, слушая его фырканье в каскаде брызг, она вдруг поняла, что больше не может сопротивляться ни ему, ни себе. И когда он утёрся чистым льняным полотенцем, сама притянула его к себе. Свежескошенное сено пахло уходящим летом. Поцелуи Реми становились всё горячее. Голова кружилась от наслаждения. Он вёл себя иначе, чем Адриан, без напора и спешки, лаской и нежностью доведя её до полного исступления. Он дождался, пока Жюзьен сама потащит его на сено, пока снимет с него одежду и позволит обладать собой. В свои двадцать с небольшим, он вёл себя как опытный мужчина, ведомый лишь внутренним ощущением того, как должно это быть. Много раз он представлял себе, как это случится, но то, что происходило наяву, превзошло все его красочные ожидания. Жюзьен, разогретая до предела, позабыла стыд и без угрызений совести, отдала себя всецело тому, кого так долго желала.

«Ну, почему, почему это был не ты там на лугу, почему Адриан опередил тебя и всё испортил?! Почему я была такой безвольной и не ударила его при первом же посягательстве?» – думала она, прижимаясь к его горячей груди и слушая, как быстро стучит любящее сердце. Но и после любовной схватки, он не откатился от неё как Адриан, а продолжал нежно кончиками пальцев ласкать её.

– О чём ты думаешь? – Жюзьен заглянула в тёмно-карие, шоколадного цвета, глаза.

– Ни о чём… мне просто хорошо с тобой, и я наслаждаюсь тем, что есть, – его губы прикоснулись к её нежной шее, отчего мурашки пробежали по коже. – А ещё я хочу умереть…

Жюзьен вздрогнула.

– Умереть от счастья в твоих объятьях.

Она вспомнила про шёпот среди монашек перед похоронами отца Эдуарда: «Умер в объятьях женщины, позор-то какой!..»

– Никогда не говори так! – она вскочила и, собрав свои разбросанные вещи, начала быстро одеваться.

– Я чем-то тебя обидел?

– Нет. Просто не смей так никогда говорить!

– Как? Жюзьен, что я такого сказал?

Но она, не ответив, ушла, стирая с лица внезапно появившиеся слёзы.

ЧАСТЬ 1. ГЛАВА 5

Теперь они не могли спокойно пройти мимо друг друга, искра вспыхивала и моментально превращалась в пламя.

Катарин вскоре всё поняла, но у неё отнялась речь, и теперь она только мычала, качая головой… Страх за своих сыновей не давал покоя материнскому сердцу, и её самочувствие резко ухудшилось. А когда она увидела, что Реми ночью влез не на свою полку и дверцы кровати тихонечко задвинулись, утонула в слезах. Она до последнего отказывалась верить, но от очевидного не уйти, слишком пылкими стали взгляды, слишком нежными прикосновения. Прикованная к постели женщина с ужасом ждала возвращения мужа и Адриана, уже объявившего о своих чувствах к Жюзьен.

«Неужели на беду приютили мы эту сиротку? Что будет, когда Ронан узнает?..» Всем этим она не могла поделиться ни с кем, переживания переполнили душу, а всё, на что она была способна, это только мычать, словно старая корова, которой давно пора на бойню.

«Господи, забери меня, чтобы не видеть мне, как сыновья поубивают друг друга!» – отчаянно молилась Катарин, призывая смерть, и к утру отошла.

В эту ночь между Жюзьен и Реми ничего постыдного не было, они, прижавшись друг к дружке, сладко спали, словно два утомлённых счастливых ребёнка. Они и понятия не имели о муках матери, и в неведении своём были безмятежны.

Крик петуха прозвучал, чуть заря коснулась небосвода. Реми проснулся, наполненный силами, впервые так крепко и полноценно отдохнув. Бессонница, мучившая его столько долгих ночей, испарилась в объятиях любимой. Расцеловав прекрасное лицо ещё дремавшей Жюзьен, нежно погладив её упругий стан на прощание, он тихо, чтобы не разбудить мать, приоткрыл дверцы кровати и вылез.

В комнате ещё был полумрак и полная тишина. Ничего не заметив, он отправился выгонять скотину на пастбище. Всё так же пели птицы, жужжали мухи, мычали коровы, кудахтали куры… Заперев калитку загона, он уже собирался идти, как услышал крик. Жюзьен бежала к нему со всех ног с растрёпанными волосами, содрогаясь от рыданий.

«Отец вернулся!» – подумал он, и сердце ёкнуло в груди.

– Мама, мамочка… – задыхаясь от бега, вся в слезах, повторяла Жюзьен, – она…