Дилан

– Тем не менее, – прошептала я, глядя в его потемневшие от «дури» зрачки, – Уилл не пошёл за Дэном…

– Ой, откуда тебе знать насчёт Уилла?! – грубо осадил меня Дилан, разъярённо сотрясая воздух. – Видела бы ты его на прошлогодней вечеринке! Еле откачали!

Я разочарованно моргнула и отвела от него взгляд. Дерьмо, он даже не отрицал, что употребляет… он даже не отрицал!

– Дилан, прошу тебя…

– Хватит, Номи! Прекрати! И позволь мне самостоятельно выбирать для себя развлечения. Я не пропаду!

«Я не пропаду».

Эту фразу я услышу ещё бесчисленное количество раз на протяжении семи лет. И не только эту. Я услышу море вранья, увижу гадкие, отвратительные сцены, узнаю о нём много нового, разлюблю и полюблю его снова, чтобы потом вновь разлюбить.

Дилан, любовь моя, почему ты не предупредил меня заранее? Почему ты не предупредил?..

2

Весь мир не в силах сокрушить нас, и только сами мы изнутри разрушаем себя.

    М. Митчелл «Унесённые ветром»

Февраль 2010 г.

Новый год мы с Диланом встретили порознь.

Я понятия не имела, где он и с кем, он практически не заглядывал на «Фейсбук», оставив меня томиться в тягостной неизвестности.

Мои родители по-прежнему не догадывались о его существовании, впрочем, как и мои друзья, поскольку я дала себе зарок не болтать о нём направо и налево, пока наши отношения не станут серьёзными. Что ж, в итоге мы вообще рассорились и перестали общаться…

Каждый день я скучала по нему безумно! Я хотела позвонить ему, но не решалась. Хотела навестить, но боялась. Я порывалась расспросить о нём Крейга, Мэри, даже ненавистного мне Уилла, но гордость и глупые девичьи предрассудки загоняли меня в тупик. Дни тянулись нестерпимо медленно, так скучно и бесполезно, что я перестала ощущать себя живой. Я никогда не была весельчаком, поэтому дома никто не замечал во мне разительных перемен, что, в принципе, облегчало моё положение, избавив от необходимости изливать кому-либо свою грешную душу.

Я часами лежала в тёмной комнате, уставившись в потолок, размышляла о своей бездарной судьбе и своём поражении. В карьере, в любви… везде.

Ни разу за неделю не притронувшись к тексту, я в отчаянии спустилась вниз и впервые за четверо суток вышла прогуляться.

Ненавижу январь! Хотя в Эл-Эй не бывает настоящей зимы, это не мешает городу пребывать в постновогоднем унынии, будто весь мир просто взяли и поставили на паузу.

Я удручённо свернула за угол, направляясь в ближайшую кофейню за бодрящей порцией ледяного «Макиато», и вздрогнула от громкого гудка клаксона.

– Эй, незнакомка! – о нет… Звук его голоса пулей пронёсся по моим венам, упав в самое сердце. – Я хотел заглянуть к тебе, но вспомнил, что это неудачная затея. Ты ведь скрываешь меня от всех, – с упрёком произнёс Дилан, вызывающе облизав свою вкусную нижнюю губу.

Тварь!

– Незачем строить из себя обиженного, когда ты сам во всём виноват, – сквозь зубы процедила я, состроив характерную гримасу.

– Согласен, признаю, – послушно подытожил Дилан, грациозно выбравшись из машины, чтобы приблизиться ко мне.

В тот день он до смерти походил на Джо Вагнера, персонажа из моего неопубликованного романа, воплощающего в себе лучшие и одновременно самые худшие мужские качества: самовлюблённый, красивый, эгоистичный мудак.

– Брось! Давай мириться? Я был неправ, накричав на тебя, но позволь мне объяснить причины.

– Валяй, – равнодушно бросила я, избегая с ним зрительного контакта. От Дилана пахло чистотой и свежестью, за исключением пропитанного табаком дыхания. Я ненавидела этот запах и частенько отчитывала его за дурную привычку, однако сейчас мы были настолько далеки друг от друга, что я попусту не имела права на претензии. Мы не виделись целую вечность, если не дольше.

– Прокатишься со мной? – спросил он, по-джентльменски открыв для меня дверцу своего «Мустанга».

Я согласилась.

Затем, не сговариваясь заранее, мы отправились к нему домой и переспали. Бесхарактерно, скажете вы? Отнюдь. Мне было двадцать пять, на горизонте никаких ухажёров, я всего-навсего утоляла свой аппетит.

Разумеется, как и любой другой женщине, мне хотелось разложить всё по полочкам, заставить его жениться на мне, стать матерью его детей, построить дом, посадить дерево и бла-бла-бла, но эти смелые бурные фантазии были настолько призрачны, что я старалась не зацикливаться на них понапрасну.

Дилан вынырнул из-под одеяла, чтобы прикрыть распахнутое настежь окно, и я невольно залюбовалась его прекрасной фигурой. Нагой, высокий, великолепно сложённый, он выглядел, точно модель, сошедшая с билборда «Calvin Klein»: широкая спина с играющими от напряжения мышцами, на левом плече вытатуированный чёрно-белый восточный узор, узкая талия, крепкие упругие ягодицы, длинные мускулистые ноги, размеренные шаги… я лежала и откровенно наслаждалась зрелищем, не заметив, как он улёгся обратно.

– В чём дело? – спросил он, подкладывая под затылок подушку. – Я кажусь тебе смешным?

– Нет, – застенчиво буркнула я, обнимая его за шею, – ты кажешься мне непростительно сексуальным.

Его лицо озарила лучезарная улыбка.

– Видела бы ты меня в семнадцать. Тощий долговязый урод.

Я фыркнула.

– Не верю, ты врёшь.

– О’кей, немножко, – без боя сдался он, чмокнув меня в макушку – Твои волосы божественно пахнут…

– Спасибо. Я специально приняла душ, предвидев твоё неожиданное вторжение, хотя до этого ходила грязной замарашкой, – отшутилась я, погладив его по животу.

Дилан резко нахмурился, скосил на меня тревожный взгляд и вздохнул.

– Прости меня, Номи, – с сожалением произнёс он, собирая слова воедино. – За то, что пропал и не поздравил тебя с Новым годом… Я вёл себя отвратительно. Но ты зря волновалась. Со мной всё в порядке, клянусь.

Перекатившись на бок, я скрестила руки у него на груди и поставила на них подбородок. Дилан не лгал. В тот вечер он отлично выглядел, пребывая в бодром расположении духа, говорил складно, вполне искренне. Внутри меня проблеснула надежда. «А что, если я слегка преувеличила и действительно навоображала себе лишнего, сделав из мухи слона? Что, если он прав?» – мысленно предположила я.

– А твои родители в курсе, что тебя иногда заносит?

– Да, – кивнул он. – Поэтому они и выперли меня вон несколько лет назад.

– Что значит «выперли»?

– Культурненько отселили, – язвительно пояснил Дилан, и я поняла, что эта тема ему неприятна. – Я был прилежным мальчиком, никого не обижал, хорошо учился, а потом… закрутилось.

– Закрутилось?

Он моргнул.

– Мне было шестнадцать. Полагаю, нормальная жизнь быстро наскучила мне, и подростковое любопытство взяло верх над разумом. Частые вечеринки у друзей, классные доступные девчонки, бушующие гормоны, растущая борода… – он тяжело вздохнул, как бы браня себя за ошибки юности, и потёр лоб. – Я переменился. Ввязывался в какие-то драки, пил, курил. Однажды я набрался до такой степени, что ребята выгрузили меня из машины и уложили прямо на крыльце. Не помню как, но мне удалось подняться по ступенькам и позвонить в дверь. Отец жутко рассвирепел, обнаружив меня в таком виде, а я, идиот, свалился перед ним на пол и вырубился. Немудрено, что наутро меня ждал тяжёлый разговор с родителями, в котором мне велели немедленно переезжать. Мать очень переживала, что я подаю сестрёнке дурной пример…