Враг моего врага. «Конец фильма»

– Когда вылетаем? – спросил он у пилота, скосив взгляд на часы.

– Как только вы будете готовы к старту, герр Шварц, – невозмутимо ответствовал летчик. – По нашему запросу полосу и воздушный коридор освободят в любой момент.

Он был единственным пассажиром этого самолета, и весь просторный салон – к его услугам. Роскошный диван с мягким пледом и подушками (для комплекта можно было взять и стюардессу, но он благоразумно отказался), огромный выбор напитков в баре, голопроектор с сотнями фильмов, доступ к интернету. Не возбранялось заходить в кабину и давать летчикам идиотские советы, которые они выслушивали с почтением (он проверил). Все относились к нему с таким пиететом, что их даже не хотелось доставать. Он мирно посмотрел симелинский фильм про любовь, потягивая виски. Фильм оказался совершенно ужасным: ни одной интимной сцены, влюбленные не целовались и вообще вели себя так, будто собираются заключить договор о совместном владении имуществом, и ничего более их не интересует. Хайнрих зарекся впредь смотреть симелинские фильмы. То ли дело райские! Среди фильмов, скинутых ему Мрланком, был один серьезный, исторический, про борьбу за главенство в каком-то длинноволосом клане – там и то раз пять по ходу дела занимались любовью, причем без всяких там черных квадратиков или затуманивающих взор занавесочек.

Потом он завалился спать, обложившись подушками и завернувшись в плед. Стюардесса разбудила его за час до прибытия, как он и просил. В санузле, достойном королевского дворца, он успел побриться и принять душ, прежде чем пилот предупредительно объявил, что самолет начинает снижение.

В аэропорту он снова пересел на поданное авто. Здесь был ранний вечер. Землю уже накрыла осенняя темнота, но огни сияли и переливались так, что становилось очевидно: никто еще не спит. Поехали другой дорогой, не так, как таксист вез его в прошлый раз к Манхэттену, и Хайнрих заподозрил, что тот негодяй нарочно кружил, накручивая счетчик. Но водитель – смуглый и низенький, а по одежке точная копия того, что заезжал за ним в Ебурге – привез его не к комплексу зданий ООН, а куда-то в пригород, к воротам изящного двухэтажного домика с двором, грамотно укрытым от посторонних глаз вечнозеленым кустарником и деревьями.

– Где мы? – спросил Хайнрих.

– Это личная резиденция координатора, герр Шварц, – вежливо ответил водитель.

Он заметил пост охраны у ворот, знакомого гвардейца с пультом. Вот она, обратная сторона власти и известности: даже в собственном дому Салима не может обойтись без этих дармоедов.

– Чего жопу мнешь? – кинул Хайнрих охраннику в открытое окно. – Нажимай свою кнопку, бездельник.

– Ах, это вы, герр Шварц, – протянул стройный блондин с эмблемой ООН на рукаве. – Пока вы молчали, я сомневался в вашей личности, уж не взыщите. Зато как рот раскрыли, все сразу стало ясно.

Створки ворот поползли в стороны.

– Ты сам рот закрытым держи, – посоветовал Хайнрих. – А то обнаружишь в нем… то, что мужику невместно.

Перед тем, как машина тронулась и поехала внутрь, он ощутил на себе быстрый взгляд водителя, в котором сквозь бесстрастную маску просвечивало восхищение. Наверняка гвардейцы хронически досаждали шоферам – просто так, из профессионального скотства, – а бедолаги ответить не могли.

Салима при его появлении отложила ноутбук. На ней было что-то офигительно полупрозрачное; черные косы, скрученные на затылке, не прикрыты платком. Она вызвала его явно не для того, чтобы отдать адмиралу последние распоряжения перед уходом в рейд. Ему даже сделалось неудобно.

– Стоило самолет гонять? – неловко проворчал он.

– Разумеется, стоило, – она не сомневалась. – Завтра ты улетишь за семнадцать световых лет и шайтан знает когда вернешься, – она не стала говорить о том, что всегда подразумевается на войне: вернешься ли вообще…

– Вернусь, когда ты прикажешь.

Она повела плечом, не ответив. Желания женщины и планы координатора – совершенно разные вещи.

– Выпьешь с дороги? – она поднялась из объятий мягкого кресла, направившись к столику с напитками, и он шагнул навстречу, перехватил, прижал к себе, целуя. – Да ты уже, – засмеялась она.

– Извини, – он выпустил ее. – За помин души выпил.

Она посерьезнела.

– У тебя кто-то умер?

– Не то чтобы у меня… Просто сообщили, что один хороший мужик погиб. Капитан «Райской молнии».

Салима вспомнила.

– Мрланк Селдхреди?

– Встречалась с ним? – он слегка удивился. Координатору Земли ни к чему знать райских капитанов по именам.

– Нет, сама не встречалась, – она покачала головой. – О чем мне разговаривать с чужим капитаном? Журить его за то, что показал зад нашему главнокомандующему? Смешно.

– Что-что он сделал? – Хайнрих не поверил своим ушам.

– Продемонстрировал Ларсу свою мякоть, – улыбнулась она. – То, на чем сидят. Ты без труда найдешь для этого предмета массу названий, которые не подобает произносить даме. Он совершил это дважды – один раз по видео, второй с глазу на глаз, – улыбка стала шире. – Ларс очень расстроился.

Хайнрих тоже невольно заулыбался:

– Я ж говорю, мужик что надо был.

После сказанного Салимой он зауважал Мрланка еще больше. Он, Хайнрих, даже пожалел, что такая замечательная идея ни разу не пришла ему в голову. Конечно, с собственным главнокомандующим так вести себя не след, но есть и чужие адмиралы. Тот же т’Лехин, к примеру.

– Капитан Мрланк хорошо служил своей родине, – проговорила Салима. – А вот его, как мне показалось, начальство не очень любило.

– Да, тут мне определенно больше повезло, – согласился Хайнрих и вновь потянулся к ее губам. Она ответила со страстью. Бог с ним, с главнокомандующим, но на взаимность координатора он может рассчитывать.

Мороз с непривычки кусал за щеки. А ведь он родился в краю вечного мороза, еще совсем недавно ему ничего не стоило пройтись по заснеженной площадке космопорта в распахнутой куртке и без головного убора. Совсем недавно, или вечность назад. В прошлой жизни.

Он поднял воротник повыше, глядя, как ездит по центральной площади Шарккита снегоуборочный трактор, прицепив сзади целый поезд из детских санок. Ребятня радостно верещала; кетреййи, управлявший трактором, был донельзя доволен собой.

– Эй, хирра, – Мрланка подергали за штанину.

Он обернулся. На него с надеждой смотрело снизу вверх очаровательное существо ростом ему по колено. Светлые волосики, еще не подлежащие клановой стрижке, выбились из-под шапки.

– Чего тебе, мышонок?

– Хирра, купите мне конфетку! – существо ткнуло пальцем в автомат по продаже всякого съедобного мусора.

Он присел, чтобы заглянуть малышу в глаза.

– Мальчик, а тебе родители разрешают есть конфеты?

– Я не мальчик, – существо оскорбленно надуло губки. – Я девочка!

И верно, сглупил, подумал Мрланк. Мальчик подошел бы с просьбой к любой из женщин шитанн, ожидающих рейсового снегохода. Девочка выбрала мужчину. С ориентацией у маленьких кетреййи все четко, это уж потом шитанн их с толку сбивают.

– Прости, девочка, – серьезно сказал он. – Так что же, родители позволяют тебе конфеты?

– Не-а, – неохотно призналась малышка, ковыряя снег сапожком. Кетреййи не умеют врать. – Но мне очень-очень хочется, хирра!

– Ладно, – авось, от одной конфеты ребенку не поплохеет; Мрланк взял девочку за руку и подвел к автомату. – Какие конфеты тебе нравятся?

– Большие, – заговорщически прошептала она.

Потом он стоял и смотрел, как довольная малютка торопливо уплетает сладость, оглядываясь по сторонам – не засекут ли. Ему и самому было хорошо от ее наивного счастья.

Подъехал снегоход, подняв тучу снежной пыли. Водитель шитанн вылез, пока пассажиры входили-выходили, и принялся выговаривать трактористу: аккуратнее, мол, маневрируй, смотри, чтоб дети под гусеницы не попали. Мамаши тут же бросились наперебой его защищать: мужик свой, проверенный, из стайки детей двое – его собственные. Напомнив на всякий случай, что трактористу не за аттракционы платят, дорогу тоже не мешало бы расчистить, водитель вернулся на свое место, и снегоход поехал дальше, домики замелькали за окном, а потом остались лишь огни трассы.