Враг моего врага. Том 1

Гржельчик приказал, чтобы шаттл к «Ийону» вел Фархад. Заодно проверим, как ты умеешь ходить в космосе, проворчал он. Он всегда доверял выпускникам Ебургской Академии, но фамилия юноши его насторожила. Где-то он ее определенно слышал. Озарение наступило в баре, когда он сидел между двумя Фархадами с кружкой пива и собирался загадать желание. Он колебался: то ли загадать, чтобы Марта подобрела, то ли, чтоб скорее началась война хоть с кем-нибудь: Йозефу хотелось отвести душу в нормальном бою, а не мелочно грызться с патрулями Шшерского Рая. Пора бы уже координатору…

И тут его словно пыльным мешком огрело. Координатора Земли обычно называли просто Салима ханум, но в особо официальных случаях звучало ее полное имя.

– Твою мать, – отчетливо произнес он, глядя расширившимися глазами на Фархада, и тут же спохватился. Мать мальчишки он непритворно уважал, и реплика была совершенно неуместной. Он выкрутился, сделав вид, что продолжает фразу: – Как зовут?

– Пусть это вас не волнует, капитан, – невозмутимо ответил Фархад.

И как такое может не волновать? Сознание, что, случись с парнем неприятность, голову Йозефу открутит лично координатор Земли, ничуть не радовало. С упавшим сердцем он повернулся к Бабаеву:

– Ты хоть понял, кто это? Долбаный принц Персии, надо же.

– Не Персии, а Аравии, – спокойно поправил юноша. – Это разные страны.

Гржельчик особой разницы не видел. Как ни назови мальчика, в реальности он – принц Земли. Пусть и не наследный. Пока мать у власти, успеет навставлять Гржельчику пистонов за сына.

– Ш-шайтан тебя укуси, – ошарашенно промолвил Бабаев, сообразив, что к чему.

– А вот этого не надо, – оборвал его Йозеф. Как и полагается капитану, он был не слишком религиозен, но суеверен. Вырвется невольно какая-нибудь хрень – а потом локти бы грызть не пришлось. Йозеф вполне представлял себе положение, в котором должен оказаться «Ийон Тихий», чтобы сбылось пожелание Бабая. Еще чего не хватало!

Тогда он и засомневался. Академия Академией, но в Академии тоже люди преподают. Могли наставить пацану отличных оценок, чисто чтобы не огорчать мать. И что толку в его великолепной характеристике, если ежу ясно: про такого выпускника дурного не напишут? Что ж, вот тебе челнок, и рули давай. Поглядим, какой из тебя пилот.

Поверхность Земли осталась внизу. Шаттл шел ровно, с перегрузкой не более пяти g. Небо стремительно темнело. Дождавшись расчетной точки, Фархад нажал на кнопку и скинул опустевшие топливные баки: незачем тащить с собой в режиме ускорения лишнюю массу. Хмурый капитан, сидевший чуть позади и пристально следивший за действиями стажера, кивнул, поморщился и потрогал голову. Похоже, он был ранен. Фархад попытался вообразить, что это мог быть за бой, но тут же одернул себя: не стоит отвлекаться. Ему не хотелось бы испортить впечатление о себе. Фархад чувствовал, что придирчивый капитан ждет его ошибки. Гржельчику явно не понравилось, что ему подсунули принца – как он считал, по протекции, – и капитан был полон решимости уличить юношу в некомпетентности. Фархад украдкой вздохнул: везде начинается с одного и того же. Разве он виноват, что его отец король? А мать – координатор; это вообще подстава: королей на Земле много, а координатор один.

Оптимальную траекторию шаттл выдерживал довольно точно, и напряжение постепенно покидало лицо капитана. Бабаев развалился в кресле второго пилота и демонстративно не смотрел на экраны. Смотрел он на Гржельчика. Выразительно подмигнул, не желая понапрасну заставлять командира нервничать, и незаметно перекрыл правый топливный бак.

Шаттл завалился вправо.

Йозеф подался вперед.

Мальчик не потерял головы. Быстро, но не суетливо перенаправил тягу, выровнял челнок, запросил отчет у бортового компьютера. То, что бак перекрыт вручную, разумеется, тут же обнаружилось. Фархад с молчаливым укором посмотрел на ухмыляющегося Бабаева.

– Ладно, хорош баловаться, – буркнул Гржельчик. – Включай обратно. Умеет этот жук водить челнок, – и снова болезненно скривился, потрогав шишку.

Громада корабля надвигалась на крохотный шаттл, словно кит, норовящий проглотить кусочек планктона. Всем курсантам хотелось служить на ГС-крейсере, но не все туда попадали. Это отдельный мир, микропланета под началом бога-капитана. Более сотни человек на борту: пилоты, стрелки, навигаторы, связисты, техники, медики, обслуга… Десантная группа опять же: вдруг придется брать чужой корабль на абордаж или высаживаться на планету? Крейсер ощетинился грозным оружием, зияли темные, холодные сейчас дюзы ускорителей, вибрировал в холостом режиме угловатый контур ГС-привода: как раз сейчас экипаж проводил его тестирование. Олицетворение мощи Земли. Один на один земной крейсер справится с любым врагом.

Корабль запросил опознавательный код. Бабаев отодвинул Фархада, ввел сам. В борту корабля появилось отверстие, и шаттл, аккуратно гася скорость, влетел в шлюз. Створки за кормой сомкнулись, раздалось шипение сжатого воздуха. Раздвинулась дверь впереди, и Фархад повел челнок на воздушной подушке к указанному месту в ангаре.

– Вот и ладушки, – резюмировал Гржельчик, вылезая наружу.

Фархад повернул ключ, гася двигатели, вылез следом. Осмелев, решился задать вопрос:

– Капитан, у вас рана на голове. Вы дрались с шитанн?

Гржельчик поворотил к нему лицо и хмыкнул:

– Рана? Ну-ну. Избавляйся поскорее от романтических бредней, стажер. Это жена меня сковородкой приголубила.

Потер шишку и зашагал по коридору, оставив его на попечение Бабаева.

– Ну что, принц? – тот добродушно ткнул его кулаком в плечо. – Пошли знакомиться?

– Не зовите меня принцем, пожалуйста, – попросил Фархад. – У меня имя есть.

– Имя у меня тоже есть, – усмехнулся он. – Причем такое же, коли не заметил. А кличут меня Бабаем отнюдь не оттого, что имя произнести сложнее. Пойдем-ка, принц. Вон они, наши пилоты, в нарды режутся.

Знакомство с группой пилотов не заняло много времени.

– Мы – Фархады, а ты кто? – прогудел усатый коренастый дядька.

Дядька оказался иранцем. Фархад Усмани по прозвищу Мюслик. Слева от него сидел рыжий Фархат Камалетдинов, отличие которого на одну букву проявлялось лишь в документах и на слух не воспринималось. Его представили Футболистом. Правее расположился седоватый блондин Фархад Фархадович Федотов – вообще нонсенс какой-то. Новички порой подозревали, что он, прибившись к пилотам «Ийона Тихого», банально поменял имя, чтобы не выделяться, но, узнав об отчестве, скисали. Семейная традиция, говорил он. Когда-то у кого-то из предков был друг, и то ли жизнь ему спас, то ли доброе имя… В общем, у сибиряков Федотовых старший сын – всегда Фархад. Именовали его Федот Федотович. Последним в компании был толстый маори, второй пилот. Звали его… нет, не Фархад. Калиоки. Но большинство обращалось к нему по прозвищу – Второй Фархад.

И тут-то молодой человек понял, что быть ему в этой команде Принцем, хочет он того или нет.

Эйзза, зевая, вышла в гостиную, завернувшись в желтую пушистую накидку.

– Ой! Хирра Мрланк! А что вы тут делаете?

Задремавший на диване шитанн приоткрыл один глаз и, болезненно сощурившись, процедил:

– Вообще-то это мой номер. А вот что вы обе тут делаете?

– Вас ждем, – хлопнула глазами Эйзза. – Что же вы к нам не зашли?

– Я заходил, – прорычал он.

Морщась, он сел. На порог спальни лениво выплыла Айцтрана в другой, кружевной накидке Эйззы. Она мгновенно сориентировалась, сбросив остатки сна.

– Мрланк? На нем же лица нет! Эйзза, сделай-ка ему быстренько реттихи.

– Ему от реттихи плохо, хирра, – кетреййи метнулась к стойке и налила в стакан воды из кувшина.

– Он давно такой? – жена подошла к Мрланку и озабоченно дотронулась до осунувшейся щеки.

– Всегда такой был. Ну, с тех пор, как мы встретились.

– Хватит меня обсуждать! – рявкнул Мрланк и почти выхватил у Эйззы стакан. – Я здесь присутствую, между прочим, – он отхлебнул воды и закашлялся.

– Сварить вам кашу, хирра Мрланк?

Он хмуро глянул на кетреййи. Смотрит сочувствующе, будто что понимает. И у Айцтраны такое же выражение. Спелись, голубушки. Он вдруг пожалел о своей несдержанности. Кричать на женщин – последнее дело.

– Свари, – буркнул он мирно.

Он допил воду судорожными глотками. Айцтрана села напротив, горько покачала головой. Уже на воде и кашах. А скоро и вовсе есть не сможет.

– Мрланк, что же ты с собой сделал! Ты вообще помнишь, что на свете не один? У тебя дети.

– Дети выросли, – проворчал он. – Но я о них помню, как раз недавно вспоминал. Вот, – он подтолкнул к ней по столу запечатанный конверт. – Завещание.