Призрак из прошлого (Моя темная половина). Часть 3

– В вашем голосе злая ирония, милорд, но я о своих слов не отказываюсь, – покачала головой Долли, но тут еврейка снова закричала, и Джейсон переменился в лице.

– Я жду за дверью! – отрывисто бросил он, и быстро вышел.

Долли посмотрела ему вслед печальным взором, а потом пересела к ногам Рут, и осторожно ощупала ее живот. Ее тонкие губы снова растянулись в улыбке. Девушка, кусая губы, снова напрягла тело, и ее руки судорожно сгребли пучки соломы, и сжали их, а по лицу снова заструился пот. Долли оторвала кусок от простыни, смочила его, и принялась вытирать лицо несчастной еврейки, которая металась на своем ложе.

– Осталось немного, Рут, – мягко приговаривала она, заглянув между ног девушки, – я уже видела головку твоего ребенка, сейчас тебе надо тужиться изо всех сил!

– Я не могу! – задыхаясь, отозвалась Рут, все ее тело снова выгнулось, и она протяжно закричала, крик этот был похож на вой.

Боль стала невыносимой, она уже не отпускала, одна волна накатывала вслед за другой. Рут едва успевала глотнуть воздуха, которого ей не хватало, и тут же ее скручивал новый приступ. Девушке казалось, что ее тело разрывается пополам, и она видела лишь напряженное лицо Долли – что-то пошло не так. Старуха уже не улыбалась, сейчас она с сосредоточенным видом копалась между ног девушки, и ее лицо становилось все более серьезным. И было от чего – только сейчас Долли заметила, что ребенок идет неправильно, а слабой, истощенной Рут не хватает сил вытолкнуть его. Девушка лишь напрасно тратила их, но плод намертво заклинило, и он не мог родиться сам, без посторонней помощи.

– Погоди, я сейчас вернусь, – Долли сжала руку девушки и встала с удивительным для нее проворством.

Подойдя к двери, старуха постучала, и дверь тут же открылась. Лорд Ульрих, которому ждать уже надоело, с надеждой посмотрел на старуху.

– Все? – с облегчением спросил он, и тут же поморщился, когда Рут снова закричала.

– Милорд, у нее нет сил, а ребенок пошел неправильно! – старуха вытерла лоб, ее лицо имело одновременно серьезное и умоляющее выражение, – вы должны помочь ей…

– Я?! – Джейсон покрутил у виска пальцем, – ты совсем, что ли, рехнулась? Я понятия не имею, как дети появляются на свет! Ты клялась, что справишься! А теперь что прикажешь? Пригнать в тюрьму армию повивальных бабок и лекарей? Может, только личная акушерка королевы в силах помочь?

– Нет, нужен всего один сильный мужчина, чтобы помочь ей вытолкнуть ребенка, иначе умрет он по-настоящему…, – в голосе Долли послышалась мольба, и она снова попыталась поймать руку Джейсона, но тот шагнул назад, и спрятал руки за спину.

– Больше я не потерплю твоих фокусов! – выкрикнул он, – делай что-нибудь, да поживее, я уже потерял терпение! Неужели все дети появляются на свет так долго? Я же просил тебя поторопить ее!

– Слова воина, который и впрямь не имеет представления о родовых муках женщины…, – горько сказала старуха, – если вы ей поможете, все закончиться быстро, обещаю!

Девушка снова закричала за спиной старухи, и Джейсон зло выругался.

– Ну, хорошо! – крикнул он, и, оттолкнув старуху, вошел в камеру, – с ума сойти можно, неужели я согласился?!

– Садитесь у изголовья! – засуетилась старуха, указав пальцем, и Джейсон присел в головах девушки, а Долли заняла свое место, и посмотрела на начальника стражи.

– Положите ладони на ее живот, – скомандовала она, – и по моей команде давите на ее живот к низу, только сильнее, тогда она вытолкнет ребенка…

– Я понял, – проворчал Джейсон, и привстал, сделав то, что ему велела старуха.

Рут, обезумев от боли, и едва ли соображая, что она делает, машинально вцепилась в руки Джейсона, и ее тело снова выгнулось. Начальник стражи вздрогнул от ее прикосновения, и на его лице появилось брезгливое выражение, но он не отстранился, а положил ладони на выпуклый живот девушки, а сам посмотрел на старуху. Та продолжала копошиться между ног девушки, но Джейсон не видел, что она делает.

Сейчас он вдруг вспомнил ночь, когда на свет появилась сестра Энрике, Анхелика, он в тот вечер случайно зашел в гости, и оставался, пока не родилась девочка. Джейсон вспоминал и свои ощущения, но тогда слышать за дверью крики Джулианы ему было невыносимо. Тогда тоже что-то пошло не так, и Джейсон вспомнил растерянный и испуганный вид повитухи, которая под тяжелым взглядом Диего растеряла разом все свое умение, и все время бормотала молитвы. Джейсон вспомнил, что повитуха тогда тоже позвала Диего в комнату, говорила, что нужно помочь. И спустя мгновение пронзительный женский крик, от которого мужество Джейсона улетучилось, как дым, и он едва не лишился чувств, сменил звук, похожий на мяуканье рассерженного котенка. И начальник стражи едва сдерживал слезы, услышав за дверью это: «Уа! Уа!». А потом из комнаты вышел Диего, неся в руках орущий комочек, завернутый, по обычаю, в его рубашку, которую он снял, и показал его Энрике и Элизе, которые тоже топтались рядом с Джейсоном. Элиза радовалась сестричке, а вот по сердитому лицу Энрике можно было понять, что он ждал братика, и очень огорчился, когда повитуха, поглаживая его по голове, сказала, что иногда вместе с сестричкой может родиться и братик, но его мама подарила им одну сестричку…

– Милорд! – голос Долли вырвал Джейсона из воспоминаний, – давите же!

Джейсон послушно нажал на живот девушки, и ее крик едва не оглушил его. С досадой подумав, что орать она могла и потише, Джейсон надавил еще раз, и в руки Долли выскользнул мокрый, красный младенец. Но знакомого «Уа! Уа!» в этот раз он не услышал – старуха быстрым движением сжала ладонью головку младенца, и тот затих.

– Кто это? Кто? – силясь привстать, воскликнула Рут с рыданием в голосе, – покажи мне его…

– Девочка, – старуха быстро завернула младенца в простыню, а Джейсон, вырвав свои руки из рук еврейки, встал.

– Только не надумай сейчас просить меня снять рубашку! – предупредил он старуху, которая со слезами на глазах смотрела на него.

– Я и не думала, милорд, – проговорила она, – это право отца, ведь по обычаю так он признает ребенка своим. Спасибо вам, что помогли, Господь этого не забудет. Вы дадите матери минуту, чтобы проститься с ребенком?

– Схожу за корзиной, – проворчал Джейсон, – и больше не выполню ни одну просьбу, хватит пользоваться моей минутной слабостью, я и сам не знаю, что на меня нашло…

Когда он вышел, старуха положила младенца на руки Рут и та, скривившись от боли, посмотрела на крошечное личико, с хохолком темных волосиков, зажмуренные глазки, и крошечный носик-кнопочку, который слабенько посапывал. Кулачки малышки были крепко стиснуты, и она прижимала их к себе. На крохотную, несмышленую головенку закапали слезы несчастной матери, она понимала, что долгожданная радость была теперь горькой, как полынь. Как они с мужем мечтали о ребенке, и вот теперь мечта сбылась, но не слезы радости застилали глаза молодой женщины.

– Прощай, моя маленькая…, – простонала Рут, покрывая мокрую головку поцелуями, – будь хорошей девочкой…. Я хотела назвать ее Эстер, но если я назову ее Долорес, ты не станешь возражать?

– Не стану, – старуха улыбнулась, ее морщинистое лицо сейчас имело спокойное и умиротворенное выражение.

Рут не успела еще придти в себя, как дверь заскрипела – в камеру вернулся Джейсон. Он нес в руке большую корзину, закрытую крышкой. Джейсон уже успел сообщить начальнику тюрьмы, что у ведьмы родился мертвый ребенок, и тот спокойно рассудил, что это было лучше всего. Войдя в камеру, Джейсон открыл корзину и поставил ее на пол.

– Клади сюда ребенка! – велел он, и Долли забрала спящую малышку из рук рыдающей матери. Осторожно опустив ее на дно корзины, застеленной ветошью, старуха посмотрела на Джейсона.

– Спасибо вам, милорд – тихо сказала она, – отвезите ее в еврейский квартал, о ней позаботятся…

– Что ты говоришь! – в голосе Джейсона снова послышалась злая ирония, – а я как раз собирался искать кормилицу! Разумеется, я отвезу ее к евреям!

– Ее зовут Долорес, – подала голос Рут, которая бессильно вытянулась на полу, – я буду молиться за вас, милорд….

Джейсон поднял корзину и хмуро посмотрел на старуху.

– Если она проснется и начнет орать, я ее сам удавлю! – предупредил он, и вышел из камеры.

Старуха только покачала головой, и вернулась к Рут, которая, услышав последние слова Джейсона, снова зарыдала, но Долли успокоила ее.

– Все будет хорошо, – проговорила она, поглаживая девушку по голове, – теперь ты будешь знать, что твоя малышка не сгорит в костре и будет жить.

– Я не увижу, как она растет…, – лицо девушки скривилось от невыносимой мысли, – но ты права, она выживет, а это главное…

Старуха подняла голову вверх – небо в окошке уже посерело, близился рассвет. Ночь прошла незаметно. Долли тяжело закрыла глаза, и вздохнула.

– Он придет сюда сегодня…, – прошептала она, – что же, я буду ждать…

– Кто придет? – подняла голову Рут, и старуха улыбнулась.

– Тот, кто принесет мне милосердную смерть…, – спокойно сказала она…

…Когда кормилица сообщила Аманде, что приехал ее опекун и ждет ее внизу, девушка невольно съежилась, и ее глаза посмотрели на Труди с легким испугом.

– Он приехал так рано…? – криво улыбнулась она, – а как у него настроение…?

– Плохое, если тебе так важно это! – фыркнула Труди, и обиженно поджала губы.

– Плохое…? Ну, ладно, прикинуться тяжело больной уже не получиться, милорд Джейсон не поленится позвать лекаря…. Придется идти вниз…

– Если бы кто-то не шибко умный не пошел вчера в трактир, все могло быть иначе! – Труди постучала пальцем по лбу, – а теперь влетит и тебе, и твоим охранникам, если уже не влетело! Вставай, помогу тебе одеться…