Новогоднее кафе

Одиночество долгое время пожирало Веру изнутри, при всем том с годами она научилась бороться с ним как раз благодаря непрерывной беготне. Вера делала все, чтобы в ее жизни не осталось ни секунды на раздумья и чувства, эмоции. Они только хуже делали. А тут… Долго сидеть дома было мучительно. Это давило на голову и грудную клетку до тошноты. Что это – апатия, опостылившее однообразие жизни или все намного прозаичнее – усталость после долгого рабочего дня?

Вопреки советам врача, спустя всего лишь два дня Вера вышла на улицу, преодолевая свой новоявленный страх упасть. Потихоньку прогуливаться по заснеженным улочкам, дышать полной грудью. Отстраниться – единственный выход, который она познала на отлично. Чувство незащищенности наполнило ее душу чудовищной тяжестью. Но так ли она беспомощна на самом деле?

На работе пришлось взять больничный до окончания всех праздников и прохлаждаться дома для того, чтобы нога восстановилась. Разговор с начальником был для нее холодным душем. Он долго сопротивлялся и не хотел выдавать официальное разрешение. Вера его припугнула разбирательствами в суде. Значит, она не была тряпкой. Она просто устала бороться и взяла тайм-аут. Бог с ней, с этой чертовой бездной внутри. Отстранялась она как раз слишком долго, и к чему это привело. Топчется на месте. Какая разница, как судьба распорядилась посодействовать в смене направления. В конечном итоге Вера все же сделала шаг в сторону. В прямом и переносном смысле. И вот она уже в неизвестном месте на неизвестной улице, окруженная неизвестными людьми. Не так уж и страшно. Ей даже нравилось. Новые вещи, оказывается, могут всколыхнуть тишину и слегка встряхнуть землю обетованную под ее ногами. Кафе изобиловало людьми и их магнетическими флюидами, словно бесконечным потоком мыслей в чьей-то голове. Гвалт голосов был своего рода усладой для ее ушей. Кто они? Там были как парочки, ворковавшие друг с другом, так и одиночки, как она, с изнеможденным видом и поникшим взглядом.

За окном снег валил непрестанно, будто зима уже была в самом разгаре. Как же хотелось услышать хоть один разговор, небольшой отрывок, понять, чем живут эти люди, какие насущные проблемы их беспокоят. Какофония голосов вкупе с музыкой мешала это сделать. Миссия невыполнима. Тогда Вера принялась представлять жизнь и истории всех посетителей в поле ее зрения. По мимике. По языку тела. Одни посетители сменяли других. Веру удивляло, насколько популярно это кафе, и при этом она о нем никогда не слышала. С другой стороны, о существовании жизни после поворота влево на знакомом ей перекрестке она также не догадывалась. Вера запрокинула голову с закрытыми глазами, сделала глубокий вдох и уже было собиралась открыть глаза и вперить свой взор в потолок. Ее отвлек охранник своим громким возгласом: «Сударь, проходите!» Данное обращение к незнакомцу чрезмерно конфликтовало с внешностью охранника. Откуда такие манеры, да и зачем они в современном-то мире.

К концу дня в кафе народу стало меньше. Яркое освещение сменилось на мягкий убаюкивающий свет, а сменившая веселые новогодние мелодии – негромкая музыка с бубенчиками в виде фона. Это добавляло успокаивающий эффект к общей атмосфере. Допив свой капучино, Вера встала и направилась к двери, мимоходом всматриваясь в лица персонала и посетителей кафе. На улице было комфортно, снег все падал, а прохладный ветерок обдувал ее лицо, чтобы взбодрить, пробудить ото сна. Но ей было слишком хорошо. Ладно. Домой так домой. Возможно, там тоже неплохо.

Зайдя в квартиру, Вера тут же захотела вернуться обратно в кафе. Впрочем, оно, возможно, к этому времени уже закрылось. Вера разделась, включила телевизор, пощелкала каналы и оставила на первой попавшейся передаче. Смотреть что-то сознательно не хотелось, так как ничего не соответствовало ее душевному состоянию. Какое оно было, она и сама не знала. Да и без разницы. Побыстрее задремать, чтобы этот день закончился, а завтра с новыми силами занять себя чем-то полезным. Потихоньку отходя ко сну, она думала, что первый раз за бог знает сколько времени ей не надо заводить будильник, мчаться сломя голову по работе и выполнять чьи-либо поручения. Теперь это время принадлежит полностью ей. Вот только что с ним делать? Эта мысль напугала до чертиков, и сон как рукой сняло. Очевидно, что-то надо будет предпринять, но что? Опять дела? Нет уж, увольте. Хм. Вот и вопрос любопытный подоспел – почему она до сих пор не уволилась? Страх остаться без работы? Привычка? В этой шарашкиной конторе она прозябает. Роста никакого. Отношение свинское. Коллеги – потребители. Им только дай, а взамен ничего никогда не получишь. Сама приучила, сама получает по шапке в итоге.

Неосознанно, лежа на спине в кровати и пялясь в потолок, Вера нервно затрясла левой ногой. Внутри возникло чувство тревоги.

– А ведь и правда – что мне делать с этим временем? За что браться? Я в тюрьме. Даже на потолке обои приклеены с решетчатым узором. Вот чья это была дебильная идея? Моя… Я тогда думала, что нет смысла делать полноценный ремонт. Тяп-ляп, и готово. Даже до конца его не доделала. Вон лампочки Ильича до сих пор висят вместо люстр. Это и есть мое небо? – Этот вопрос пронзил как рапира все ее нутро.

Так и не сумев уснуть, Вера пошла на кухню, выпила теплое молоко, походила взад-вперед, всячески блокируя бешеный водоворот беспрерывных мыслей, затем вернулась в постель и предприняла попытку номер два забыться сном. Вопреки ожиданиям, и та закончилась полным фиаско. Вера решила попытаться перевести свои беспокойные мысли в другое русло – кафе, как же ей там было уютно. Отчего? Кафе как кафе. Однако воспоминания о манящей атмосфере доброжелательности, уединения и улыбка того незнакомца одновременно заполонили сознание и сумели сделать, казалось, невозможное – убаюкали ее и погрузили в волшебный мир снов на фоне ревущей метели за окном.

Глава 3

Наутро снег прекратился. Температура начала возвращаться в норму для ноября месяца. Из заснеженного царства город превратился в пасмурное прибежище депрессивных деревьев с голыми ветвями; грязных улиц, заставленных машинами, и угрюмых чертыхающихся людей, окруженных слякотью и лужами. Накрапывал мелкий дождь. Атмосфера была идеальной для мрачных дум, засасывающих своих жертв в круговорот неизбежной апатии. Наблюдая за всем этим из своего окна, Вера поняла, что если ничего не предпримет, то присоединится к этому полчищу недовольных жизнью и сама превратится в жертву обстоятельств. Жизнь и так не была для нее раем. Взять хотя бы тот факт, что ее постоянно пытались подсидеть на работе, сплетни от людей, которых она встречала лишь однажды в своей жизни где-нибудь на корпоративе или в лифте. Чтобы заслужить столько внимания, как максимум нужно быть выдающейся личностью, как минимум – легкой мишенью. Вера полагала, что была из второй категории. Размышляя над всеми терниями, через которые она пробиралась каждый день, Вера научилась выживать и не чувствовать ничего. До чего же страшное слово – это самое «ничего», сморщилась при этой мысли Вера. С детства у нее была дурная привычка сводить брови на переносице при любом удобном случае, поэтому вскоре маленькие морщинки на лбу стали проступать таким образом, что всем было очевидно, что хмурилась она уж больно часто. Вера уставилась на себя в зеркало в ванной. Картину ужасов дополнял бледный цвет лица и его каменное выражение. А микроскопические морщинки казались глубже самого океана.

Окинув взглядом свою квартиру, Вера не могла выбрать – остаться или пойти прогуляться. Выйти на улицу, где можно было снова поскользнуться, рухнуть навзничь и, возможно, не встать самостоятельно, наводило на нее жуткий страх. Хотя на контрасте с приступами меланхолии, которые все больше и больше предательски накатывали, это была не такая уж и плохая идея.

– Доконало все! – ее губы вмиг скривились от омерзения к собственной инертности.

Она, злясь, скомкала в кулаке кусок пледа и заставила себя встать с кресла, расположенного возле окна. Кое-как доковыляла до шкафа, взяла первый попавшийся свитер и джинсы, забинтовала травмированную ногу и втиснула ее в обувь. Опухлость все никак не спадала, но вперевалочку идти вполне себе можно было. Вопрос «куда?» не стоял – конечно же, в кафе. А вдруг на сей раз там будет не так радостно. Что, если она родилась, чтобы быть грустной. Нет, все негативное и ненужное прочь из головы. Затеряться среди людей. Спрятаться среди толпы постояльцев кафе. Вот что нужно было сделать. Она, интроверт, ищет спасения среди людей, где это видано? Ну и хорошо. Пусть будет так. Вперед и только вперед.

Боль заставляла избегать лишних телодвижений. Соответственно, Вера, имея примерное представление о том, как добраться до пункта назначения, решила сократить путь. Можно было пройти по старой дороге и повернуть за угол чуть раньше, а там через небольшой проулочек по диагонали. Единственное, чего она боялась с каждым сделанным шагом, – оказаться поверженной на спине с новой болью. Лужи поблизости были настолько же мутными, как и ее общее эмоциональное внутреннее состояние. Каждая из них представлялась неким барьером, своеобразным капканом, который было страшно, но так необходимо обойти, не наступив на такой же рядом. Грабли только в жидком виде – усмехнулась Вера. Через минут двадцать на ее лице промелькнула тень сомнения в правильности выбранной дороги. Это чувство вскоре трансформировалось в растерянность, когда она наткнулась на небольшой закрытый дворик, перекрывавший дальнейший путь вперед. Совершенно незнакомая обстановка выбила ее из колеи. Куда дальше? Возвращаться назад? Бесспорно, ногу добивать не хотелось. Тогда что? Надеяться, пока кто-нибудь откроет калитку и пропустит? Неизвестно еще, сколько займет это по времени, пропустит ли и стоит ли это того ждать?

Опустился небольшой туман, и дождь превратился в мокрый снег, который превратил лужи в хлюпающее месиво под ногами. Трудно было разобрать, что делается вокруг. Пальцы начали мерзнуть, ведь перчатки были опрометчиво оставлены на небольшом комоде возле входной двери. «И зачем я туда прусь? Приключений на пятую точку захотелось. Более того, меня там никто не ждет…» – тихо запротестовала Вера, приподняв брови и зажав верхнюю губу нижней. Она медленно потерла лоб кончиками пальцев, помогая мыслительному процессу ускориться и придумать что-то стоящее. Затем решительно подбодрила себя:

– Ладно, не брюзжи, брюзга. Раз уже здесь, значит, надо искать выход из ситуации. Главная задача – не навернуться, а остальное… Прорвемся.

Прикинув все за и против, Вера прошла несколько метров вдоль забора. Стало чуть светлее. Количество осадков к этому времени значительно уменьшилось. Сквозь дымку сбоку от дворика удалось разглядеть небольшую площадку для дрессировки собак со сквозным проходом. Там никого не было. Калитки с обеих сторон были распахнуты настежь. Недолго думая, Вера направилась в ту сторону. Внутри площадки было несколько скамеек, и периферическим зрением она заметила движение где-то слева от себя. Подсознательно ей начал поступать сигнал тревоги – маньяк, серийный убийца, пьяный, монстр или?.. Если что, убежать-то не получится. Вера сжала руки в кулаки, напряглась и медленно сделала один шаг вперед, потом другой, а там и третий был на подходе. Ей оставалось всего несколько метров до выхода. Внезапно что-то мохнатое и большое шевельнулось прямо возле близстоящей скамейки. От испуга резко отпрянув от калитки, Вера взвизгнула от боли, так как наступила на больную стопу. Вовремя она отошла. Иначе ее сбила бы бездомная собака, которая вылетела с площадки, держа во рту кость. «Со всем с ума сошла, что ли?» – От негодования Вера помахала псу кулаком. Страх внезапности пронзил ее разум, но все-таки здравый смысл быстро вернулся, и, успокоившись, Вера побрела дальше искать кафе. «Ничего себе камуфляж, любой хамелеон позавидует. Вот чудо-юдо», – Вера неосознанно прокручивала у себя в голове эту несуразную встречу. Несмотря на молниеносность произошедшего, собаку она запомнила на удивление досконально – грязное лохматое чудо в длинных колтунах, в которых стопроцентно застряла не первой свежести трава, веточки и всякий мусор. «Фу, мерзость». Однако вскоре Веру заела совесть. Каково самой собаке с такой шубкой-то? Да и вообще зря она накричала, возможно, животному было еще страшнее. Могла и что-нибудь поесть дать бедняжке. А чего? Откуда она могла знать, что встретит на своем пути бездомное животное. Но совесть – цепкая штука, не отпускала ее долгое время.

Так Вера проходила почти час. Заблудилась. Она знала, что где-то там в том районе находится кафе. Спрашивать у прохожих было бессмысленно – название-то она не знала, адрес не запомнила.

– Молодец! Ты же даже не посмотрела тогда на вывеску. Вот Марфуша. Она там вообще была? Им надо предложить свои услуги, раз она не так приметна. Ладно, завтра попытаю счастье. На этот раз узнаю точный адрес и название. А сейчас ну все на фиг, домой. Домой… – неожиданно Вера поймала себе на мысли, что ей хотелось домой. – Пешком или на такси? – В этот момент нога запротестовала, заныла и начала пульсировать пуще прежнего. «Значит, на такси», – тоскливо констатировала Вера.

Заходя в квартиру с морозной улицы, Вера почувствовала приятную волну тепла, хлынувшую в лицо. Она зажмурила глаза и улыбнулась – квартира показалась ей более приветливой, чем раньше, более родной. Пока Вера меланхолично, копотливо снимала с себя верхнюю одежду, ее конечности успели отогреться. Жутко захотелось есть. Однако холодильник был девственно чист. Вера напрочь забыла купить даже хлеб. От этой мысли ее глаза наполнились слезами, ей стало трудно дышать, и она разрыдалась. Внезапная вспышка эмоций так же быстро схлынула, как и возникла.

– Что это было? – В полном удивлении от произошедшего только что Вера прижала руку к груди, затем пальцы собрала в кулак, стискивая ткань своего свитера. – Это что, из-за хлеба? С ума сошла? – в голосе прозвучало потрясение и… тихая радость.

Вера собрала себя в руки. Решение проблемы пустого холодильника не заставило себя ждать. Вынужденные походы в магазины канули в лету. И слава богу. Один звонок, и нужные продукты были на столе. Живя в Москве, не всегда ценишь те преимущества, которых нет порой в других городах, а то и странах. Снег всегда кажется белее где-то там. Но Вера любила Москву и всегда стремилась возвращаться в нее после всех командировок. Естественно, она замечала и все недостатки. Они ее не трогали. А где их нет, всегда думала она.

Вера заварила себе цветочный чай, затем направилась к серванту, достала на самой верхней полке упаковку, смахнула с нее пыль, заодно прочитав название: «Морозное настроение».

– Как символично, – заметила она вслух. После чего распаковала и вытащила изящное костяное фарфоровое блюдо. Неглубокое, идеально белое. Сочетание утонченных соцветий белоснежных подснежников в центре и бирюзовой каемки по краям придавало особенный шарм посуде.

– Ух, как долго ты томилось на полке, я про тебя забыла напрочь. Ну вот и на твоей улице теперь праздник, – улыбнулась Вера с легким оттенком меланхоличности в голосе. – Что ж. Не помню, когда я тебя купила, но сегодня ты весьма кстати попалось мне на глаза.

Положив туда несколько мягких, отдававших морозной свежестью ярко-оранжевых мандаринов, она поставила всю эту красоту на подоконник. Затем уселась в кресло возле окна, перед собой поставила бархатную банкетку, положила на нее подушку, а сверху свою опухшую стопу. Укрывшись французским однотонным пледом из серого хлопка с переливающейся при правильном освещении серебристой ниточкой, Вера откинула голову на спинку кресла и затерялась среди своих мыслей и желаний. Потолок все никак не давал ей покоя.

– Тебя надо поменять. Эти обои давят. Но какой ты, мой потолок?

Не найдя ответ на свой вопрос, Вера слегка заерзала на сидушке. Немного погодя, устроившись максимально удобно, она впилась пальцами в кожуру первого попавшегося мандарина. Послышался легкий пшик, затем небольшое шуршание при очищении фрукта от всего ненужного. Разложив его гармошкой, Вера положила рядом кожуру, вдыхая аромат, полный новогоднего настроения. Она взяла одну дольку, полную сладкой и сочной мякоти, и положила в рот. Жизнь уже не казалась такой монотонной. Ощущался уют домашнего очага. Дом. Милый дом. Сегодня был сделан второй маленький шажочек. Вселенная все-таки не бросила, не забыла. Чувство надежды начало проклевываться, как герань сквозь сорняки, а Вера просыпаться после долгой спячки, как голодный медведь.

Глава 4

Природа не переставала чудить. На следующее утро погода опять резко сменилась, застав многих врасплох – на дороге был сплошной лед, из-за чего покрытие больше стало походить на отполированное зеркало. В МЧС рекомендовали по мере возможностей оставаться дома. Вера перечить не собиралась. Загвоздка заключалась в том, что она понятия не имела, что делать со своим свободным временем, как им распорядиться. Пинать балду? Пуститься во все тяжкие? Почитать! Вера вопросительно окинула взглядом свой небольшой шкаф с книгами. Поначалу выбранная книга ее захватила, унесла в свой неизведанный мир, однако вскоре глаза начали слипаться. Спустя минут десять Вера закимарила, а когда очнулась, то поняла, что это деятельность не совсем то… или книга не та… или она не в том состоянии… или… Было столько «или», что быстро нашлось решение – заняться чем-то другим. Она доковыляла до своего письменного стола, выдвинула ящик и отыскала инструменты для создания эскиза своего внезапного душевного порыва. Сначала Вера вытащила краски. Затем оттуда была выцеплена неоднократно использованная кисточка. А там и холст не заставил себя долго ждать. «Почему бы не порисовать…как в старые добрые времена?» – эта мысль придала ей творческой энергии, которой так не хватало. Рука крепко сжимала кисть. Лоб покрылся испариной. Сердцебиение ускорилось. Последовал резкий выдох. Она открыла самую ближнюю баночку с гуашью. Обмакнула волосяной пучок в краске и прикоснулась им к полотну. Снова утопила в гуаши кончик кисточки, закрыла баночку, вымыла кисточку и оставила ее сушиться на столе. Вот и ладненько. Хорошего понемногу. После чего вынула из сумки планшет, открыла программу и принялась за создание логотипа для одной из компаний. Получилось все довольно быстро, ярко, запоминающимся. Вере на ум приходила лишь одна характеристика своего творения – сносно, но без души. Пришлось отложить планшет в сторону. Встав из-за стола, она было направилась на кухню, но, развернувшись, пощупала кисточку – нет, еще не высохла, открыла пузырек с краской другого цвета, чтобы опять закрыть и убрать в ящик подальше. Она и сама не понимала, зачем это все проделала.

– Та-а-ак… Чем еще бы заняться? На подоконнике пыль. Точно. Протереть ее.

В ее доме в принципе никогда не было бардака, но и генеральная уборка не производилась давно. Вера любила порядок, но хаотичный. Чтобы не на раз, два, три. Не шеренгой, а извилисто. Главное, чтобы в конечном итоге это создавало полноценную логичную картину мира. Художник с рациональным мышлением во плоти. Бывает ли такое? Раз она такая, значит, бывает. Недаром она выбрала свою профессию.

Оглядев все пространство вокруг, Вера поняла, что каждый предмет и угол кричали: «Одиночество». Так пронзительно и так истошно, что Вера зажмурила глаза и закрыла ладонями лицо. Неужели она достигла эмоционального дна? Да нет. Невозможно. У бездны дна нет, значит, боль бесконечна рассуждала Вера с оттенком гнева и обиды. Вытащить себя надо, как Мюнхгаузен за волосы. Подтолкнуть себя вперед еще чуть-чуть. Точно. Почему все говорят про первый шаг? Второй шаг не проще первого. Бремя прошлого вырывалось изнутри и начинало раздирать на мелкие части, как когда-то. В голову пришла гениальная идея – нужно было выгрести все барахло, как физическое, так и душевное. Все прочь. Вон из дома. Вон из души.

– Давай! Часть хотя бы. Не дрейфь, – стиснув зубы, Вера сделала резкий вдох и выдох и принялась за дело. Начала, естественно, с малого – мытья всей посуды, которая только у нее была. Затем плавно перешла на перестановку мебели на кухне – стол сюда, стулья лучше отставить подальше. На них виднелась пыль. Так оставить все было нельзя. Ой, до конца подоконник не вытерла же – вон пятнышко. Стоя с тряпкой в руке, она остановилась ровно в середине процесса. Может, на этом все. И так сойдет. Опять готова бросить на полпути. Дело застопорилось. Как связать все ее действия в одну смысловую картину? Где взять трамплин? Чего-то недоставало… шума… Но больше никаких глупых передач. От них пухла голова. Музыка – это другое дело. Бетховен. Нет-нет-нет. Ноктюрны Шопена? Ее любимые в свое время. Тоже нет – сейчас такие композиции удручали. Значит, что-то еще. Кантри? Регги? Современные мелодии? Но какие они? Грустные, забавные? Кто нынче в моде?

– Невообразимый выбор. Ну что я за балбеска такая? Даже музыку не в силах подобрать. Пойду-ка я лучше на улицу выйду, – досадливо цокнула Вера. Голос ее отдавался глухим эхом от стен. Она столько лет отказывала себе в удовольствии слушать музыку, и теперешнее непонимание того, чего она хочет, только расстраивало.

Внезапно за окном огромный пласт снега свалился откуда-то сверху и с грохотом ударился об отлив подоконника. Вера со смесью изумления и праздного любопытства, распахнув настежь окно, зачем-то высунула голову на улицу и почувствовала морозный воздух, пронизывающий до печенок. Снаружи играла самая лучшая музыка на свете – природная. От всего происходящего за окном не могла отпугнуть ни стужа, резко проникшая в квартиру, ни риск слечь с температурой. Нельзя было не насладиться той ослепительной красотой, которая предстала взору. Вера скукожилась от холода, стоя возле окна в одном длинном шерстяном свитере на пуговицах на голое тело и в бархатных бежевых тапочках. Ей было все равно. Пусть хоть и заболеет. Но не проморгает ни одну секунду того, что происходило во внешнем мире. Это было бы непростительным упущением.

Причудливая погода с эмоциональным надрывом и одновременно с легкостью писала в реальном времени зимнюю симфонию, играя с визуализацией и звуковым сопровождением. Сверкающий серебристыми огоньками снежный покров толщиной примерно в метр равномерно распределился по всему периметру вокруг близстоящих домов. Столь невероятный и притягательный, он практически полностью сливался с фоном молочных небес, что создавало иллюзию сплошного холста, чуть отличающегося более темным оттенком сверху. На его поверхности возникали белые пушистые крапинки из ниоткуда – такие тихие и такие девственные. Они просто материализовались из чистого воздуха, хаотично кружились, постепенно растворяясь в нижнем пространстве полотна, сотканного из белоснежных нитей. Секунду спустя снежинки заново возрождались, как птица феникс, беспрерывно проходя по своему замкнутом циклу. Этот феномен сопровождался завыванием ветра, который вторил минорной ноте природы и еле слышным скрипом гнул деревья в разные стороны. Ветер, как волк, взывал к луне, еще не успевшей удалиться на покой, когда солнце по праву уже заняло свое место на небесном своде. Звуки плакали, надрывались, умирали, но вместе со снегом, который то усиливался, то сходил на нет, находили в себе силы воскреснуть, чтобы мечтать, жить, парить в невесомости. Они не боялись умереть по тысячному разу. В них не было слышно страха жить, несмотря на то что их счастье было так скоротечно.

Удивительное зрелище. Вере так захотелось стать частью всего этого и вместе с ветром, нет, лучше впереди него бежать, не оглядываясь назад. Мчаться сломя голову, со скоростью света, огибая все препятствия и погружаясь в самые отдаленные уголки мира, недоступные человеку. Жалко, что никому не дана такая роскошь. Вера всего лишь человек, не знавший покоя. Возможно, это единственное, что связывало ее с тем, что творилось за окном. Но там была гармония. А в ней нет. Все эти сущности одного мира слаженно выполняли свои функции, не отставая и максимально дополняя друг друга, чтобы создать произведение искусства, которое, за редким исключением, не было никем оценено в полной мере, если и вовсе не проигнорировано большинством. Порывы ветра периодически смахивали остатки серебряного пуха с покачивающихся веток, освобождая место новому, более совершенному снегу. Вся эта красота хлопьями разлеталась по округе и превращала еще такой накануне тусклый мир в сказку, полную волшебства и надежды на лучшее. Вера неотрывно смотрела вперед. Она случайно мельком взглянула наверх на луну, и ей ТАК захотелось завыть, что аж заложило уши. Голова затуманилась, и Вера полностью ушла в себя. Сколько она так простояла, сложно было сказать. Мысли, которые крутились в голове, вызвали ощущение тяжести внутри. Не так-то это просто – взять все и отпустить. В горле образовался ком. Слезы подступили к ее глазам. Но она сдержалась.

– Озябла. Бр-р-р-р. В такую погоду только дома сидеть. – Съежилась Вера, плечи ее по инерции передернулись. Закрыв окно, Вера, сначала нарочито ссутулившись, стряхнула с себя все ненужное, как тот ветер, а затем выпрямилась и с высоко поднятой головой приняла решение повысить себе настроение. Выбор музыки моментально стал очевидным и непритязательным. Скоро Новый год, Рождество. Все было банально до нельзя – песни просто обязаны быть соответствующими, под стать наступающим праздникам. Только веселые, не медленные, не грустные. Жизнерадостные, вселяющие бодрость и оптимизм. В итоге нужный плейлист появился в ее телефоне за пять минут, были надеты наушники с прекрасным шумоподавлением, после чего музыка была включена на полную громкость. В ней не было страха потревожить соседей или отсутствия нужной громкости в технике. Просто наушники полностью погружали ее в мир прекрасных звуков, где была только она и нужная ей мелодия, со всеми нюансами и переходами.

Уборка продолжилась в других комнатах. Вера плавно перетекала от одного места в другое: каждый уголочек, каждая полочка, под диваном, возле дивана, за диваном – все было вылизано. Музыка же все громыхала в ее ушах, а она все чистила, мыла, оттирала. Все молча, через силу, улыбаясь и говоря, что она счастлива, что она молодец, что со всем справится, одна, ну и пусть. Однажды она поверит в то, что счастлива. Главное, не стоять на месте. Касалось это и уборки. Зал, затем прихожая, а там и ванная комната. Где-то Вера убирала дважды. Маленькие шажочки превратились в гигантский скачок, небольшая уборка трансформировалась в генеральную. Круг замкнулся – Вера вернулась на кухню. И тут до нее дошло – все вымыто до бела. Она доделала уборку до конца! Не бросила на полпути. Она сделала это. Она – молодец. Ей захотелось поощрить себя. Какао с молоком. Открыв холодильник, Вера ахнула – она купила все. Кроме молока.

– Дура, – разрыдалась Вера. Но вмиг взяв себя в руки, она рукавом свитера вытерла слезы и произнесла вслух еще раз: – Дура, что ревешь на ровном месте. И вообще не дура. Молодец. Подумаешь, молоко забыла, – шмыгнув носом, Вера потянулась за своим телефоном и заказала его на дом. Заодно и шампанское. На всякий. Она терпеливо ждала, пока ее заказ везли. Заняло это буквально минут пятнадцать. Поставив бутылку игристого в холодильник и налив себе горячее какао с маленькими зефиринками, Вера выпила его почти залпом. Она никогда не понимала, как можно пить что-либо теплое. Настенные часы сигналили о том, что день незаметно подошел к концу, было уже за полночь. Вера обрадовалась. С чувством выполненного долга, уставшая, но довольная, она угрелась в своей просторной кровати, включила на небольшую громкость первый попавшийся новогодний фильм и легко и быстро задремала, в то время как за окном мерзли редкие прохожие, только возвращающиеся под ночь домой.

На следующее утро опять все подтаяло.

– Зиму лихорадит в этом году. Причем по-страшному. Есть вероятность того, что глобальное потепление… – верещал какой-то эксперт на одном из центральных каналов.

– Надоело. Когда же все это прекратится? Пусть будет мороз. Хоть и лютый, но стабильно лютый. Не могу дома сидеть, – выглянув в окно с мольбой в голосе, прошептала она.

– Есть шанс того, что все сдвинется и мы погрузимся во мглу не до 8 утра, а, например, до 10 или 11. Отсюда у нас возникнет много проблем со здоровьем, как физическим, так и психическим. Во тьме ничего хорошего нет… – Эксперт в телевизоре никак не унимался.

– Почему же… Тьма и свет. Одно не может существовать без другого. Кроме того, спим мы в темноте, а не при свете. Восстанавливаемся. Это плохо, что ли? – парировала Вера.

– …любые природные катаклизмы человечеству придется принимать со смирением…

– После чего он бросил микрофон и ушел в закат. – Вера нажала на пульте кнопку «выключить».

Вера взяла телефон в руки. Он по-прежнему молчал.