Крылья Хаоса. Первый Ветер

Дмитрий касается её руки выше локтя, легонько сжимая.

Ярость и боль утихают. Наташа гладит лиса по спине, стукается головами с Димой и, размяв шею, продолжает:

– Люди не готовы, к тому и к тем, – выделяет она, – о ком они мечтают. Они это знают. Самая сильная память, память крови, говорит, что они слабее нам подобных, поэтому от нас они бегут и сочиняют небылицы, – разом собравшись, она напоминает глухо: – Поэтому ждем всякого. Ожидается, что глупость они не совершат.

Дмитрий кивает, и спрашивает то, что долго волновало его раньше, и то, что может стать причиной глупого нападения сейчас:

– Раз мы не хотим войны, раз мы только обороняемся словами, то они могут посчитать нас слабыми и напасть.

– Нет. Разведка давно изучает вопрос эзотерики, а тут еще наглядная демонстрация.

– В Англии всегда ждут дождь, поэтому носят с собой зонт, но ожидая, что будет солнце, все равно берут зонт. Но даже если зонта нет, а дождь пошел, англичанин от дождя не растает, а лишь сменит дома плащ, приведет себя в порядок и снова будет спокоен, будто и не случилось ничего.

– Молодец, – хвалит его Наташа. В этой похвале нет надменности, или противного режущего чувства, когда понимаешь, что сейчас ты молодец, а следующая твоя ошибка случится вот-вот и в неё ткнут носом. Но и похвала Наталии – не комплимент из вежливости, это оценка его действий, заслуженная и честная награда, отданная с теплотой и одобрением. Учитывая, сколько нужно выдержать критериев, сколько нужно знать и уметь, насколько быстро и правильно реагировать, и что каждая такая похвала – отметка того, что он забрался на еще одну маленькую ступеньку выше, этим можно гордиться. Дмитрий смущается, что активно прячет. Наташа тепло и успокаивающе улыбается ему.

– Теперь спать, если закончили. Я ещё посижу.

Дмитрий изворачивается, чтобы посмотреть на неё при первых же словах. Наталия любит огонь, и вместе с Рыжим всегда садится у огня, даже если в комнате тепло. Лис огонь любит. Играет с ним, мурлыкает, когда вокруг никого из чужих нет. Не хочется прерывать их уединение, не хочется мешать этим двоим, которые не просто близки, они часть друг друга. Но уйти от патрона и возможных интересных историй, уйти даже просто от этого душевного тепла, все равно, что Каю из сказки добровольно проглатить кусочек льда после спасения.

– Разреши, я останусь, – просит Дмитрий.

– Разрешаю, – медленно кивает Наташа, – оставайся.

Дмитрий почти испытывает стыд: явно же видно, что они устали, а тут он. Не сказать, что он включит музыку на всю, будет мельтешить перед глазами намерено или будет пытаться этой передышкой воспользоваться. Нет, ни в коем случае. Внутри он сам себе усмехается. Не нашлось бы такого идиота, который бы видел их силу и потом бы рискнул прервать это спокойствие. Дмитрий же не хотел нарушать это спокойствие из желания помогать, как положено помошнику. И раз спокойные минуты – необходимость, он обеспечит время для этих спокойных минут. Жаль только, что не сможет обеспечить это спокойствие: он может составить график, но не может защитить. Тот же Николай или уж тем более Вадим справились бы с этим куда лучше. Если не считать Рыжего и самой Наташи по причине отдыха. Интересно, почему ему, Диме, нельзя было вмешиваться в драку?

– Наташа, – позвал он, смотрящую на огонь начальницу. Та отозвалась монотонным, чуть мурлыкающим:"Мм-м?". – Почему ты запретила вмешиваться мне в драки и переговоры напрямую? Почему я могу только… – Дмитрий, досадуя на свою появившуюся внезапно косноязычность, начал злиться.

– Выполнять поручения? – как оглушающий щелчком удар по воздуху, оканчивающийся почти неслышимым скользящим звуком, прозвучал голос Наташи. Она улыбнулась краешком губ.

– Да, – дернулся Дмитрий. Осознание того, что он здесь в качестве записной книжки, придавило, но он удержал себя в руках.

– Скажи, – вместе с разворачивающимся полем золотой энергии Наташа поиграла пальцами, – разве мои приказы настолько дешевы и ненужны, что исполнять их считается низостью?

Дмитрий сглотнул, ему вместо пальцев человеческих видились когти странной формы. Будто когти хищной птицы, с её сильными пальцами и длинными когтями, но более подвижные, разгибающиеся во всю длину не только с целью размяться, но и запустить когти в противника, сжать пальцы, легко прорезая когтями мясо и кости, и легко вырвать когти из плоти.

Разумеется, Дима так не считал. И разумеется, он сильно испугался. Склонив голову, он быстро произнес:

– Я так не считаю, но боюсь, что исполнения моих обязанностей недостаточно для нашей семьи, – и взмолился, чтобы он все сделал правильно: и раскрыл душу, и мысли показал правильно, чтобы его увидели полностью. Да, Наташе ничего не стоило бы узнать это. Да, она видела больше, чем кто либо. Но он хотел поступать правильно. Хотел изъясняться так, чтобы его слова приносили пользу. И разумеется, он хотел приносить пользу своему патрону, а не заставлять её взламывать его защиту. Пусть это мелочь, но даже так он будет полезен.

– Ты все делаешь правильно.

Дмитрий вздрагивает крупной дрожью. Голос, делающий ударения на каждое слово, обдающее успокаивающей волной, заставляет не бояться ответа или наказания здесь и сейчас, а благоговеть перед той силой, что клокочет внутри говорящей.

– Если бы ты вмешался в бой, то это заставило бы воспринимать тебя, как бойца, как опасность. Если бы ты вмешался в переговоры, то стал бы для них аналитиком. Сейчас ты формируешься для них, как страстно любящий магию человек из моей команды. Возможно, даже, как фанатик, – Наташа обернулась вновь и улыбнулась хитро, показывая ямочки.

"Вот же!" – восхитился Дмитрий. – "Спрятала, не подкопаешься. Нет ни слова лжи. Частично правда, которую можно до бесконечного мусолить."

– А если и посчитают меня гением, то будут правы, но им это ничего не даст, потому что моя цель – магия, а способ достижения – ровное сидение на попке рядом с тобой и записывание и изучение нового и неизведанного! – от восторга Дмитрий распаляется, но вовремя осекает сам себя, вопросительно смотрит на дверь, вспоминая, что над кабинетом и в кабинете такая магия, что сюда ни один человек не зайдет, а техника на территории работает строго дозировано – одно из условий приезда, поэтому максимум, который у них есть, это рации, ноутбук Дмитрия и два спутниковых телефона для связи с базой. Дмитрий смотрит на патрона, чтобы получить подтверждение: "Ничего не изменилось?". Наташа кивает.

Только тогда Дима вспоминает, что без запинки назвал себя гением, и смущается. Наташа выдыхает смешок, похожий на свистящее дыхание, и закинув ему руку на плечи, ободряюще трепит по плечу. Диму от этого разворачивает и он садится почти лицом к ней.

– Ложная скромность – это ложь, а на лжи не построишь будующего.

– Замки из песка, – приводит аллегорию Дима. Улыбка Наташи исчезает, уступая место болезненной грусти.

– Замки из песка у нас, – выделяет она, – были не чуть не хуже обычных.

– Воздушные замки? – предлагает Дима.

Наташа выдыхает смешок.

– В воздушных замках селились многие существа: мелкие кошмары, крупные лесные аргофы – это существа, похожие на ящериц и волков, с вытянутыми туловищами и мягкой пушистой шерстью, их глаза состоят из драгоценной магии. Охотники пытались доставать эту магию, но стоило им убить аргофа или ранить его глаза, как из глазниц начинали течеть обжигающее светом и жаром потоки металла разных цветов. Эти металлы всегда двигались и всегда были настолько горячими, что брось на него обычный металл – паром станет. Еще в замках селились угуо – это то, что можно назвать громовыми волками. Они не умели летать, но могли путешествовать по облакам, что сами и создавали. Были еще птицы аукотэл. Это разноцветные птицы из света, брызгов и камней. Они держали замок живым: чтобы не было болезней, чтобы была пища, чтобы за детьми присмотр был. Много чего. На самой высокой башне, над гнездом аукотэл, жила старшая птица – она была из жемчужных брилиантов, и чем старше была птица, тем темнее были её перья, и тем выше она могла летать. Аукотэл Дождня – да именно так, Дождня, – утвердительно кивнула она на вопросительный взгляд Димы, – это планета целиком из воды. Аукотэл с планеты могла летать над соседними планетами-спутниками. Но никогда не уходила дальше этих спутников – планеты нельзя было оставлять. Её крылья могли создавать потоки воды, когти рвали камни и броню воинов выше первого порядка, а клюв разбивал цельные куски крепких камней.

Дима зацепился за один момент и уточнил тихим голосом, завороженный этой историей

– А что значит "рвали, – сделал он ударение, – камни"?

– Есть камни из воды, – Рыжий с тихим выдохом рыкнул-фыркнул, издав умилетельный звук "Прыф" и переложил голову к Наташе на колени, она мгновенно приласкала его между ушей. – Они крепче вашей космической стали.

Лис пыхтел, отдуваясь, шевеля лапками. Затем выдохнул и с протяжным: "Ау-уу", похожим на мяукание и собачье подвывание, медленно передвинулся ближе к ноге Наташи, прижав передние лапы к её бедру.

Дмитрий улыбнулся широко, слушая необыкновенную историю. Наташа погладила лиса по шее.

– Никогда бы не подумал, что есть планеты из воды, – признался Дима.

– И с такими названиями? – усмехнулась она.

– Да, – опустил голову Дима в попытке спрятать широкую улыбку.

– Теперь представь, – весело предложила она, – какого нам, когда из наших слов, вы составили свои, но так слова исковеркав, что любимая и любая, это ещё цветочки.

Дима прикинул, сколько слов из каких слов можно составить, посчитал факты: сколько ещё мог не заметить, разницу менталитетов и слов, и ужаснулся.

"А сколько ещё таких слов, действий и цветов существует?" – подумал он.

Они сидят у камина ещё недолгое время. Дима приносит чай, и Наташа легко и непринужденно объясняет правила чаепития в обществе покровителей территорий и их ближайших сородичей. Правила простые, и не такие, как у людей. Рассказ лёгкий, подкрепленный примерами. Разговор снимает напряжение. Уже ближе к рассвету они расходятся по комнатам. Наташа долго сидит на постели, Рыжий лежит у неё под боком. Она просматривает поля энергий, поигрываясь в некоторых местах. Поля вздыбливаются и оборачиваются, смотрят по сторонам – свет их взора освещает пространство – но она уже отходит в сторону и осматривает их со стороны. На полях следы энергий существ.

Поля осматриваются, и из них спешно выползают дуги. Дуги травмированы следами сильного, умного и опытного существа – это Наташа оценивает по ранам на дугах. Удары четкие, сильные и правильные. От дуг отпадают лепестки, стрекочущей огненными разрядами, энергии, и сворачиваясь, опадают на землю, накрывая небольшие области. Наташа просматривает энергию Знания, смотрит на места ран ранее, но мир чист. Тогда она ищет похожие удары, техники, похожий след. Но среди ранений энергии мира за всё время, доступное к просмотру, нет похожих ни по рисунку удара, ни технике его нанесения, а след растворился. Наташа поигрывает искрой собственной энергии на пальцах. Если поймать след, то можно его "допросить". Но если нет следа, то нет и энергии оппонента. Наташа наблюдает за энергией, легшей на землю. Аккуратно и мягко, как лист с дерева, и неотвратимо, как упавшая скала. Наташа долго наблюдает за энергией. Та начинает вгрызаться в мир, подобно поймавшему дичь хищному большому коту. Запускает зубы, играет челюстью и впивается в новое место, стискивая зубы до такого состояния, что ещё движение – и не только лопнет кожа, кусок мяса останется в зубах хищника.

Мир стонет и кричит. Из рваных ран энергия, подобно осыпающимся камням, сыпется на землю, разлетаясь разноцветными брызгами, кислотой прожигающих мир.

Рядом прокатилось рычание голодных голосов. В сторону израненной земли потянулись караваны, сливающийся в один. Отдельно дрогнула точка. Наташа приблизилась к нему, рассматривая сразу сотни полей, в том числе энергетику эмоций и движений. На точке зашевелились и начали двигать предмет, недвигаемый никогда.

Наташа поиграла пальцами.

"Хорошо сделали. Предмет и не двигают. Его энергию переплавляют, переносят предмет – ага, это камень – в место сбора, ставят, придают форму… Хотя нет, не придают форму. Пользуются камнем с расплавленной энергией, просто плавят ещё и работают в движении, когда энергии постоянно пылают, двигаясь именно в нужные точки, по нужным рисункам. И отвозят обратно, а там уже возвращают форму энергии. В итоге сам камень в окончательной форме энергии и магии всегда только стоит в одном месте.

;Старый приём, – одновременно говорят они с Рыжим.