Крылья Хаоса. Первый Ветер

Вадим прыснул. Ну, не говорить же ему, что эти офицерские наставления он давно уже воспринимает, как фоновую музыку?

Промолчали. Вадим облакотился на подлокотник, наклоняясь в сторону Наташи.

– О чем думаешь?

– Глупость, – хлестко ответила она. – Мы на чужой территории, энергии – не стенки и в любой момент может нахлынуть. Группа – сплошь молодняк, не знающий, что такое магия. А вы вносите сумятицу, устраивая мордобой с целью меня вывести из себя и посмотреть, что будет, – Наташа вздохнула тяжело и потянулась вперед. – Идея интересная для вас, людей. Но использовать давние стычки, как основу легенды, чтобы прикрыть цель: узнать мою силу и внутренний мир, – Наташа фыркает насмешливо. – Вы рисковали. И с нами, и с тем, что за территорией, и с последствиями, – Рыжий рыкнул и ощерился, показывая клыки на всю длину. Золотая энергия вспышкой обожгла двоих мужчин. Поле из слепящей энергии цвета золота ревело, как надвигающаяся буря.

– Чтобы больше такого не было.

Не просьба, не предложение, и даже не приказ, удар, оставляющий возможность действовать лишь согласно этим словам. Что будет в случае отступа, представить было несложно, а вот как это будет, и представлять не хотелось.

"И что теперь?" – задает сам себе вопрос Николай. Секунды уходят. Отвечать нужно сейчас, пока не разорваны с таким трудом сплетенные нити сотрудничества и зарождающихся симпатий. Нужно продолжать разговор, нельзя пускать ситуацию на самотек.

– Не будет, – обещает Николай.

– Наши психологи твердили, что ты либо слишком хитрой себя считаешь, либо ты прямолинейна и не сможешь прятать свои эмоции и мысли, – уязвленно жалуется Вадим.

Наташа устало улыбается.

– Не говори так нашим офицерам. Могут докладную написать. Скажут, что ты неуправляема.

Николай несколько завидует такой простой смене Вадима. Он легко обсуждает начальство, и ему это подходит: сильный храбрый военный, не любящий тыловых "паркетников".

– Я и есть неуправляемая, – легко соглашается Наташа с абсолютным безразличием. Вадим вздыхает, чтобы осадить такой пыл, надавать по шее и велеть беречь свою шкурку, потому что шкура – не шуба, в магазине не поменяешь. – Вадим, – Наташа отворачивается от огня, смотрит на телохранителя и отвечает на все сразу: – Нет. Ваши офицеры – ваше дело. Если кто-то пойдет против моей стаи, я буду действовать своими методами.

– Это как? – разводит ладони Вадим, намекая на них с Николаем. Боль болью, но они живы. И колдовство колдовством, но есть силы в этом мире, с которыми лучше вести себя предельно аккуратно.

;Какая правильная мысль! – тянет Рыжий.

;Я сама, – просит Наташа, направляя энергию мягкой поступью в сторону телохранителя. Рыжий со смешком предвкушающе улыбается и уступает.

Вадим осекается, ощутив жар, ползущий по рукам. Жар ползет, подобно змееям, давит, и держит так крепко, что тело даже не может сдвинуться с места. Естественная и простая ошибка, которую он понимает прямо сейчас. Ни побороть, ни сбежать от магии нельзя. Он – человек, и не всегда это значит все самое лучшее.

– Мои решения не оцениваются твоим судом.

Не обвинение, не приговор. Закон, за нарушение которого один ответ, настолько красочный, что нет нужды описывать его другим преступникам, ведь память о предыдущих наказаниях сильнее любой иллюстрации.

;Не грохни его, – просит веселый Рыжий. – ;Нам их всех поштучно сдавать обратно.

Наташа смеется мысленно и обещает, что не убьет.

Жар вспыхивает и ударяет в грудь, прочерчивая линию по ребрам. Вадим почти слышит, как от жара трещат кости. Жар исчезает, а ощущение чужого присутствия вокруг себя только больше тяготит. Рана вспыхивает внутри, всё закаменевшее тело вздрагивает крупной дрожью и расслабляется. Вадим трет грудь ладонью. Боль исчезла, раны будто и не бывало, на память остается только слабость, легкое головокружение и тошнота, будто он около часа крутился юлой. А вот, что не исчезло, это чужое присутствие. Внимание из засады, как пристальное изучение и ожидание действий, большинство из которых ведет к одному: к свирепой атаке наблюдателя.

– Прости, – выдыхает Вадим. Кашляет, захлебываясь, и откидывается в кресле назад. Обивка ледяная, несмотря на огонь в камине. Только сейчас он понимает, что дьявольски замерз. Замерз настолько, что ноги от ступней почти до колена ощущаются тяжелыми камнями.

Помощь, внезапно, приходит от Николая.

– Не скажу, что я не хотел этого, – говорит он чуть громче обычного, и вместо простого разговора получается какой-то полуупрек-полупредупреждение, будто говорящим: "Я вот не хотел, но ты все же так некрасиво ответил на мои действия". Николай сглатывает ком в горле, глухо вдыхает через силу и продолжает, совершая то, чему Наташа сама же и учила: открывает помыслы и направляет это все ей, но этого мало и он произносит словами: – Это было необходимо. Мы по-другому не можем.

– Изменить способ работы и изменить цель работы – две вещи абсолютно разные, – жестким голосом отвечает Наташа. Николая и Вадима согревает теплый солнечный ветерок, и в комнате будто сразу становится теплее и светлее. – Если вы хотите взаимодействовать, вам придется научиться идти с нами на равных. Попытаетесь притеснить – умрем, но прегрызем вам глотки, и всё посмертие будет терзать, рвать и истреблять мир людской. Смерть для нас – продолжение охоты. Для вас – бесконечный ужас. Хотите жить без нас, пожалуйста. Мы уйдем. Последствия увидите сами, и исправлять будете сами. Поверьте на слово, не сможете, – Наталия смотрит на Николая и усмехается. Остро, хищно. Будто из этой ухмылки лицо превратиться в оскал, мелькнут острые зубы и разорвут его. – И да. У вас только два выбора, как в ваших любимых легендах: Черное и Белое. Смерть без мира с нами и Жизнь вместе с нами. Мы хотим мира, но притесните нас, и вы – наши враги. Подумайте об этом, – Наташа отворачивается к огню. Смотрит на взмывающие блики, и добавляет: – Найдите путь нейтралитета, раз так нас боитесь. Я уже говорила, что нужно нам. Сможете устроить это, и мы просто не будем пересекаться, – Наташа ведет ладонью рядом с огнем, будто гладит, и зарывается пальцами в шерсть вновь забравшегося на колени Рыжего. Голос её становится тише, от него уже не хочется вздрагивать, как от рычания дикого разозленного зверя, но и не пропадает та необьяснимая энергия, та сила которая вынуждает слушать, и толкает прекратить это, сделать всё, лишь бы закончилось то, от чего так всё в страхе сжимается внутри. – У вас будет месяц по возвращению. Подумайте. Может, что-то выйдет.

Наталия говорит уверенно. Не издевается, не намекает на то, что это бесполезно. Она считает, что это возможно, давая согласие, что нужно попробовать. Дмитрий повинуясь её знаку называет даты через месяц, когда они будут свободны. Вадим отмечает, что там выйдет больше месяца, почти на календарную людскую неделю, но молчит об этом.

– Наташ, – слабо зовет он. Наташа подходит к нему от стола, где сверялась с какими-то записями, на ходу давая комментарии Дмитрию по кормежке духов, запасах для белок, и встрече с тигром. Когда она останавливается рядом с креслом Вадима, тот не скрывает ничего, открывает мысли, смотрит печальными глазами и говорит эпохальную фразу: – Виноват, дурак, прости.

– Я поддерживаю только первое и последнее, – говорит Николай. – Второе это только про него.

Вадим кидает на него полный злобы взгляд и смотрит на Наташу еще раз. Николая пробирает на комментарий:

– Картина маслом: Ну, дай тапки догрызу.

– Плагиат, – отвечает Наташа все тем же, вибрирующим от силы голосом, но с более мягкими интонациями. – Подумайте. Я говорю это серьезно. Между нами может быть долгий мир без тесных контактов.

– Так не бывает, – хмыкает Вадим на такую "щедрость": жизнь рядом со зверем или кинжал под ребро. Что там, что там остренько, вот только, как выбрать?

– Бывает, – тянет Наташа с предвкушением. – Еще как бывает, – обещающе говорит она. – Вы нам, мы вам. У вас это называется сотрудничество. То, что есть сейчас. Но это не то, что мы планировали на потом. Не будет взаимного обучения, семьи, защит. Будут договоры и работы. И всё.

Вадим фырчит в ответ на это. Николай дергается. Тело после такого удара не пришло в себя полностью и на все реагирует острее и ярче. А уж договоры! Это больная тема! Спасибо, натерпелись этих договоров, когда шаг влево, шаг вправо – злостное нарушение, а попытки расширить договор с целью выгоды и удобства – вообще, шантаж. Нет уж!

"Раз вышло, что в одном мире живем, то нужно взаимодействовать. Нам друг с другом может быть не только выгодно, но и очень тепло и комфортно" , – Николай улыбается мысленно. – "Тепло и комфорт любят все. Кто тронет Россию, если на её стороне будут Наташа, Рыжий, их семья и им подобные? А кто тронет их, если будут знать, что за ними мы?" – Николай поймал взгляд Наталии и машинально поправился: "Вместе с ними мы."

Николай поймал одобрение в глазах Наташи и задумался о другом:

"Это всё была не проверка, а… предупреждение?.." – прошила его мысль. – "Предупреждение," – полный удивления согласился он сам с собой. – "Она узнала, что планируется проверка её способностей, психологических планок и умственных возможностей, прошла проверку, а после ткнула нас в это носом, чем отсекла любые последующие атаки и проверки, ведь это не целесообразно проверять того, кто знает о проверке, как и того, кто не знает, но за подобное пренебржение способен убить. Равно, как и в случае незнания, что все это лишь игра, в проверочных случаях: попытки зацепить кого-то из "своих", словесные баталии с целью узнать побольше информации, или нарушение прямых инструкций, приводит к разрыву отношений и прямой конфронтации. За одну поездку она создала больше вопросов, чем ответов, и отсекла любые возможности задавать эти вопросы с позиции силы, только с позиции равенства. Её интерес в том, чтобы не было конфронтации… и для этого она легко идет на неё. В будущем не выйдет списать все на дурака. Заставят нести ответ и за него", – Николай размял кисти, не давая крови застывать на месте. – "Одной правильной дракой столько ответов и предупреждений", – с уважением подумал он.

;А мы всегда быстро точки над 'ё-моё" расставляем, – протянул Рыжий с ехидцей. Наташа засмеялась в ответ по их связи.

"И как теперь докладывать?" – подумал Николай, чем вызвал несоышимыйе ему сдвоенный хохот в ответ.

– Что, думаешь, как докладывать будешь? – Наташа улыбается углом губ.

Николай кивает, не скрываясь.

– О проверке, скорее всего знала, на нарушение правил отвечает, как обещала, – будто диктуя, отвечает она на его вопросительный взгляд.

– Как объяснить знание о проверке? Как мы это поняли?

– Спокойная была, – пожимает она плечами.

– Тогда теряется накал. Все посчитают, что… – Николай обрывает сам себя, понимая, что ему сказали, и куда загоняют его отчет. Вадим смотрит выжидательно, Дмитрий сидит на диване и с вежливой заинтересованностью слушает их. – Что ты без знания не опасна.

"Напишу, что не знала, и напала в момент нарушения, это значит, что в критической ситуации она уничтожает противника. Напишу всю правду, посчитают, что она вдвойне опасней. Но это взятие под наблюдение, а это значит будет ответ, и скорее всего, она прокатится по Лубянке асфальто укладчиком. Тебе что нужно от нашей родной Лубянки!? Это памятник архитектуры!" – зло и в тоже время с юмором думает Николай. – "Нет, реально, зачем конфронтация?" – он смотрит на Наталию, переводит вопросительный взгляд на Рыжего и возвращается взглядом к ней. – "Зачем?"

– Не понял?

– Не-а, – шебутным голосом отвечает вместо него Вадим. – Пояснишь?

Её же фраза. Её же правило: объяснять то, что придумано. Так, как умеешь, но объяснять.