Жена капитана

Саша проводил меня на вокзал. Выпили по стакану кофе в «стоячем» кафе. Рядом крутился какой-то бомж: сливал из недопитых стаканов содержимое и пил. Я испытала чувство омерзения. Оказывается, еще в социалистические времена в городах было полно опустившихся людей, обитавших рядом с вокзалами. Настроение было испорчено окончательно. С Сашей мы все меньше и меньше разговаривали. Я уехала…

Женитьба Саши

Двадцать третьего февраля, будучи в Грозном, я занесла ему в подарок набор мужской косметики. А еще позже я узнала, что Саша женился. Причем, женился на первой встречной девушке. Она жила в Киеве и была старше его на четыре года. Сообщила мне это известие моя мама. Когда она мне это говорила, плакала. Думала, что и я тоже буду рыдать. А я этого не делала. Ну, что ж, значит пришло время жениться. Женилка, видать, выросла.

Месяца через два, я стала получать от «женатика» письма. Сказалась привычка писать письма. «Дружеские» письма. Писал с издевкой: как хорошо им с женой живется вместе, как они любят друг друга… Я не отвечала. Бабник он и есть бабник. Хотел мне побольнее сделать, посыпать «соль на раны». Письма его становились все больше, все длиннее. А на Новый, восьмидесятый год, он приехал сам. Обещал развестись, жениться на мне.

Меня пришел поздравить «мой» немец. Тоже «потянуло» в наше прошлое. Он тоже был женат. Мы вышли на лестничную клетку и долго там разговаривали. Саша, как тигр, бродил рядом. Весть он мне сообщил не радостную: развод ему не дали по той простой причине, что его жена была беременна. А по законам тех лет, супругов разводили только тогда, когда ребенку исполнялось полтора года. Так что я его вновь отправила восвояси.

Вскоре меня распределили на завод. У Саши была очередная пассия из Минска. Все же его сердце «не знало границ». А мне казалось, что ему просто нужно было с кем-то «общаться», не быть «одному», перед кем-то «выпячивать» свою грудь, ходить гоголем, что бы его постоянно хвалили, обливали елеем…

Этого я никогда не делала. Мне вообще хвастовство претит. Это качество мне досталось от родителей. Отец всегда был скромен, незаметен. Он лучше десять дел переделает, чем час языком будет молоть. Он мог без слов погладить по голове, приобнять, потереться своей шершавой щекой о мою. И этого было достаточно, чтобы почувствовать себя самым родным на свете человечком, ощутить поддержку, любовь мужчины-отца, его защиту. Моя одинокая жизнь потекла дальше…

Глава 4. Решение выйти замуж

Замужество

Все-таки, двенадцатого июня одна тысяча девятьсот восемьдесят второго года, в солнечный и светлый день, мы поженились. Свадьбу наши родители сделали «на скорую руку», за три дня. Сама свадьба проходила в Сашиной квартире, даже не в кафе. Сейчас я вспоминаю все и вижу, что это была обычная пьянка для родственников и знакомых наших родителей. Даже музыки нормальной не было. Брат Сережа наладил какой-то магнитофон и, оттуда очень громко, наверное, что бы все слышали, лилась мелодия: «Улыбнитесь каскадеры, вы у случая прекрасного в гостях…» И это оказалось правдой.

Свадебный наряд невесты составило сшитое за три дня белое платье, фата, больше похожая на легкий ореол из белых цветов и белые туфли. Все мне организовала мама: без меня заказала по меркам платье, фату, купила туфли нужного размера, нижнее белье. Все сидело хорошо. Саша предстал перед невестой в военной парадной форме. Свидетелем с его стороны вызвался быть Володя Сиверцев, со стороны невесты – моя школьная подруга Ирина Руденко. Я как-то сразу почувствовала, что Саша на этой свадьбе интересует только сам себя: когда вошел, не похвалил мой наряд невесты, хотя мы с мамой очень старались. Не уделил мне какого-то особого внимания, какое жених обычно уделяет своей избраннице. Наверное, он растерялся, волновался…

Большую часть времени жених проводил с балагуром Володей, остановившегося в их квартире. Я не почувствовала какой-то торжественности происходящего, какого-то таинства… Все сновали из квартиры в квартиру, нервно смеялись, громко балагурили. Наверное, сказывалось охватившее всех волнение. В последний момент у меня началась диарея. Но, слава Богу, все позади: жених явился, преодолев все преграды и даже готовый выхватить кортик из золотистых ножен, чтобы заставить расступиться откуда-то набежавших пожилых женщин из нашего двора. Рука об руку мы спустились во двор и поехали в ЗАГС.

Свадьба в Грозном

Женились мы в центральном ЗАГСе города Грозного. После регистрации, по традиции, возложили цветы к памятнику Ленина. Сейчас, по прошествии двух войн, существует ли она? Когда я смотрю новую хронику, ничего не узнаю. Тот, наш Грозный, стерт с лица земли. А в новом нам делать нечего…

Немного покатавшись по городу, чтобы дать родителям возможность опередить нас и, встретить у порога хлебом и солью, мы вернулись к нашему дому. На виду у всех собравшихся соседей, жених пронес меня на руках только до подъезда, а там опустил, и мы поднялись в квартиру Сашиных родителей.

Началось застолье, крики «горько». Выдалась пауза, новоиспечённый мой муж вышел из-за стола и его сразу облепили его родные тетушки, сестры отца. Во все голоса пели ему дифирамбы, какой он красавец и стали рассматривать фото его дочери от первого брака. Я сидела за столом одна, никто не обращал на меня внимания…

Но самое «смешное» было на второй день свадьбы. Все пришли часам к двенадцати. И мама Тоня, моя теперешняя свекровь, стала всем собравшимся разливать зеленый борщ. Так принято. Саша куда-то испарился, хотя мы пришли вместе. Свекровь тоже заметила его отсутствие и спросив меня, где он, тут же громогласно выпалила:

– Ой, не успел жениться и уже на второй день ее бросил. Ха-ха-ха…

Мне вдруг стало так горько и одиноко из-за плоских шуточек этой недалекой женщины… Я молча встала и ушла к «себе», в нашу квартиру. Папа смотрел телевизор. Он уже устал от суеты, она была совсем не в его духе. Я заплакала, прислонившись к его груди, а он, выслушав, сказал:

– Ишь, какая! Не ходи! Надо будет, сами придут.

И точно, минут через тридцать пришел Саша, а сзади семенила его мамаша. Муж стал молча гладить мою руку, и звать на «продолжение банкета…» Свекровь же твердила своим ненавистным голосом:

– Жена должна слушаться мужа!

Вот и все, что могла произнести эта женщина. Я себя почувствовала, как в казачьей станице, у Мелиховых на базу… Хорошенькие перспективы у меня вырисовывались…

С этого дня я перестала обращать на свекровь внимание. А Саша, оказывается, пошел провожать пьяного майора, «седьмую воду на киселе», дальнего родственника своего деда. А я в это время сидела одна, слушая «юмор» его матери под недоуменные взгляды всей родни. Я и позже сталкивалась с таким его поведением, когда он нас отодвигал на второй, десятый план, а на первый выходили совершенно случайные, посторонние люди, ничего не значившие ни для него, ни для нашей семьи. Это было обидно. Первое время эта его черта меня вводила в шок, не давала покоя. Но потом я поняла, что эта норма для всей их семьи.

В семейной жизни он не отличался особой ласковостью, теплота и нежность для него скорее были исключением, чем правилом. Все больше тишком, молчком. Любил вкусно поесть, поспать подольше – это были его любимые занятия… Моя новая жизнь частенько меня угнетала и расстраивала своим нежданным одиночеством…

Глава 5. Баку

Семейные будни в Баку

Муж получил назначение в Баку. Жаркий бакинский климат не придал пылкости его любви и объятиям. Если первый месяц, прожитый в снятой на месяц квартире, обещал некую пылкость отношений, то после переселения в общежитие коридорного типа, она стала потихоньку исчезать… Порой я не понимала: для чего вышла замуж? Мое положение было каким-то неестественным, а его поведение, по отношению ко мне, по меньшей мере, странным: долгие, бесконечные дни и ночи на корабле и короткие мгновения в нашей крохотной комнатке, площадью в девять квадратных метров.

Заставляла себя с «юмором» смотреть на создавшуюся ситуацию. Не знала тогда, что эта «юморная» жизнь станет для меня длительным, затяжным прыжком с парашютом. И надолго…

Не любила ездить в гости к его родственникам. Все по той же причини: он забывал обращать на меня свое мужнее внимание. Больше находился около родственников. А я считала, что где бы человек ни был, нельзя забывать о своей половинке. Но это свойственно только сильным, преданным, и самодостаточным личностям. Постепенно мне суждено было узнать: какими достоинствами обладал и мой муж.

Считала, что строя семью, свой дом, нужно в первую очередь все делать для семьи, дома, жены, а уже потом все остальные родственники и друзья. Хочешь иметь крепкую семью – вкладывайся в нее, в отношения. Иначе что это за семья, зачем она нужна? Для галочки?

Именно через эту призму я и рассматривала окружающих нас людей. Делала ли уютным наш дом, ходила ли за продуктами в лютую жару. Все это я делала для своих детей и мужа. Меня, например, покоробило, что, побывав у нас в гостях, в наших квартирах, сначала однокомнатной, а потом и двухкомнатной, его друзья начинали его агитировать оставлять им ключи от нашего семейного гнезда, чтобы они могли со своими пассиями (даже не женами) пожить, когда нас не было.

Мама меня воспитала в чистоте, опрятности. Мамины постели даже в самых медвежьих уголках были произведениями искусства: всегда крахмальное, подсиненное для оттенка белизны, постельное белье. Она и мне передала свое трепетное отношение к супружескому ложу. Никогда и никто, кроме них с отцом, в нем не бывал.

Естественно, и я уезжала из дома в полной уверенности, что я вернусь в такую же стерильную атмосферу своей квартиры. А Саша меня обманывал: говорил, что никого не будет, а сам, по—тихому, в, общем-то, предательски, отдавал ключи своим дружкам. Они вполне могли снять себе жилье на время пребывания их девиц в городе Баку. Но моего мужа это не волновало. Свое принципиальное «нет» он дружкам сказать не мог.

Я долго не понимала такого поведения мужа и не могла простить ему обман. Сам он вырос среди своих многочисленных родственников. Не о каких удобствах и не помышлял. В его сознании все принадлежало всем. Ему, видите ли, было «стыдно» иметь отдельную квартиру с удобствами, когда у его не женатых друзей ничего не было.

Потому и не было, что не женаты, что детей не родили. Тогда им ничего и не полагалось. А у нас сначала родилась одна дочь Светлана, а затем и вторая- Маргарита, в переводе с греческого – жемчужина. До него не доходило, что чужой человек в квартире и на твоей супружеской постели, это само по себе не приемлемо. Чужие микробы и вообще… Чужое биополе… Было несколько подобных моментов в нашей жизни.

После свадьбы я на короткое время вернулась в Красногорск, чтобы уволиться с завода и отправить контейнер с вещами. К тому времени купила из свадебных денег холодильник и стиральную машину. Купила, высмотрев в недрах хозяйственного магазина, любимый сервировочный столик… Символ любви, семьи, нашей трудной дороги к счастью. Они до сих пор стоят на нашей даче. Все это я с большим трудом отправила контейнером. Помогал мне сотрудник нашего отдела Лев Сергеевич. На отправку ушел весь день.

В конце августа я приехала в город Баку. Родители провожали меня в Грозном. Мама все не верила, что я «всерьез и надолго» вышла замуж. Готова была поверить в мое быстрое «возвращение из брака». Уж больно ветреным казался ей мой избранник, не очень серьезным человеком. Говорила:

– Вижу, что он рисуется перед тобой, показывая себя, как селезень, а искренних, глубоких чувств, не испытывает.

Я, как всегда, говорила матери, что Саша «не такой», что они ошибаются. Заверила их, что постараюсь построить семью. Буду делать для этого все возможное, а что из этого получится, никто не знает. И поехала, заверив родителей, что, если мне будет невыносимо или новоиспеченный муж будет ко мне плохо относиться, я вернусь к ним.

Родители отправили меня не с очень легким сердцем, зная наперед, на какие трудности и тяготы я себя обрекаю. Как оказалось, они во многом оказались правы…

Саша немного опоздал к поезду, но появился с цветами. Поехали в снятую им для нас комнату в частном доме. Это была большая комната. Плата за нее составляла семьдесят рублей. Удобства во дворе. Горячей воды вообще не было. Грели в кастрюле на плите.

Внутренний двор представлял собой объединение многих частных квартир. В этой комнате мы прожили ровно месяц. Потом переехали в общежитие, в девятиметровую комнату. Она была очень маленькая, но за нее не надо было платить. Деньги пригодились нам в хозяйстве. Это была наша комната!

Общежитие поразило коридорной системой, по которому с криками носились непосредственные дети. В комнатах, подобной нашей, проживали мичманы и их семьи. Шум был жуткий, особенно когда все собирались после работы, и начинали готовить ужин. Ни с кем я близко не сошлась, как в прочем и не с кем за все годы нашей военной жизни. Или я стала старше, или люди попадались те, с которыми не особенно хотелось откровенничать и дружить. Не знаю…

Как я устраивалась на работу

С первого же дня я стала ходить и искать работу. Просила помочь Сашу устроить меня по специальности в его части, но он ничего не смог сделать. Мне то казалось, что меня, как молодого специалиста, все ждут… Но это оказалось иллюзией. Пришлось самой ходить по улицам поселка Баилова и стучаться в каждую дверь. Внешний вид у меня был самый московский: джинсы и майка. Выглядело это, примерно, так.

– Здравствуйте. Я по поводу устройства на работу. Можно увидеть вашего руководителя? – я и осеннее нежное солнышко деликатно заглядывали в темный проем очередной двери неизвестной мне организации.

– Здравствуйте. А вы от кого? – вышедшая навстречу девушка-азербайджанка с любопытством оглядывала меня с головы до ног и улыбалась.

На мне по-московски красовались джинсы фирмы «Lee», майка с английской надписью, в смысл которой я не сильно вникала, и босоножки югославского производства.

– Я – от папы, – произнесла я магическую фразу, которая до этого всегда помогала мне в жизни. В ответ я тоже улыбнулась девушке.