Аквамарин: по моим правилам. Часть 2

– Ничего страшного, Джонни. Она же не запретила тебе вообще жениться на мне, а фамилия… Ну, с этим можно смириться, ведь так?

Джонни усмехнулся и, чуть прищурившись, спросил:

– А ты бы хотела?

– Взять твою фамилию?

– Да.

– Конечно! – Лив улыбнулась, нежно прижавшись к нему и ласково потеревшись об него, словно кошечка. – Мне нравится быть твоей. А без фамилии я… будто сама по себе.

Джонни счастливо просиял и, улыбнувшись, поцеловал ее, строго проговорив:

– Значит, ты будешь носить мою фамилию. И это не обсуждается. Ты же моя маленькая малышка…

Снова огненный поцелуй, Джонни бережно опустил ее на кровать, продолжая осыпать ее своими ласками и прикосновениями, заставляя забыть обо всем вокруг…

– А можно еще маленький вопросик? – шепнул он ей на ушко, обжигающими губами целуя ее шею. Лив на секунду очнулась, вынырнув из кипящего и плавящего ее кожу и внутренности блаженства, и недовольно посмотрела на него:

– Ну и чего ты сегодня раскудахтался, МакДак? Закрой уже рот и продолжай…

– Что за секрет? Что у тебя за секрет, я должен знать, Оливка, какие от мужа могут быть секреты, ты должна мне сказать!!! – горячо и быстро затараторил Джонни, и Лив вздрогнула…

– Потом, потом, идиотина, все потом! Или ты продолжаешь, или я иду…

Звонок мобильного. Лив недовольно посмотрела на раздосадованное, но веселое лицо Джонни, игриво упавшего рядом с ней и, сложив руки под голову, с самым расслабленным и скучающим видом приготовившегося ждать, когда девушка поговорит.

– Это ты во всем виноват, пингвин! – выпалила Лив и, увидев на дисплее номер отца, с ужасным разочарованием (она все-таки в глубине души надеялась, что Эрнесто одумается и позвонит) и раздражением ответила:

– Говори, чего хочешь, папуля, только быстро, у тебя тридцать секунд.

– Лив? Оливия. Как у тебя дела, дочь. – требовательно, без какой-либо, намекающей на вежливое беспокойство, вопросительной интонации повелительно громыхнул Эйден, нетерпеливо запыхтев в трубку, ожидая ответа.

Лив легла рядом с Джонни и уставилась в потолок, натянув на себя одеяло.

– Джонни не обижает тебя? – добавил отец немного смягчившимся тоном, видимо сообразив, что как-то не так проявляет свои отеческие чувства.

Девушка хмыкнула и бросила быстрый, игривый взгляд на Джонни, с самым счастливым видом таращившегося в потолок.

– Ну… Как тебе сказать… Он обзывается, папочка, может, поговоришь с ним? – шутливо наябедничала Лив, а Джонни приподнялся на локте и, удостоив ее своим фирменным обаятельным и горячим взглядом, покачал головой и вздохнул:

– Дурында.

Пауза в трубке, и Эйден серьезно проговорил:

– Оливия, ты… пошутила, да? Дочь, так вы помирились? – и, не дожидаясь ответа, он в деловом порядке загрохотал, включив все свое влияние и мощь:

– Я очень рад, что у тебя все наладилось, Лив, значит, через час жду тебя в «Иль чьело стелато», нужно обговорить детали организации перевыборов нашего кандидата и, как можно скорее, запустить процесс, а то проклятый Джулиан, возомнивший себя настоящим мэром, как крот, подрывается ко мне и к моему бизнесу со всех сторон… А после этого еще нужно будет съездить прижать кое-кого, так что…

Лив так и подпрыгнула в кровати, резко сев и просто трясясь от негодования и желания настучать папашке по седой шапке как можно сильнее…

– Отец!!! Да ты в своем уме вообще??? Ты что, не понимаешь?!? Я занята!!! Мы с Джонни… – она замялась и посмотрела на парня, который с хитрой, притягательной улыбкой смотрел на нее снизу-вверх. – Мы с Джонни еще не все обсудили…

На заднем фоне у отца в трубке Лив услышала возмущенный голос Брайана:

– Эйден?!? Ты что делаешь??? Оставь их в покое, что, ни дня без дочери прожить не сможешь, что ли? Или со своими делами ты совсем понимать что-либо перестал?..

Лив улыбнулась и весело проговорила:

– Слышал, бараний рог? Передай папашке под номером два, что я люблю его, а сам запиши себе где-нибудь на лбу, что у меня сегодня выходной от тебя и твоих идиотских дел, ясно, папуля??

– Что значит «выходной»? – как-то потерянно и совсем запутавшись, спросил Эйден, а Лив вздохнула, вдруг пожалев собственного отца и проникнувшись к нему чувством нежности.

– Выходной, господин босс, – это когда люди целых двадцать четыре часа не прессингуют всяких глупцов, забывших вовремя вернуть долги опасным и влиятельным дядькам, не проводят денежных махинаций, связанных с отмыванием бабок и перераспределением их на тысячи и тысячи серых счетов, не торгуют наркотиками, не встречаются с другими, тоже считающими себя ужасно крутыми, дядьками, не убивают, не подкупают, не организуют разные преступления по заказу… Дальше можно не продолжать, или ты все еще далек от сути?

Эйден задумчиво помолчал, а потом совершенно обычным, приказным и строгим тоном требовательно спросил:

– Так я что-то не расслышал, во сколько ты приедешь, Лив?

Лив зарычала от негодования, но в трубке послышался шум борьбы и голос Брайана:

– Эйден, успокойся, я возьму все на себя… – затем его голос стал громким и четким, обусловив то, что он, все-таки, отобрал у своего недогадливого босса телефон и спокойным тоном умиротворяюще проговорил:

– Все в порядке, Лив, тебе не нужно никуда ехать, я постараюсь ему объяснить…

– Дай, дай телефон, Брайан, сейчас же!!! – кричал на заднем фоне Эйден, и Лив обреченно вздохнула, глянув на часы: половина одиннадцатого утра.

– Спасибо, Брайан, ты настоящий второй папочка, передай папуле номер один, чтобы перестал бить хрусталь звуком своего противного голоса и что я приеду вечером, часов в семь.

– Да, Оливия… – вздохнул Брайан. – Все-таки, вы – настоящая семейка, как ни крути.

Лив рассмеялась и, попрощавшись, положила трубку. Джонни повернулся к ней и шутливо, с обиженным видом протянул:

– Значит, моя любимая девочка задумала сама оставить меня в ближайшем будущем, собравшись ехать решать какие-то дурацкие проблемы? Ай-яй-яй, Оливка, а кто-то говорил, что не сможет без…

– Так ты со мной поедешь, древол. – невозмутимо, с довольной улыбкой заявила Лив, выбросив телефон и устроившись к нему в объятья, впитывая, впитывая каждой клеточкой его тепло, растворяясь в его живой, стремительной и такой мощной энергетике, наслаждаясь его присутствием. – Ну, или если не хочешь, можешь подождать меня здесь или в баре: когда мы с отцом и Максом все уладим, я к тебе вернусь. – хитро проговорила она, погладив его по татуировке кобры на плече, такой же точно, как и у нее.

– Что-о-о??? – возмущенно вскричал Джонни и с силой, огненно прижал ее к себе, заглядывая в ее большие, счастливые глаза своими горящими ревностью и любовью зелеными. – Никаких «потом вернусь», никакого Макса, черта с два я тебя туда одну отправлю, даже не рассчитывай, Оливка! Едем вместе и точка.

Он горячо и стремительно поцеловал ее, пытаясь успокоить свое чувство собственничества над ней, а Лив чувствовала его напор и понимала, что в этом виновато ее упоминание о сопернике… Счастливо улыбнувшись ему в губы, она шепнула:

– Ну ты и дурачина, Джонни…

Он мимоходом посмотрел в ее глаза, продолжая свои настойчивые, грубые ласки, и ухмыльнулся:

– Думаю, это твоя заслуга, малышка Лив. И ближайшие… – он посмотрел на часы «Ролекс» на своем запястье, – восемь часов – никаких упоминаний о всяких там Максах, Брайанах и других представителях мужского пола, которым ты тут в любви признавалась, понятно, Оливка?

– Ладно, ладно, балаболка, не испытывай мое терпение! – засмеялась Лив и сама поцеловала его, сосредоточив всю свою любовь на своих губах. Джонни прижал ее к себе и действительно заставил забыть не только о Максе, Брайане и отце, но и вообще о целом мире, живущим вокруг них и плывущем вперед во времени… Она больше не замечала времени. Она растворилась в нем.