Трудное счастье Калипсо

– Ну и что. Это у людей траур, а у жизни его нет. Как нет радости.

– А что же у жизни есть?

– Время, – не очень понятно ответил отец.

Через месяц Светлана сидела в своем кабинете и разбирала бухгалтерские документы. За время ее отсутствия ничего ужасного не произошло, убытков не было. Пока она приходила в себя, новые заказы выполнялись и сдавались в срок, нареканий со стороны клиентов не поступало. Светлану сейчас не очень волновали дела текущие, ее заботил кредит, который она оформила незадолго до смерти мужа. Кредит был целевой – она купила в цех новое оборудование для сувенирной продукции. На старой машине, которую давным-давно приобрели Нащокин с компаньоном, кроме журнала, печатали какие-то эзотерические брошюры и тонкие книжки начинающих поэтов. И то и другое, частично не востребованное, хранилось под лестницей первого этажа. Хозяйственный печатник Прокопенко исправно таскал оттуда книги для растопки дачной печки.

– Дай бог им всем здоровья, пом там, пом сям! Бумага у финнов хорошая, не то что у наших, краснокамских.

Светлана помнила, что, перед тем как поехать в банк, она долго разговаривала с мужем. Риск был велик – они еще не до конца отдали кредит за дом. Над расчетами Светлана просидела не один день, а когда показала их мужу, он только отмахнулся:

– Знаешь, я уверен, что ты все правильно делаешь. Смотри, как у нас контора заработала. И журнал ты, молодец, сделала доходным. Рекламу несут и несут.

Что правда, то правда. Из тонкого, малоинтересного узкоспециального журнала для филологов, преподавателей словесности и издателей журнал превратился в солидное, красочное, очень требовательное к авторам издание. К сотрудничеству Светлана привлекла известных писателей и поэтов, литературоведов и даже зарубежных авторов. Стоило одному из них опубликовать статью, как тут же подтянулись другие. Никто не хотел упускать возможность высказаться по тому или иному поводу. Светлана на достигнутом не остановилась – она устраивала литературные вечера, конкурсы, концерты. Каждый номер стал событием – Никольская старалась, чтобы вопросы на страницах журнала обсуждались острые, а люди, участвующие в обсуждении, – умели ярко полемизировать. Благодаря всему этому рекламодатели охотно раскупали журнальные полосы. Издание не только окупило себя, но и приносило небольшой доход.

Убедившись, что журнальный механизм сбоев не дает, Светлана стала думать, что можно еще делать на их полиграфической базе. Понятно, что привлечь клиентов для печати серьезной, высококачественной продукции с одной машиной – задача практически невыполнимая. Уповать только на журнал было рискованно. И тогда Светлана решилась на отчаянный поступок. Она пригласила молодых дизайнеров, проконсультировалась с ними и объявила мужу, что хочет выпускать подарочную полиграфию. Конверты, открытки, специальные пакеты, просто рулоны яркой бумаги – все это не требовало больших и мощных машин. Эскизы разработали приглашенные дизайнеры, продукцию отдавали на реализацию в книжные, сувенирные магазины. Самое любопытное, что в конце концов к Светлане обратился глава компании, который постоянно теперь печатал свою рекламу у них в журнале, и попросил разработать эксклюзивный рисунок для их упаковки. Компания занималась производством канцелярских товаров и была заинтересована в том, чтобы продукция в ее фирменных магазинах упаковывалась в фирменную бумагу. Светлана выполнила заказ, и с этого момента новое направление вдруг стало приоритетным – от клиентов не было отбоя. И вот настал момент, когда остро встал вопрос о покупке нового оборудования.

В банк Светлана поехала одна. Она взяла все необходимые документы, отчеты за прошлые годы, образцы продукции. В отделе кредитования все это посмотрели и… отказали. Сослались на то, что подобная продукция будет иметь ограниченный спрос и в необходимые сроки деньги их компания вернуть не сможет. Залог в виде печатного оборудования банк тоже не вдохновил.

– Оборудование у вас старое, в случае банкротства вы, или мы, не сможете его продать по адекватной цене.

Светлана приехала домой и часа три отсиживалась в спальне. Пожаловаться ей было некому – Нащокин «утонул» в своем творчестве и не отвлекался даже на обед. Подумав и взвесив все «за» и «против», Светлана решительно постучала в дверь кабинета. Кроме рычания, которое издал из-за двери Кубик, она ничего не услышала. Толкнув дверь, она увидела мужа, уютно храпевшего на большом кожаном диване. В ногах спал Кубик. «Вот и отлично! Поймался – будет сговорчив!» – подумала Света и приступила к разговору.

Через неделю Никольская опять сидела в банке, на этот раз с документами на все машины, которыми владела семья Нащокиных. Машины были новые, дорогие, а потому кредит одобрили.

– А что мы будем делать, если у тебя ничего не получится? – спросил Нащокин на следующий день.

– Ходить пешком, – решительно ответила Светлана.

Оборудование она покупала долго, почти три месяца. Светлана придирчиво выбирала фирму, потом сами станки. Ей хотелось стать главной на этом рынке. Всякие хитрые штучки, вроде специальных резиновых печаток для заклеивания конвертов с нанесенными фамилиями владельца, фамильные конверты, упаковочная бумага, конфетные фантики с фотографией заказчика, все это и многое другое пока на российском рынке встречалось нечасто. Наконец оборудование было куплено. Еще через два месяца все привезли и наладили. Светлана тем временем занялась подбором кадров.

С проблемой сотрудников она столкнулась, как только пришла в фирму мужа директором. Привыкшие, что хозяин бывает в конторе нечасто, предыдущий директор, вместе с ним и остальные приезжали на работу не раньше одиннадцати часов, уезжали, когда требовали их личные дела. Бухгалтер, та и вовсе устроила себе свободное посещение. Обнаружив это, Светлана не стала никого увольнять, а очень быстро постаралась «замкнуть» все процессы на себя. Нащокин это сначала понял по-своему:

– Ты зря все на себя взваливаешь. В конце концов сама будешь за все отвечать, а они будут в потолок поплевывать.

Но Светлана знала, что делает. Все это она предприняла с одной лишь целью – понять, где слабые места и какие возможны нарушения на каждом из «узлов». И еще ей не хотелось полагаться на чужое мнение. Ей, для грамотного руководства, было необходимо знать все детали этого бизнеса.

Коллектив забеспокоился. Становилось ясно, что, во-первых, без каждого из них новый директор прекрасно обойдется. Во-вторых, каждому она быстро может найти замену – никаких тайн технологического процесса для нее уже не существовало. А в-третьих, практически никаких лазеек для мелкой недобросовестности или, не дай бог, воровства не осталось. Директор постаралась сделать всю работу абсолютно «прозрачной».

– Ну, и где теперь здесь удовольствие, пом там, пом сям? – высказался в курилке на этот счет печатник Прокопенко.

Всех, кто до ее появления работал над журналом, Светлана оставила в конторе. Правда, предварительно побеседовала с каждым наедине и выяснила, чем недоволен сотрудник. Учтя все детали, она принялась набирать людей для производства сувенирной продукции.

На момент запуска новой линии в фирме Светланы и Нащокина работало уже почти тридцать восемь человек и еще с десяток сотрудников по трудовым соглашениям. Организационный костяк состоял из самой Светланы, коммерческого директора Варвары Николаевны, менеджеров по работе с клиентами Тани, Лены и Андрея, заведующего производством Малова и бухгалтера Таисии Ивановны. Тина – секретарь Светланы – была надежна, как английский замок. Прежде чем соединить звонящего с нужным ему сотрудником, она вынимала из него душу.

Производство необычной сувенирной продукции оказалось находкой. Глава одного из московских банков, получивший по случаю какого-то корпоративного праздника шоколад в обертке, на которой сияла его собственная улыбка, пришел в детский восторг. Последовали заказы на шампанское, на этикетках которого стояло не «Советское», а, например, «Шампанское Калибр». Это был новогодний заказ производственного объединения для собственных сотрудников. Поначалу Светлана, боясь потерять немногочисленных клиентов, цены высоко на продукцию не поднимала, ей было важно привлечь клиентов. Потом, когда поняла, что на рынке они о себе заявили, осмелела, и теперь ее продукция, особенно эксклюзивная, стоила весьма прилично. Они начали выплачивать кредит.

Светлана в конце месяца садилась подсчитывать, сколько надо еще погашать, и от этого занятия у нее портилось настроение. Нащокин в этот момент предпочитал не показываться ей на глаза. Спасало его, а заодно и Кубика то, что Светлана обладала счастливым для окружения свойством – раздражение она в себе не носила, а выплескивала тотчас, на всех, не церемонясь. А выплеснув, становилась опять кроткой.

– Ты не женщина, ты – Янус двуликий, – говорил ей Нащокин, собирая с пола разбросанные ею в гневе листочки с подсчетами. Светлана тем временем сидела за столом и приговаривала:

– Миша, да брось, я сама все уберу. Иди, тебе писать надо…

– Ты думала, что я работаю, когда метала тут все со стола? – Нащокин с удовольствием поддерживал у Светланы комплекс вины. – Ты же знаешь, что от малейшего шума я теряю мысль.

– Ладно, ладно, – вскакивала со своего места жена, – иди работай, я больше не буду.

Через месяц все повторялось вновь.

Нащокин к деятельности жены в фирме относился не только уважительно, он искренне считал, что только благодаря ей фирма и его детище, журнал, остались на плаву. Более того, теперь в связи с возрождением журнала внимание к Михаилу Семеновичу как издателю и как писателю не ослабевало.

– Умеешь ты тему найти! – восхищенно говорил он жене после выхода очередного номера с громкой публикацией. Что характерно, имени Светланы в выходных данных не стояло. Сам Нащокин при этом значился издателем, главным редактором и частенько автором статей, которые Светлана у него «выцыганивала» для публикации.

– Это прямо какой-то «культ личности», – возмущался Михаил Семенович, но по глазам его Светлана видела, что он польщен.

Вообще, муж у нее был очень тщеславен. Но это тщеславие так по-детски проявлялось, что из недостатка превратилось в забавную, а подчас и комическую особенность его характера.

Теперь, посидев растерянно над бумагами, Светлана поняла, что она боялась совсем не того, чего надо было бояться. Подумаешь, кредит! Так или иначе, это всегда можно решить. «И решу! И ни копейки не отдам Алине!» – Светлана в глубине души винила в болезни Нащокина именно ее. Она вспоминала рассказы о том, как муж был вынужден работать в двух редакциях, внештатно сотрудничал в нескольких журналах и еще писал сценарии, за которые в те времена платили копейки. «Алина тянула деньги, заставляя браться за любую работу. А это не только силы, это еще и нервы. Он терпеть не мог эту всю халтуру.

Коллектив, особенно те, кто составлял ядро компании, поддержали ее в эти дни. Они не очень хорошо знали Нащокина, но успели узнать ее. Светлана была строгим, но вполне справедливым руководителем – деньги она платила хорошие, не цеплялась по пустякам и всегда находила возможность поблагодарить за работу. Люди, которые остались с ней работать, все это ценили.

– Ну, она баба не злая, хотя и глазастая, пом там, пом сям, – даже печатник Прокопенко, к которому у Светланы было много претензий, отдавал ей должное.

Сейчас, спустя месяц, Светлана отучала себя думать и вспоминать. Она просыпалась, но не лежала в постели, а сразу поднималась, принимала душ, почти не завтракала, садилась в машину и ехала на работу.

Подчиненные Никольской уловили ее настрой и старались отвлечь ее заботами производства. Особенно помогли ей Варвара Николаевна и Тина. Тина училась в каком-то коммерческом вузе, совершенно бесперспективном в смысле дальнейшего трудоустройства, а потому потихоньку, кроме секретарских обязанностей, пыталась выполнять функции менеджера. У нее это получалось – она была вдумчива и крайне пунктуальна. Светлана, помня, как Тина поддержала ее в тот страшный день, испытывала к девушке и благодарность, и какую-то почти родственную симпатию.

Проблемы начались неожиданно и при обстоятельствах, которые можно было назвать рутинными – бухгалтер Таисия Ивановна принимала предоплату от заказчика. До этого заказчик, молодой человек в дорогом плаще и не менее дорогих костюме и туфлях, час провел с Тиной, которая ему очень подробно рассказала о сувенирной продукции. Убедив его выбрать оберточную бумагу с его факсимиле и портретом, она проводила молодого человека к Светлане.

– Светлана Леонидовна, познакомьтесь, Сергей Владимирович. Он хотел бы у нас заказать к Новому году бумагу.

Светлана любезно предложила заказчику присесть, и еще один час Сергей Владимирович провел у нее в кабинете. Затем с договором в руках он проследовал в кассу, чтобы внести небольшую предоплату по договору. Таисия Ивановна, лучезарно улыбаясь, приняла деньги и стала не спеша искать приходные ордера. Видимо, это промедление и не совсем положенный порядок действий и сыграли свою роковую роль. Молодой человек неожиданно достал удостоверение:

– Служба экономической безопасности. Проверка, прошу не отлучаться со своих рабочих мест и ничего не трогать на столах. Звонки с городских и мобильных телефонов запрещены.

Потом он позвонил по телефону и, невзирая на громкие протесты Тины, которая всегда первая встречала посетителей, в офис зашло еще несколько человек.

Светлана сначала в недоумении взирала на пунцовую Таисию Ивановну, потом на невозмутимые лица гостей, а затем произнесла:

– Для подобного шага нужны очень веские основания.

– Не волнуйтесь, они у нас будут, – молодой человек в дорогой одежде был холодно вежлив.

Светлана жестом успокоила сотрудников – мол, пусть проверяют, сохраняем спокойствие, у нас все в порядке и никаких нарушений нет.

Проверяющие рассредоточились по офису и стали копаться в столах, шкафах и компьютерах. В разгар этого действа из подвала, где располагался цех, поднялся печатник Прокопенко:

– Светлана Леонидовна! А что там за «перец» у меня в кипсейке с краской бриллианты ищет? А меня послали к вам, сказали, чтобы не мешал им работать.