Рассказы, повести, сценарии и другое

– Пошли, пошли, – наперебой кричат дети.

Не дожидаясь лифта, весь «выводок» мчится вниз. За ним неспешно, солидно спускаются Йоська и отец Иоанн. Ксения и Рахиль выглядывают на улицу, чуть приоткрыв окно.

33. Натура.

Двор дома. Из подъезда появляются дети. Кудельки пейс развеваются на ветру. Увидев снег, дети в восторге застывают. На площадке, где установлены качели, три парня в кожанках, курят. Увидев, как из подъезда выходят Иоанн и Йоська, один из парней говорит:

– Вот тот.

– Поп? Один вас двоих уложил?

– Угу.

– Ну, мы ему сейчас справим службу!

Парни не спеша приближаются к Ване, но тот их не видит, отвернулся, чтобы помахать Рахили и Ксении, стоящим у окна. Три парня одновременно набрасываются на Ваню, сбивают с ног, ботинками на толстых подошвах они стараются попасть в голову.

Все мамаши с детьми и бабульки с колясками разбегаются. Ивана бьют с остервенением и молча. Зять Рахили на мгновение застывает, потом что-то шепчет детям, мальчишки скрываются в подъезде. Тощий, невысокий Йоська пытается вклиниться в драку, парни отбрасывают его словно соломинку, он падает, поднимается, вновь бросается в драку.

Эти нелепые наскоки несколько отвлекают парней, отцу Иоанну удаётся подняться. Ряса его вся в грязи, кое-где порвана, нагрудный крест валяется на земле. Из подъезда выскакивают Рахиль и Ксения. Всё, или почти всё, как в первой драке. В руках у Ксюши тот же ремень с тяжёлой медной бляхой, Рахиль похожа на обезумевшую ведьму. Один из хулиганов хватает Йоську за пейс и выдёргивает его, правая щека раввина залита кровью. Однако он словно и не чувствует ничего, падает, поднимается, вклинивается между парнями и Ваней.

34. Интерьер.

Квартира. Мара и дети. Мара тщетно пытается дозвониться по телефону.

– Сидеть, из квартиры не выходить ни под каким видом, – бросает она детям. (Закадровый перевод).

Дети молча кивают. Мара выбегает на улицу.

35. Натура.

Улица. Здесь диспозиция полностью изменилась. На земле лежат два парня, третьему Рахиль и Ксюша стягивают руки ремнём. Йоська всхлипывает. Но это не слёзы, а клокочущая, шумная ярость. Хулиган сквозь зубы произносит:

– Жид пархатый, убью! А ты, педик, продался жидам!

– Что он сказал? – не понимает раввин.

Рахиль переводит. Йоська наклоняется над парнем и плюёт ему прямо в лицо.

– Фашист, – хрипло бросает отец Иоанн.

– Милиция, милиция! – истошно вопит Мара. – Где милиция?!

– Не голоси, – довольно грубо обрывает её Рахиль.

И в этот момент появляется милиция.

36. Интерьер.

Отделение милиции. Усталый, с серым лицом и красными от недосыпа, воспалёнными глазами милиционер в штатском заполняет протокол. Хулиганы, отец Иоанн и раввин в наручниках.

Милиционер пишет, вполголоса повторяя:

– И оторвал пейс, – поднимает голову, сморит на Рахиль. – Это что за зверь такой?

– Кудри вместо бакенбард, – Рахиль смеётся заливисто, – как у Пушкина, только локонами.

– А кто из вас Пушкин?

В тесной комнате, где милиционер проводит дознание, раздаётся дружный смех: Ксения и Рахиль, отец Иоанн и Мара. Молчат только парни в чёрных куртках и Йоська. Первые трясутся от ненависти и униженности своего положения, последний просто ничего не понимает, так как ни слова не знает по-русски.

– Тьфу ты, чтоб вас! Совсем мне голову закрутили! Сейчас всех в обезьянник отправлю, сразу не до шуток станет!

– Ну, что мне делать?! Не умею плакать, только смеяться! – произносит Рахиль, достав из кармана своей необъятной юбки платок, вытирает глаза. – Пиши, касатик, не отвлекайся.

Йоська вдруг вскакивает, наклоняется над столом, говорит быстро, глотая буквы.

– Сядь на место! – милиционер ошарашен. – Что это он забулькал, как суп на плите?

– Очень образно! – раздражается Мара. – Муж говорит, что только читал про русский фашизм, никогда не думал, что столкнётся с ним.

– Я те покажу русский фашизм! Я тя на нарах сгною! – вдруг взвивается милиционер. – Понаехали тут, учить нас уму-разуму…

– Тихо, тихо, – произносит Ваня, – вас как величать? По имени и отчеству?

– Иосиф Иванович меня величать.

– Ха! – опять взрывается смехом Рахиль. – Ты Иосиф, а моего зятя Йоськой мы величаем. Значит, тезки. И вообще, тебе при язве нервничать никак нельзя.

– Откуда про язву знаешь?

– Моя мама всё и про всех знает, так что давайте, закругляйтесь с протоколом, мне домой пора, дети одни.

– Какие ещё дети?

– Шестеро байстрюков, – за Мару отвечает Рахиль.

– А вы, гражданочка, – обращается к Ксюше Иосиф Иванович, – что можете сообщить по поводу драки?

– Сейчас я вам всё расскажу. Мы собирались отправить детей на Красную площадь, одели их, пришлось купить тёплую одежду…

– Короче.

– Они не привыкли к таким холодам, так вот, одели…

– Короче!

– Я и говорю: они не привыкли к таким холодам, купили им дублёнки, шапки…