Я слышу

– Или тряпочку холодную! – предложила Оля.

– Вот и я вчера глаза не могла открыть! – сиплый голос Тани ни с кем не спутать.

– Сестричка, открой глазки!!!

– Может, укольчик, Дмитрий Васильевич?! – снова медсестра.

Какой укольчик?! Себе сделай!

– Тихо все!!! – рявкнул Коршун. Все мигом заткнулись, а он схватил меня за руку. – Сожми, если слышишь меня, – я, с грехом пополам, просьбу выполнила. – Умница какая! – похвалил Коршун. – А теперь глазки открой. Как хочешь, но открой! А то козел тебе сейчас укольчик назначит бодрящий! А он болючий, Кузнецова! Неделю потом сидеть не сможешь, обещаю! – собрав все силы, я разлепила свои непослушные веки. Окружающие облегченно выдохнули, доктор едва заметно улыбнулся. – Вот можешь ведь! И только закрой глаза снова! Спички вставлю! А теперь учимся говорить. Скажи что-нибудь.

– Какой вы красивый…, – вырвалось у меня.

Он рассмеялся, а остальные стояли дальше, поэтому, надеюсь, не расслышали.

– Бредишь, что ли, Кузнецова?! Ушки болят?

Боже, что я только что сказала?! Точно, спишем все на наркоз.

– Нет.

– Не слышу.

– Нет!

– Громче, заинька!

– Нет!!! – мне казалось, что я ору во все горло, а он состроил недовольное лицо.

– Неа, не убедила. Юля, а неси-ка укольчик! Сейчас приведем больную в чувство!

– Не надо! – испугалась я.

– Ой, как глазки сразу открылись! И говорить умеешь! – Коршун быстро провел ладонью по моему плечу и поднялся. – Не спать, пока я не приду. Пить ей тоже не давайте пока, – добавил он и, подмигнув мне, ушел.

ГЛАВА 5

Время тянулось бесконечно медленно. Просто катастрофически медленно! Я изо всех сил старалась держать глаза открытыми, но с каждой минутой становилось все сложнее контролировать свои непослушные веки. Это было просто ужасно, ничего хуже я еще в жизни не испытывала. И, казалось бы, ведь ничего не болит, лежи себе, отдыхай. Но нет! Когда дико хочется спать, и глаза закрываются сами, без твоего вмешательства, а перестать бороться – значит: получить обещанный болючий укол… пристрелите меня!

– Терпи, кисонька, – причитала Лизка, смачивая мои губы мокрой ваткой. Видимо, последние два слова я вслух сказала.

Кстати, вот еще одна проблема: пить хотелось адски. И еще сильнее хотелось есть, желудок скручивало в узел от урчания! С момента моего последнего приема еды и воды прошли уже целые сутки, ведь на операцию меня забрали в одиннадцать, а потом бедный Коршун чах надо мной целых пять часов, и теперь вот уже сколько времени я мучаюсь… вот и получилось, что сутки пролетели, и организм срочно требует питания. Уже даже Аня успела выписаться и умотать домой, а скоро и Лизка уедет, и мы останемся в палате втроем.

И вот, два часа после операции прошли, доктора все не было, поэтому Лизка категорически запрещала мне спать, пить и даже есть. Хотя насчет еды он ни слова не сказал, и я пыталась вымолить у сестры хотя бы кусочек… колбаски.

– Колбасы?! – восклицала Лизка. – Какая колбаса?! Тебе даже пить нельзя!

– Лизонька, пожалуйста! – молила я.

Голос уже почти пришел в норму, я даже в кровати теперь находилась в положении полусидя. Кстати, чем больше проходило времени, тем лучше меня слушалось тело, глаза почти не слипались, стало значительно легче. Только есть хотелось жутко, и я всем сердцем желала, чтобы Лиза поскорее свалила домой.

– Вот придет твой доктор, тогда и поешь! – сестра была непреклонна.

А мне вдруг стало себя так жалко, что из глаз потекли слезы. Мучаюсь тут, а сестра продолжает издеваться. Всем остальным можно было пить и спать после двух часов мучений, а мне – жди доктора!

– Но ведь прошло уже два часа! – плакала я.

– Алис, ну потерпи! Сказал же его дождаться!

– У меня колбаска есть, как можно тебе будет – покушаем, – пообещала Оля, тут же став в моих глазах лучшей среди присутствующих.

– Нет! – простонала Таня со своей кровати.

Бедняга тоже мучилась от голода, но уже намного дольше моего. Из-за операции ей теперь еще две недели нельзя нормально есть, а то, что ей давали в столовой, на еду было совсем не похоже. Повариха ласково назвала это «бульончик», но пахло это нечто… в общем, Таня уже два дня голодная, только молоко холодное пьет. А тут мы с колбасой… я бы на ее месте убила нас.

– Тань, а мороженое тебе нельзя? – с сочувствием поинтересовалась моя Лизка. – Мне в детстве гланды вырезали, и кроме молока я еще мороженку ела.

– Завтра можно, но толку от него… я тоже колбасы хочу!

– Ну, терпи… я принесу тебе завтра стаканчики! – пообещала сестра.

– Да мама тоже придет завтра, должна купить.

– Ничего, холодильник у вас тут большой, я тоже принесу!

– А мне колбасу! – влезла я.

– Так у меня же есть, – улыбаясь, напомнила Оля.

– Эту мы сегодня съедим! Лиз, еще сыра и хлеба! Много!!!

Лизка и Оля рассмеялись, а Таня застонала.

– Это же пахнуть будет на всю палату! Ну, хоть понюхаю.

Я вздохнула. Что ж, пора вставать.

– Лиз, пошли в туалет.

– А сможешь? – засомневалась сестра.

– Смогу. Или мне и это нельзя, пока доктор не придет?

– Пошли, – усмехнулась Лизка.

Под ручку, тихонько, мы стали продвигаться к двери. У меня получалось отлично, только пошатывало немного. Но, в принципе, сносно. И тут я увидела свое отражение в зеркале умывальника.

– А-а-а!!!