Я слышу

– Дмитрий Васильевич!

Он обернулся уже в коридоре.

– Что вы хотели, Алиса Сергеевна? – почему он мне теперь снова «выкает»?

– Извините меня, пожалуйста…, – стыдливо опуская глаза, попросила я.

– Это мне нужно было стучаться, – ответил он и ушел.

Все, завтра мне точно будет максимально больно. И последующие две недели тоже. За «козла» при всех.

Тяжело вздохнув, я поплелась в палату.

– Извинилась? – поинтересовалась Оля.

– Угу. Только он меня точно не простил.

– А чего так грубо-то? – влезла Таня.

– Да не знаю я, само вырвалось! Он прикалывался надо мной в смотровой, потом с этим халатом…

– Ничего, завтра еще извинишься.

– Да ей бы желательно перед операцией! – усмехнулась Оля. – А то третье ухо пришьет от обиды!

Мы засмеялись, я улеглась на кровать и взяла телефон.

– А мы не увидимся перед операцией, что ли?

– Ты его и во время нее не увидишь! – Таня медленно поднялась. – Мам, пошли в туалет, потом спать буду.

– В смысле – не увижу? – не поняла я, испугавшись.

– Ну, я пришла в операционную, легла. Ко мне подошла медсестра, капельницу поставила, и все, я уснула. Проснулась уже после операции, меня анестезиолог разбудил. Коршуна я и не видела, – объяснила Таня, идя с мамой под ручку до двери.

– Оперировал хоть он? – усмехнулась ее мама.

– Все, я завтра умру! – окончательно испугалась я. Даже не увижу его?!

– Не умрешь, не переживай! – Оля тоже вышла из палаты.

Я осталась одна. Так, главное – не паниковать, а то опять в туалете просижу до вечера. Я стала звонить сестре.

– Лиз, ты там еще не выехала ко мне? – она собиралась вечером, как раз попрошу, чтобы чулки приобрела.

– Выехала. Что-нибудь надо?

– Ага. Чулки послеоперационные привези, в аптеке продаются.

– Поняла. Еще что-нибудь?

– Да нет, вроде все.

– Давай, скоро буду.

Я принялась ждать, стараясь не думать ни об операции, ни о Коршуне. Волноваться нельзя, плохо еще станет… черт, ну что я за дура?!

Лизка приехала, но охрана ее даже на этаж не пустила, мотивируя тем, что я пока ходячая. Девчонки объяснили, что пропуск для нее будет готов завтра, и потом еще два дня после операции. Доктор с утра выпишет на мою фамилию. Вот после слов «доктор выпишет» у меня возникли сомнения, что пропуск для Лизки будет. Коршун же должен мне как-то отомстить, вот и буду после операции одна страдать.

Я спустилась на первый этаж, мы с Лизой присели на диванчик, она протянула мне пакет с чулками.

– Пойдет?

Я развернула упаковку и с недоумением уставилась на «это».

– Это че такое?! Они же бежевые должны быть! – чулки были белые и больше походили на эротичное бельишко. После халатика я припрусь на операцию в таких чулках?!

– Эти подороже, в аптеке сказали, что они круче.

– Да они прямо капец, какие крутые, Лиза! – возмутилась я. – У меня доктор – истеричка, он псих! А я в таких чулках!

– Да что не так?! – не понимала сестра. – Они же лучше. И красивее. Я видела бежевые там, они страшные. Вон, – Лиза указала на женщину, проходившую мимо нас как раз в бежевых чулках, – посмотри! А у тебя – красотища!

– Так я же не на конкурс красоты иду! – взвыла я.

– А доктор у тебя симпатичный? – хихикнула Лиза. – Он точно будет в восторге от таких чулочков!

– Не буду я в них ходить! – уперлась я.

– Значит, симпатичный! Женат?

– Отвали! – отмахнулась я, задумываясь над своей тупостью.

А вот чего же я не подумала о том, что у него может быть семья?! Влюбилась, блин. Да, кольца я не у него не видела, но Коршун же операции проводит, там, скорее всего, кольца нельзя носить. Ну, я и дура! Ему двадцать восемь! Если не жена, то девушка точно есть. Этот орлиный нос один точно не может быть, уж очень хорош! Если только он не из «заднеприводных». Но это не про Коршуна, он точно не за другую команду играет. Надеюсь.

– Во сколько мне завтра тут надо быть?

– Да фиг знает, доктор не сказал время. Говорит, как только – так сразу.

– Ну, тогда я к восьми буду у тебя, – решила Лиза.

– Да к восьми – рано. Я четвертая в его списке жертв.

– Ничего, посижу с тобой, ты ж трястись будешь.

– А ты бы не тряслась?

– Да, ясное дело… чулки не забудь! – хихикнула Лизка.