Гобелен с пастушкой Катей. Книга 8. Потерянная заря

– Ага, встала одна такая, – поглумилась Ирочка. – Молчи лучше, ты тут на правах вещи, помнишь в «Жестоком романсе» девушка говорила «Я – вещь!»? И требуется уход, тебя, извини, в ванную водят и смотрят, чтобы часом не грохнулась, мальца тебе никто в руки не даст. Но сейчас скажу, что ты согласна ехать к нам, тогда споры закончатся мирно. И мальца вывезу наконец на улицу, погода вроде разгулялась, а ты скажи своим, что мы решили. Да, коляску возить не надо, у нас осталась после Славки, в чулане.

Спорить сил не было, я откинулась на подушку и решила отдаться на волю родичей, пускай они сообразят между собой. Тем более, что обдумать проблему с волком (Мишей?), козой (папой?) и капустой (наверное, мы с Юниором) была абсолютно не в состоянии. Как много чего другого.

Ирочка понесла вести на кухню, оттуда явилась мама и начала было спорить, но Ирочка сказала, что сначала гулять с племянником – потом всё остальное. Миши, как оказалось, дома не было, что не мудрено, но мама с Ирочкой собрались и вывезли Юниора в коляске на площадку. После чего мама сводила меня в ванную комнату, где обнаружилось, что из зеркала смотрит нечто абсолютно страшное, особенно жутко выглядели свалявшаяся прическа и ввалившиеся глаза. С глазами ничего сделать было нельзя, но, вернувшись в кровать почти без сил, я спросила расческу и резинки, с тем, чтобы привести волосы хоть в какой-нибудь порядок до прихода Миши.

Папа встал с одра на кухне, принес требуемый материал и смотрел с удивлением, как я заплетала по всей голове сотню мелких косичек и скрепляла из резинками. При том папа не понимал, к чему такое излишество, но воздерживался от критики, сознавая, что дочка вернулась с порога небытия, и её надо прощать, даже в случае нерационального поведения и дурацких косичек.

Парикмахерская процедура без зеркала (просить папу принести я постеснялась) отняла оставшиеся силы, и на папины речи я не реагировала. По-моему, он жаловался на свое состояние и надеялся, что скоро всё станет на место, то есть желал мне скорейшего выздоровления, не то мама совершенно сбилась с ног, её следует поберечь.

К тому же папе не нравилось, что Миша иногда уходит, еще меньше нравилось, когда он приходил. Потому что приходил Миша не всегда в трезвом состоянии, и доверять ему внука было чистым безумием. Тем не менее… К счастью диатрибы по адресу Миши были прерваны звонком в дверь, и папа пошел открывать, заметив по дороге, что нелюбимый зять, наверняка опять забыл ключи.

Не могу припомнить, сколько прошло времени, но в следующий момент вместо папы ко мне вошел незнакомый человек необычного вида. В пальто до пят, со спутанной гривой полуседых волос, маленького роста и крепкого сложения, с пронзительными светлыми глазами. Подумалось, что наверное, я задремала, и это грезится.

Пришелец, не говоря не слова уставился на мою прическу в стиле Медузы Горгоны, и так протянулось какое-то время. Я не знала, стоит ли заводить беседу с вероятным глюком, а он, надо думать, наслаждался редким зрелищем.

– Где он? – в конце концов спросил пришелец, налюбовавшись всласть.

– Не знаю, – ответила я, полагая, что приснившийся гость интересуется Мишей. – Я спала, когда он ушел.

– Ты мне зубы не заговаривай! – потребовал пришелец агрессивно. – Как он ушел, когда ему от роду неделя?

Я не нашлась с ответом, поскольку уверилась в нереальности происходящего, но расположилась на подушке удобнее, хотя по правилам полагалось себя ущипнуть.

– Куда дела ребенка, стерва? – спросил глюк, наверное, в пояснение предыдущего вопроса.

– Он гуляет, – ответила я чистую правду, потом обозрела бешеные глаза глюка и добавила объяснение. – С кузиной, я сама, как видите, нездорова.

– Зачем косы так заплела? – спросил глюк в положенном ему стиле. – Что это значит?

– Ничего особенного, – пояснила я. – Пока я лежала…

– Если врешь, то…, – прервал меня безумный глюк, но тут в комнату вошли папа с мамой, по всей видимости, помогла хорошая слышимость в квартире.

– Что вам надо? – спросил папа грозным тоном.

– Вы видите, Катенька больна, – начала мама. – И кто вы такой?

– Меня прислали сказать, что…, – призрачный гость опять не успел объясниться, потому что на пороге комнаты вырос Миша собственной персоной, надо полагать, вошел в квартиру с ключами и незаметно.

Пришелец обернулся, осенил себя крестным знамением и произнес более, чем странное приветствие.

– Прости, хозяин, – сказал он. – Обознался, сказали, что она ребенка спровадила, я тогда…

– Мужик, ты ошибся квартирой, – мирно сказал Миша, взял гостя под локоть и почти понес из комнаты. – Из какого стационара ты взялся, скажи, я им дам чертей.

(Не надо забывать, что в прежние времена Миша служил санитаром в скорбном доме, я даже знала в каком, отсюда проявленные навыки.)

После того, как за гостем и Мишей захлопнулась входная дверь, папа с мамой невовремя сцепились на тему, кто впустил жуткого типа и позволил напугать больную девочку до беспамятства. Папа заявил в ответ, что посчитал пришельца знакомым зятя, и, может быть, не очень сильно ошибся, тот пошел с Мишей, как ягненок.

Мама нашла повод возразить, но я не вслушивалась, потому что срочно разбирала сложную прическу. Хватило того, что Миша увидел её единожды, и, может быть, не запомнил впечатления. Хотя, если ему сразу пришла на ум служба в дурдоме… Миша вернулся довольно скоро, с шумом снял ботинки в прихожей, прошел к моему ложу в носках, присел на край постели и высказался.

– Всегда знал, что религия – опиум для народа, причем очень вредный, – заявил он веско. – Предлагает слишком простые объяснения для всего, а когда крышу сносит, то просто караул!

– Причем тут религия? – спросил бывший атеист папа Дима, вступившись за новые убеждения мамы Маши, та обратилась довольно энергично вместе с половиной населения.

– Насмотрелся на психов, когда служил санитаром, – без предисловий объяснился Миша, предки вошли в ступор, а супруг продолжил речь. – А этот успел сказать, что ребенок от дьявола, и ты его выбросила. Он пришел убедиться и наказать за все. Скажете, полезно верить в дьявола? Правда, он принял меня за него, это оказалось полезно. И не возражал, когда я выбросил его самого и пообещал гораздо больше, если вернется. Определенно наш клиент, но не совсем пропащий, способен к одноразовым выводам. Кто его впустил? Явный же псих…

Папа счел нападение лучшей защитой и повторил навет о знакомстве Миши с разной публикой, мама приняла нейтральную позицию, только повторяла, как все испугались, особенно Катенька, а где Ира с мальчиком? Неужели Миша оставил их на милость сумасшедшего с вредными идеями? Тут заволновались все, включая меня, и Миша срочно побежал во двор. Мама выскочила на кухню смотреть в окно и быстро всех успокоила, потому что обнаружила там Ирочку с коляской, потом узрела Мишу рядом с ними. На самом деле переполох получился отменный, и я вернулась в состояние беспамятства. Скорее всего…

Потому что по возвращении Миши попросила набрать Вальку и дать мне телефон, что-то повело в этом направлении, в мотивировках затрудняюсь до сих пор. Миша исполнил просьбу, но сообщил, что Валентин пару раз звонил на днях, но его не давали, говорили, что Кате очень плохо, она в лихорадке. Валька выяснил, что болезнь имеет натуральный характер и обещал связаться, когда Катя придет в себя.

К моему недоумению, разговор с бывшим компаньоном не удался, я не смогла связно изложить происшедший эпизод, пришлось дать трубку Мише.

– Я сейчас подъеду, – доложил Валентин, когда трубка ко мне вернулась. – Если ты не совсем умерла умственно, то дотумкаешь. Верните парня с улицы и не отпускай инкуба, он полезен.

– Сам ты инкуб, – сказала я на прощанье, не подумав, потом долго толковала папе с мамой, что таков наш профессиональный сленг.

Не объяснять же им, что Валька имеет гадкую привычку именовать Мишу указанным титулом, и отказаться от клеветнических кличек не может или не хочет. Миша тем временем вновь вышел из дому и вскоре привел Ирочку с мелким. Юниор всех отвлек от странной действительности, мне его дали подержать, что отвлекло тоже.

Когда приехал Валентин, он застал домашнюю идиллию в полном разгаре, одобрил вид и ухоженность Юниора, потряс руку Мише, раскланялся с предками, сходу перепутал нас с Ирочкой, извинился за сказанный ей комплимент, затем выставил всех на кухню и велел не возвращаться, пока он не скажет. Папу пришлось уводить под руку почти как психа, а мама шла следом и выговаривала Мише за согласие это произвести.

– Ну что, прелестное дитя, довольна? – спросил Отче Валя, не осведомившись о моем здоровье. – Навела шороху на всех, теперь не вздумай нас покинуть, это будет провокация. Если всё же надумаешь, то покайся прямо сейчас: копала, где не следует?

– Валя, ты о чем? – спросила я почти искренне, псих мог оказаться случайным.

– А то не знаешь? – строго спросил Валька. – Сейчас напомню, только без фокусов, лежи и смотри! Получено по почте неделю назад, не хотел тебя волновать, потому что сказали, что и так дышишь на ладан.

С этими словами Валька порылся в ручной сумке, вынул оттуда конверт, затем открыл и преподнес на обзор открытый документ. В очередной обморок я не упала, наверное, потому что лежала пластом. Документ опознался, как паспорт старого образца на имя Ольги Славич, а по нижнему краю был пропитан темной жидкостью со смазанными ржавыми краями.

– Анализ сделал, – сказал Валентин с отвращением. – Человеческая кровь второй группы многолетней давности. Никому ничего не сказал, потому что понял сообщение.

– Кому? – спросила я, скорее наобум, документ завораживал.

– Думал, что мне одному, мол зашел далеко, остановись, – признал Валька. – Очень веско и ни к чему не прицепишься. Правильный расчет на делягу типа меня, мол, деньги того не стоят. Но твой псих – это иное! Имели в виду запугать до печенок и вовсе не меня.

– А если совпадение? – спросила я без интереса.

– Бывает раз в тысячу лет в плохой литературе, – так же сухо заметил Валька. – Давай, колись, не тяни, голубка, что и где искала? Кроме всего плохого, есть и хорошее – нас пока пугают, точнее отпугивают. Впечатляет, не спорю, но очевидные дилетанты. Серьезные люди прислали бы в «Аргус» переговорщика и выразили мысль точнее.

– Мысль? – спросила я почти без осознания. – Какую?

– Да, крошка, ты совсем плоха, как я посмотрю, – заметил Валька. – Что умерла давно ваша Ольга Славич, не стоит искать. Тебе выслали предупреждение, знают, где ты живешь с семьей, ничего личного, только бизнес. Потому имею срочный вопрос и повторяю: кто у тебя здесь был и что сказал? У этого кого-то испорченное воображение, его самого следует предупредить без особых церемоний.

– А Мельники? – спросила я зачем-то. – Им-то что сказать?

– Черт с ними, потом подумаю, – сказал Валька. – Итак?

– Кирилл Аврорский, муж Ольги Киреевской, был у меня сразу после нее, сказал, что Ольга Славич с женихом унесли ценный камень из коллекции, – добросовестно припомнила я. – На даче…