Верна – дочь боярина. Так могло бы быть

– Это верно. – И помолчав, усилием воли сменил тему, добавив, что хочется ему съездить и в другие новые крепости: не только у самого Феодора, а и у других двух бояр.

– Неделя, полагаю, понадобится мне, самое малое, а то и полных две, чтобы побывать везде. А не побывать будет неразумно: за тем и ехал ведь, чтобы побывать. Может, помощь какая им требуется? А уж когда вернусь сюда окончательно, то уже тогда, после короткой передышки людям и лошадям, отправлюсь в городище. Вот тогда и дочь твою увезём домой. А пока пусть побудет здесь.

Феодор кивнул: о чём тут и говорить?

– Да, – уже сидя на коне, сказал князь, – совсем забыл предупредить со всеми этими переживаниями. Я хотел вас троих собрать перед отъездом, грамотами закрепить за каждым из вас те земли, которые ваши крепости будут охранять. А после вы уж сами будете их передавать тем, кто в новых крепостях будет главным. Им без земли ведь никак нельзя.

– Это правильно. И когда ждать сюда бояр?

– Если не застану их в новых крепостях, гонцов к ним пошлём, чтобы сюда прибыли недели через полторы.

Феодор кивнул: добро.

Проводив князя с отрядом, боярин пока отложил обход крепости – не сомневался, что и так везде всё в порядке – и пошёл навестить дочь. Верна грустила у небольшого окошка в светличке, которую он ей предоставил в своём небольшом тереме.

– Ты уже пила утренний чай? – не зная, с чего начинать разговор, спросил Феодор об обыденном.

– Да, батюшка.

– Как настроение?

– Как всегда.

– Ты, доча, не грусти уж так. Знаю, что убить, даже ордынца, напавшего на тебя, очень нелёгкое переживание. Все переживают. И я переживал. Тебе же должно быть ещё труднее. Но зато ты всех нас спасла.

– Я знаю, батюшка.

Все утешительные слова, которые мог бы ей сказать Феодор, были уже сказаны прежде – и им самим, и князем. И Верна соглашалась со всем тем, что они ей говорили, но легче ей не становилось.

– Больше не снится?

– Нет. Но я почему-то всё время, даже и когда не сплю, вижу эту струю крови, взлетевшую из-под моего копья. И хоть было то всего мгновение, а забыть не могу. И взгляд его растерянный…

– Воткни он копьё в твоё горло, уж будь уверена, не смотрел бы растерянно. А как смотрел бы – уж сама догадайся. От неожиданности он растерялся: мощных воев, дружинников, ожидал увидеть на стене, а увидел тебя. Тут каждый растеряется. А уж что смерть он примет от твоей руки – того тем более он не ожидал. А кровь хлестнула – так из горла твоего или любого иного человека, ордынца или нашего ратника, точно так же хлестнула бы. Видно, ты в жилу ему попала. Но ты жалеть его не смей! Разве они хотя бы раз наших людей – не воев, нет, детишек наших да жён, да матерей с отцами – пожалели?

Не было у тебя выбора. И прав князь Остромысл: Сам Господь тебя в крепость привёл и в том именно месте на стене поставил. Не на кого больше было Ему возложить это дело. Так что смирись с Промыслом Божиим и живи, как Господом велено.

Верна кивнула. Придётся жить. Вот только как это сделать теперь, когда она чужинца этого помнит так, словно всё произошло миг назад. И удастся ли когда забыть? Или надеяться на то, что время когда-нибудь всё же засыплет эту сцену пеплом либо пылью?

– Князь, когда с объезда новых крепостей воротится, домой поедет. И тебя к матери отвезёт. Пора уж и к свадьбе готовиться. Студёный месяц (декабрь) быстро пролетит, а там и просинец (январь) наступит, а вслед за ним и свадьба. Ростислав, небось, тебя уже заждался. Да и мы с тобой не чаяли, что твой, как ты считала, забавный побег, окажется таким долгим и наполненным событиями…

Верна опять кивнула. Вид её печального лица будил в сердце Феодора желание усадить её, как в раннем её детстве, на коленку и обняв, на коленке этой покачать, мурлыча ей одну из боевых песен. Почему-то именно эти песни ей нравились больше всего.

Но большая она уже, не согласится на отцовой коленке качаться. А, может, песенки послушать всё же захочет?

– Послушай, Верна, князь уехал в новые крепости, так что трапезничать вечером мне будет не с кем. Разве с тобой? А хочешь, я тебе потом песен военных спою? Ты любила их когда-то…

– Приходи, – кивнула дочь.

Феодор мягко улыбнулся дочери и собрался выходить. Крепость надо обойти, у людей узнать, что и как с охраной стены? да и с прочими делами… Но уже на пороге оглянулся:

– Может, тебе нужно чего? Я велю прислать.

Верна отрицательно покачала головой. Отец вышел и отправился в обход по мастерским да по отрядам дружинников. Дел ведь действительно множество. Нападут ещё раз, не нападут – не суть. Всё всегда должно быть готово к отражению нападения. Эта крепость ведь на первой линии обороны, а ещё далеко не всё готово. Ещё узнать бы, что в двух остальных делается, продолжаются ли там работы и не возникло ли каких нужд.

Так что Феодор первым делом пошёл к старшему дружины сигнальщиков – узнать, нет ли каких вестей из других крепостей. Вестей не было. Вернее, были, но это были вести обычные, о том, что всё спокойно и кочевников вблизи не видно. Ну, а коли так, то следует со всеми поговорить, может, нужды какие у людей возникли, пока князь в крепости гостил. Не до житейских хлопот Феодору было, всё это понимали, потому и дожидались, пока Феодор освободится.

– Князь недели через полторы-две воротится. А за это время, пока настоящие метели не начались, надо нам к зиме изготовиться. И первым делом частокол следует немедленно доделать.

– Там уже немного осталось. Со стороны степи уже всё поставлено, только в двух ещё местах остались прорехи, но люди работают все, даже некоторые из воев, кто силушкой не обделён, вызвались помогать. С самого рассвета обозы отправились в лес, а первый уже воротился и привезенные брёвна прямо с телег ставятся в частокол. Нападение стало самым лучшим погонялой. Люди и так не ленились, а теперь-то – тем более.

– Добро. А что с вооружением?

– Вооружение в исправности. И все трое кузнецов наших работают на износ: что было в сражении повреждено, уже починено и возвращено воям. А теперь они готовят новое: и пики, и копья, и пищали, и метальницы – да всё, что перечислять. У каждого мастера есть по два подручных, так что хотя и частокол важен, но и кузнецов без помощников оставить негоже.

– С припасами для боя как?

– Всё есть, боярин. Аль я зря тут поставлен?

– Ну, не ершись. Не спросил бы я, тоже счёл бы ты это неправильным Разве нет?

Старший дружинник слегка ухмыльнулся.

– Как кони?

– Кони все накормлены, напоены, вычищены, все в конюшне. При них дежурные коноводы постоянно, так что с лошадями всё хорошо.

– Что с запасами для людей?

– Месяца на два обеспечены отлично. Вдобавок к тем запасам еды, что присланы с обозом, лесорубы наши ещё нескольких оленей да кабанов уложили. Сейчас поварня занимается их разделкой и заготовкой.

– Коптят?

– Не только. Я в это не вмешиваюсь, старшему их доверяю. Он отлично знает, что ему каждый божий день нужно кормить несколько сотен здоровых молодых мужчин. Пока на него нареканий не было ни от кого. Аль у тебя есть нарекания?

– Нет. А водой мы обеспечены хорошо?

– А как же! Колодцев у нас выкопано аж пять, под стенами, да посредине двора – главный, самый большой. Водоносы поварню водой обеспечивают непрерывно.

– Ну, давай сходим, своим глазом на всё и на всех поглядим. Может, есть какие просьбы у кого, либо недостача в чём возникла.

***

Феодор вернулся с обхода крепости очень поздно. Настолько, что первым делом спросил у младня, оставленного при Верне для исполнения её поручений, не легла ли она ещё. Младень ответил, что нет. И нет, не ужинала, от вечери отказалась. Отца ждёт.

– Так и сказала, что ждёт?

– Так и сказала. Когда я у неё спросил, подавать ли.