Два зверёныша, или Мужчины не влюбляются

Оказалось, что в одной из коробок у Кира есть книжки – разные: сказки, всякие интересные рассказы о путешествиях и учебники. Для всех младших классов. Понятно, что состояние их было плачевным, но обращался с ними Кир бережно. И у него даже была куча листков, вырванных из разных тетрадей. И полно карандашей и ручек.

– Хочешь, сама читай, хочешь – я тебе почитаю.

– Хочу, чтобы ты.

– Сказки?

– Я не верю в сказки!

Кир спорить не стал, выбрал книжку о приключениях и начал читать. Учительница ему, скорее всего, влепила бы двойку, но Аля слушала внимательно и была вполне довольна.

Потом они немного поиграли в конструктор, но это обоим быстро надоело и они предпочли поговорить о своих планах. Аля рассказала, что постоянно движется, нигде не оставаясь надолго и удивлена, что у Кира есть постоянное лежбище.

– Ну, я рослый, ты же видишь. – И правда, он смотрелся лет на двенадцать по габаритам. – Я постоянно чистый. Я подрабатываю в той палатке: собираю посуду со столиков, протираю их, таскаю мусор к бакам… А меня за это кормят и покупают одежду. Не новую, но хорошую. Так чего мне и не оставаться на месте?

Аля задумалась: ей не хотелось терять нового друга, но и оставаться на месте она боялась. Впрочем, её никто и не приглашал.

Утром она переоделась в свою одежду, аккуратно расчесалась предложенной Киром расчёской, хотя волосы у неё были короткие: в детдоме её всегда стригли под ноль, чтобы не убегала. «Напугали ежа голой попой» – с внутренней усмешкой думала Аля, «мне потом же и лучше – даже причёсываться не надо»…

– А то оставайся со мной, а? Сестричкой будешь.

Она, с сомнением, пожала плечами: ты уверен?

– Или, если не хочешь, погуляй и возвращайся ночевать. Мне одному всё-таки плохо, – отвернув лицо, сознался парень.

– Я подумаю. Спасибо тебе за всё. Мы пошли. Не обещаю, что вернёмся. И что сегодня. Но я тебя точно не забуду.

Но они с Каром далеко уйти не успели: Кирилл догнал их и сказал, что им нельзя потеряться.

– Ты вернись, пожалуйста, я попробую достать телефон. Даже если ты не захочешь остаться совсем, мы хотя бы будем на связи.

Аля согласилась к вечеру вернуться, а если не получится сегодня, то на следующий день.

Чтобы окончательно её убедить, Кир сказал:

– Ты фамилию свою знаешь?

– Конечно.

– Знаешь что, мы могли бы сказать – ну, осенью, в школу-то нужно, что мы брат и сестра. И тогда нас бы поместили в один интернат. И я бы тебя защищал. А фамилию мы можем взять не твою и не мою, а вообще другую. Их вон сколько, фамилий!

– А ты свою знаешь?

– Ещё бы мне её не знать, я же в школе учусь.

– Скажешь?

И тут выяснилось, что они почти однофамильцы. Только у Кира фамилия была Седов, а у Али – Седых.

– Если мы вернёмся в мою школу, то я скажу, что убежал искать потерявшуюся сестрёнку. Но тебе придётся стать Седовой.

– Мне осенью только шесть будет. Не возьмут.

– Возьмут, если ты будешь готова. Будешь уметь читать и писать, и будешь разбираться в цифрах. Я же обещал – подготовлю.

– Я должна подумать. Впереди ещё лето, времени много.

– Хоть за телефоном вернись!

– Вернусь!

Аля, с тех пор, как пришлось думать о себе самой, старалась никаких ни с кем отношений не завязывать. Привыкнешь к кому-нибудь, а потом отвыкай. Она всегда, с трёх лет, знала, что никому не нужна и решила, что и ей никто не нужен. Возраст возрастом, а о будущем за неё никто не подумает.

Читать она умела – люди иногда выбрасывают на помойку совершенно целые книги, пусть и потрёпанные. И она иногда брала с собой книгу, которая ей казалась интересной. Если она ошибалась, то просто опускала её в следующий по пути мусорник. Но если книга оказывалась интересной, Аля её прочитывала до конца.

Так что с чтением проблем не было. Как и с арифметикой: разные учебники ей тоже попадались и она самостоятельно разобралась с азами математики и временами думала, что в школу можно пойти и попозже. Ну, время покажет. Плохо то, что зимой обязательно надо иметь тёплое жильё. То есть сдаваться в детский дом, точнее – сначала в полицию. Или вернуться в тот детдом, где она жила до побега.

С другой стороны, теперь у неё есть объяснение – она искала потерявшегося брата. А если он с ней туда придёт, то…

Нет, лучше уж она пойдёт с ним, в его школу. И поменяет фамилию. Если даже её когда-нибудь вздумают искать, то не найдут. Фамилия у неё будет очень похожа, но другая. Впрочем, она сомневалась, что искать станут. Но на всякий случай. Если они её не хотят, то и она их не хочет.

Аля пока не знала, кем хочет стать, но решила и постановила: она добьётся всего. У неё будет свой красивый дом, много денег, хорошая работа, хорошая одежда, вкусная еда. И обязательно – собака. Впрочем, собака у неё была уже.

Но чтобы всё это иметь, ей надо будет очень хорошо учиться. Так что Кир напрасно беспокоился о том, чтобы её научить читать и писать. Писать она тоже умела: находила и прописи, и тетради с чистыми листами, не до конца использованные ручки и карандаши, и училась писать. И к нынешнему дню вполне могла бы учиться во втором классе. Хотя и не знала об этом.

Собиралась она вернуться к Киру, как он просил? Да, она вернётся. Друг нужен. Только привязываться к нему особо не стоит. А самое главное – осенью придётся куда-то пристроить собаку. А если она этого не сможет, то ни в какую школу с Киром она не пойдёт. Потому что кто же позволит там же жить и собаке? Да никто!

Весна в разгаре, практически лето, сейчас можно устроиться где угодно с полным комфортом. Аля предпочитала находить места у реки – она была чистюля и очень следила за своей внешностью и одеждой. В своём маленьком рюкзачке, тоже найденном на помойке, у неё всегда был кусок мыла, полотенце, расчёска, зеркальце, щётки для одежды и обуви, книжка. Всё это хранилось в отдельном пакете, а еда находилась в другом.

У неё была даже запасная футболка и штаны. На всякий случай. Она стирала достаточно часто, умывалась каждый день, потому что была уверена: об аккуратной девочке никто не подумает, что она беглянка. Возле мусорных баков она бывала редко, только если возникала в чём-то нужда: например, она дочитывала книгу и хотела найти другую.

А теперь надо было обновить обувь и запастись летней. Вдруг кто-то этим, для своих детей, уже озаботился и обнаружил, что их ребёнок из прошлогодней обуви вырос? А ей может эта обувь подойти по размеру. Пока её устраивали и ботинки, в которых она ушла из школы, но становилось всё теплее и зимние ботинки становились жаркими и неудобными. Колготок Аля не носила принципиально: под верхними штанами у неё были спортивные, но так тоже становилось жарко и надо было выбирать: либо спортивные, либо обычные.

Тут Аля подумала, что неплохо бы найти место, в котором можно было бы спрятать вещи, которые сейчас не нужны. Те же зимние ботинки. Но ведь она тоже росла и к зиме вполне может оказаться, что ботинки ей просто-напросто малы. И потом – она постановила никогда на месте не задерживаться: сдадут полиции очень быстро. У неё уже был такой печальный, причём многоразовый, опыт. Поэтому ей так не понравилось, что у Кира лежбище постоянное: его тоже обязательно сдадут! Странно, что он столько продержался!

Она запаслась и большими целлофановыми мешками: просто вытрясла из двух мешков то, что в них было, а их, оказавшихся целыми, забрала: на дождь хорошо смотреть из окна, но промокнуть до нитки – удовольствие ещё то. Если не было укрытия, то она просто вбивала один угол мешка в другой и получала плащ-накидку, чтобы до того, как найдётся надёжное, то есть не опасное, укрытие, не промокнуть.

Да, если она оказывалась там, где укрытий не было, то приходилось рисковать. Хотя даже взрослые с зонтами торопились побыстрее зайти в помещения и на девочку, укрывшуюся мешком, особого внимания не обращали. И убегали из-за столиков в кафе, бросая много еды. А их теперь было двое и Але было нужно обеспечивать едой и собаку.

Но сейчас дождя не было, а потому Аля нашла у Москва-реки удобное место: ей надо было сесть и хорошо подумать, что делать. Возвращаться ей не очень хотелось, но потерять Кира, наверное, будет неправильным. Так что она побродит вокруг и вернётся за телефоном. Но потом она продолжит свой путь по городу, стараясь не попадаться никому на глаза дольше, чем будет к тому вынуждать необходимость.

Аля понимала, что в школу идти надо, но как же не хотелось опять оказаться в чьей-то власти и выполнять совершенно идиотские приказания и решения. Но другого выхода нет: от неё отказались те, кто считались ей матерью и бабушкой, а чужим людям она и подавно не нужна.

Она могла бы наведаться к дому, где жила бабушка, но не имела ни малейшего желания видеть её. А ту, что её родила – тем более: они отреклись от неё, а она – от них. И Кир правильно сделал, что не стал у неё ничего спрашивать. Она у него тоже не спрашивала о родных. Если и есть где-то, то почему он тогда бездомный?

Но теперь придётся спросить. И если у него родственники есть и он собирается в будущем с ними встречаться, то ему придётся выбрать: или они, или Аля. Потому что они ведь знают, что никакой сестры у Кира нет. А если бы они её и признали, то у неё-то нет совершенно никакого желания их признавать, как своих. Так она Киру и скажет.

И вечером Аля вернулась: теперь она знала, как поступить.