Лёд и пламень, или Великая сила прощения

– До тебя я имела мужчин, но никто из них не любил меня. Им нужен был трон или моё благоволение. Тебе кажется, что ты совершил ошибку, поддавшись искушению, нет, Вэрд, ты поступил так, как велело тебе твоё сердце. Знаешь, я полюбила тебя лет триста назад, когда ты, бросился на остриё копья, заслоняя меня своим телом. Копьё тогда вошло тебе в грудь и вышло, едва не задев сердце. Помнишь?

Да, я помнил. Я помнил горящий город, помнил, как подбитый жеребец Альдис рухнул, а она, в латах и с мечом стояла растерянная, пока к ней не подлетел воин, благо оказавшийся простым наёмником, иначе ей бы не справиться с колдуном. На счастье я оказался рядом, и прорубившись к повелительнице, в последнюю секунду заслонил её собой… Вражье копьё прошло между рёбрами, и вышло с противоположной стороны, чудом не задев сердце. Но я успел нанести смертельный удар, и наёмник рухнул, увлекая меня за собой. Его конь чуть не раздробил мне все кости, но я выжил. Вопреки судьбе! Я выжил и стал доверенным советником Альдис. А теперь…

– Останься со мной? – жалобно попросила она.

– Я не могу. Ты сама сказала, что мы не можем законно вступить в брак, а быть твоим любовником!

– Не любовником, а возлюбленным! – как-то неуверенно возразила она.

– Возлюбленные не совершают того, что совершил я.

– Но ты не жалеешь об этом? Ты боишься за последствия, боишься гнева совета мудрых, но…

– Нет, не жалею! Но больше… больше мы не должны встречаться так…

– Ты прав, – вздохнула она, – прости меня, Вэрд! Тебе пора. Подожди, я хочу кое-что подарить тебе.

Она встала. Через минуту она протянула мне золотой обруч с огромным рубином в центре.

– Я назначаю тебя моим приемником. Если я погибну… а рубин очень подходящий для тебя камень, недаром, он является камнем твоего рода. Я всегда подозревала, что под ледяной маской бесстрастия таится пламень. И сейчас ты это доказал. А теперь, прощай! Я говорю «прощай», ибо не увидеться нам боле в этой комнате.

Я молча поднялся и склонился в низком поклоне, хотя знал, что этот поклон был бы уместен при полном облачении, или по крайней мере, хоть в исподнем. Я начал торопливо одеваться, но Альдис вырвала из моих рук рубаху и припала к груди, плача и шепча:

– Я не вынесу этого! Не уходи, а ещё лучше возвращайся! Я перепишу этот дурацкий закон, и мы поженимся.

– Нет, Альдис, ты не вправе изменять заповеданное нам предками. А этот закон относится именно к таковым. Ни один из правителей не может изменить тех законов, которые пришли к нам из седой древности, ты можешь издавать новые, менять старые, касающиеся управления, экономики и так далее, но не можешь распоряжаться…

– А мне наплевать! Я должна!.. Да, ты прав, к сожалению. Но разве ты не можешь хоть раз наступить на горло своей гордости, несколько часов назад ты почему-то не больно-то заботился о своей, да и моей чести. Ты же любишь меня! Что мешает тебе приходить ко мне по ночам?

– Совесть. Пусти, я должен уйти!

Я отстранил её, и надел рубаху, штаны и куртку, всё безукоризненно белого цвета под стать моим молочно-белым, отливающим серебром волосам, которые теперь в беспорядке были разбросаны по плечам и спине, не сдерживаемые серебряным обручем советника. Дар повелительницы, золотой обруч, я бережно завернул в шёлковый платок, который, оказывается, она тихонько сунула мне в руку. Не оглядываясь, я быстро и бесшумно вышел из её опочивальни. Около своих покоев я налетел на Теана, который, видимо, поджидал меня.

– Ну что, позабавился! – ехидно поинтересовался он. – Получил своё, а теперь и знать её не хочешь!

Я задохнулся от гнева.

– Да, я люблю Альдис, и в отличие от тебя готов жизнь за неё отдать! А что сделал для неё ты? Твои мудрые советы почему-то всегда приводили к противоположному результату. Почему война, которую ты обещал прекратить после твоих советов разгорелась с новой силой, гражданская война, помнишь? Помнишь, сколько варрад тогда погибло? А люди-предатели, которых ты сманил щедрыми дарами, заставив предать меня и свою повелительницу?

Теан пошатнулся, словно от удара, побледнел, а я оттолкнул его и, ворвавшись в свои покои, начал лихорадочно собираться, то есть попросту бросать в вещевой мешок что попало. Как не странно, собрал я всё самое необходимое: сменное бельё, запасной дорожный плащ, недельный запас сухарей, походную кожаную флягу, запасы еды я заготовил ещё со вчерашнего дня, ведь на днях я собирался отправиться на передовую, то есть невесть куда. Затем, накинув тёмно-серый плащ и опоясавшись мечом, заткнув за пояс пару метательных ножей, и перебросив на спину Гилвурн, смертоносное оружие в виде трёх обоюдоострых клинков, раскрывающихся при ударе, а в сложенном состоянии спрятанных внутри деревянного посоха – обычное национальное оружие варрад. Накинув лямки вещмешка, я быстро вышел из комнаты. Теана уже не было видно. Я вышел из дворца и направился к дощатым причалам. Негромко свистнул, и из темноты ко мне спикировала большая крылатая тень…

***

Маленький остров Хавн умывается волнами Великого Северо-Западного моря. И живут на нём статные и красивые люди… нет, не все здесь люди. Много среди жителей Хавна и варрад и велинов с веллами и Властителей Запада. Но хоть живут они рядом с людьми, не любо людям, что среди них живут потомки светлых богов и духов, и приходится представителям нечеловеческих рас тщательно скрывать своё происхождение. Но скрывай, не скрывай, а внешность не изменишь.

Семнадцатилетняя Элладонна пробегала через двор своих приёмных родителей, свою семью она не помнила, знала только, что её матерью была светлая альва а отцом сам Тхандин, великий король народа варрад. Не знала она также и о том, как попала в дом к смертным, но с раннего детства привыкла называть рыбака Аэлрода и его жену, Эрдис, отцом и матерью. И вот как раз сейчас девушка бежала через двор к колодцу, чтобы набрать в пустые вёдра воды, как вдруг услыхала громкий стук в калитку. Она бросила вёдра и побежала отпирать. За калиткой стоял высокий мужчина, закутанный в плащ, цвета морской волны, его длинные волосы, белее морской пены, колыхались, словно бы от ветра.

– Приветствую тебя, о дева! – сказал незнакомец глубоким звучным голосом, в котором Элладонне послышался и звон струн арфы, и рокот прибоя, и крики чаек, и…

– Я хотел бы видеть почтенного Аэлрода, твоего отца, проводи меня к нему, красавица!

Девушка смущённо подала ему руку, и в тот же миг ощутила себя, словно воспарившей в небеса в дивном блаженстве. Ощущение это пропало также внезапно, как и появилось, но Элладонна на всю жизнь запомнила пристальный, проникающий в душу взгляд смарагдовых, нет, серых, нет, синих, глаз незнакомца.

Странный гость пробыл у её отца недолго, как позже выяснилось, он приходил сменять свой богатый улов на одну из крепких сетей её отца.

***

Отдыхая на шхерах, крылатый конь домчал меня до большой земли за трое суток, где я отправился на северо-запад, где знал, и стояли наши войска. В первом же человеческом селении я остановился на ночлег. Я остановился на постоялом дворе. На мне был плащ с опущенным на лицо капюшоном, так что никто особо не обратил на меня внимание. По пути на постоялый двор я купил коня, ведь не мог же я взять с собой своего сереброкрылого Ильвара! Тогда бы во мне тут же опознали если не советника повелительницы Ленос, то одного из варрад, а этого мне ох как не хотелось. Когда идёт война, никому нельзя доверять. Так вот, приобретя коня, я направился в кузницу, заметив, что конь плохо подкован. Мальчишка-подмастерье взял у меня повод, а я прошёл в дымное помещение кузни и приветствовал хозяина, хмурого человека, лет сорока, могучего, широкоплечего с тёмно-рыжими волосами до плеч и бородой, очень уж похожего на легендарного Тора, скандского бога громовержца, Тора, первого среди богов асов, старшего сына владыки мира Одина. На моё приветствие кузнец что-то неприязненно буркнул. Я подождал, а потом спросил:

– Послушай-ка, приятель, откуда ты родом? Уж не из Свеарике?

– Да, я свей из Далекарлии, зовут меня Торгрим!

Я улыбнулся и сказал на Далекарлийском наречии:

– Подходящее имя для человека с такой внешностью как у тебя. Ведь Торгрим и означает «Носящий личину Тора».

Кузнечный молот выпал из рук хозяина, и свей едва успел отскочить, чтобы рабочий инструмент не раздробил ему ногу. Он изумлённо воззрился на меня. Блики, отбрасываемые горном, играли на его лице, выхватывая его из тени. И я разглядел, что всё оно было покрыто шрамами, куда более страшными, чем ожоги от сыплющихся искр.

Я стоял, опираясь на свой гилвурн, как я уже говорил, в сложенном состоянии совершенно не отличимый от обыкновенного посоха. Мой чёрный отполированный посох с посеребрёнными рунами и ручкой в виде орлиной головы ничуть не отличался от большинства магических посохов, так что я мог сойти за мага, но Торгрим, так не считал.

Несколько минут длилось молчание, потом кузнец воскликнул:

– Варрад!

Я инстинктивно выставил перед собой гилвурн, но кузнец тут же успокоил меня:

– Я друг варрад. Я всегда уважал вас, куда больше, чем всех остальных людей, включая и своего конунга.

– Давай поговорим. У меня среди людей нет друзей, и твоя помощь мне была бы как раз кстати. Давай присядем. Мой конь подождёт, а тебе, как я вижу, нужен отдых.

Я умышленно говорил на наречии свеев, ибо видел, что Торгрим остро нуждался во мне. Я был тем, кто хотя бы немного связывал его с далёкой родиной. В глазах кузнеца стояли слёзы. И я дал себе слово, что с ним я буду говорить только на его родном языке. А про отдых я упомянул не зря. Торгриму он бы не помешал, с него и впрямь ручьями лил пот, оставляя на обнажённом по пояс торсе, руках и лице тёмные полосы, а волосы давно уже слиплись от пота. Кузнец благодарно взглянул на меня и вытер руки о кожаный фартук, прожжённый во многих местах, а затем, подойдя к бадье с водой, окунул в неё руки по самые плечи и омыл лицо, и торс. Надев свежую рубаху, он повёл меня в дом, стоявший почти в притык к кузне. Там за кружкой пива мы и разговорились.

***

Маленькая заброшенная деревенька в лесах Свеарике. Двенадцатилетний подросток помогает отцу раздувать тяжёлые мехи, потом бежит к реке за водой, чтобы остудить заготовки, его мать, полная дородная, похожая на кнарр, как говорили, женщина, воспитывает двумя подзатыльниками двоих младших сестрёнок парнишки. Младший брат вертится тут же под ногами, мать берёт его за ухо и строго отчитывает. От ворот бежит одна из младших сестрёнок с криком: «Отец, матушка, гости приехали! И кони какие страшные, чёрные все!»

Деревню не узнать: дым, гарь, копоть, люди мечутся под копытами огромных чёрных коней. А впереди всех воин в чёрном плаще, без доспехов, они ему не нужны, ни стрелы, ни копья, ни мечи не могут причинить ему вреда, потому что он… предводитель проклятых, Мартин Даллен, самый страшный среди смертных, встреча с ним обычно была последним в жизни любого, а те, кому удавалось избежать смерти от его руки, на всю жизнь запоминали взгляд его ярко-зелёных волчьих глаз, в которых было столько зла и ненависти, что они казались чёрными..

***

Видимо, я говорил вслух, потому что Торгрим потрясённо прошептал:

– Кто ты? – прошептал кузнец. – Ты не простой варрад. Я знаю, что варрад мудры и живут долго, но ты…

Я откинул капюшон, и молочно-белые волосы рассыпались по плечам. Серебряный обруч засиял на них, словно царский венец, рубин сверкнул ярким пламенем.

– Советник повелителя! – восхищённо прошептал кузнец и тут же, вскочив, низко поклонился.