Кали

Я тяжело вздохнула:

– Похоже. Ещё увидимся, Грэг.

– Ты уж не обижайся, – улыбнулся он. – Но, надеюсь, что нет.

Я хмыкнула, не желая его расстраивать. Точно увидимся, Госпожа Смерть теперь долго его тут будет держать, чтобы я не натворила чего—нибудь.

Закрыв глаза, я подумала о том, где хочу оказаться. А потом даже немного удивилась, обнаружив себя в помещении с салатовыми стенами. Странно. Это я сейчас пожелала быть здесь?!

ГЛАВА 5

Так. Я снова в больнице, но на этот раз меня сюда не звали. В светлом кабинете с салатовыми стенами сидит доктор, что—то сосредоточенно пишет. Сейчас – в обычном белом халате и без маски на лице, но я точно знаю, что это тот самый хирург, так переживающий за жизнь, точнее – за смерть девочки Кати. Евгений Владимирович.

Волосы тёмные, коротко стрижен, на лице – трёхдневная щетина, в тетрадь смотрит усталым взглядом. Я подошла ближе. Заполняет очередную историю болезни, очень внимателен и погружён в свои мысли. Вдруг доктор шумно выдохнул, отшвырнул ручку в сторону, поднялся, подошёл к окну и нервно закурил. Он переживает. Мне тут же захотелось поддержать его, вот только – как?

Тут в кабинет вошёл ещё один врач, полноватый мужчина лет шестидесяти. Евгений даже не обернулся, точно витая сейчас где—то далеко.

– Вот сколько раз говорить – не кури в кабинете! – возмутился вошедший, размахивая руками, словно пытаясь избавиться от дыма.

– Мой кабинет. Хочу – курю здесь, – буркнул хирург.

– Жень, – вздохнул мужчина, – ну хватит уже, сын, – он приблизился к Евгению и похлопал его по плечу. – Ты знал заранее, что ничего не выйдет, девочка была безнадёжной.

– Нет, шанс был, а я его не использовал. Побоялся рискнуть.

– Использовал! – поспорил мужчина. – Ты рискнул, когда решился на эту операцию. Не вышло, так бывает.

– Не бывает! – заорал вдруг хирург. – Никогда не было!

Его отец опустил голову:

– Я понимаю тебя, сын. Первый летальный исход всегда тяжелее всего пережить. Ты молодец, столько до этого успешных операций провёл! Я тоже до сих пор помню свою первую неудачу. Правда, у меня не ребенок скончался…

Я с возмущением всплеснула руками и закатила глаза, показывая недовольство. А папа умеет подбодрить! Обязательно сейчас было об этом напоминать?!

– Я ей обещал! Обещал, что она будет жить! – прокричал доктор, выбросил сигарету прямо в окно и быстрым шагом вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.

Его отец тяжело вздохнул, а я бросилась следом за Женей. Но перед закрытой дверью немного замешкалась: идти прямо сквозь неё? Глубоко вздохнув, зажмурилась и сделала два шага вперед. Ощущения не изменились, я открыла глаза. Фух, кабинет миновать удалось! Оглядевшись, стала искать хирурга. Он быстро удалялся от меня влево по коридору, я понеслась за ним. Мы спустились на два этажа вниз и забрели в больничное кафе, где доктор взял себе чашку кофе и устроился за столиком у окошка, в самом углу, а я, заметив напротив отодвинутый от столика стул, уселась рядом с ним и пристально посмотрела в светло—карие глаза, полные горя. Эх, если бы он меня слышал…

– Она не держит на тебя зла…, – тихо проговорила я.

Женя, конечно, не среагировал. Отхлебнув горячего кофе, обжёгся и сморщился, а я улыбнулась. Ситуация почему—то меня умилила, даже захотелось пожалеть бедного доктора. Такой большой и такой милый. Так. Милый?! Что, простите?!

– Жэка, здорова! – на стул рядом со мной плюхнулся ещё один доктор, непонятно откуда взявшийся, и напугавший меня этим самым до чёртиков.

Хорошо, что не на меня уселся!

– Привет, – не слишком доброжелательно ответил Евгений.

– Ну, как ты?

– Не начинай.

– Да я же поддержать хотел…

– Сань, просто не трогайте меня некоторое время, хорошо? – попросил хирург.

Саня вздохнул и поднялся:

– Ладно. Ты это, не забухай только.

– Постараюсь, – усмехнулся Женя.

– Кали! Кали! Кали!

Что, опять?! Я жалобно заскулила. Не хочу сейчас никуда лететь, либо пусть ждёт, либо пусть зовёт кого—нибудь другого! Тем временем, Саня уже отошёл, и мы снова остались наедине. Ну, как – наедине? Я—то с ним, но он один. И желание пожалеть доктора снова появилось. Да, вот мне ещё в моей ситуации только этой проблемы для полного счастья не хватало. Я вздохнула, но не ушла. Полюбуюсь ещё немножко, совсем чуточку, без меня там всё равно никто не умрёт.

Женя допил кофе и отправился в туалет, а я терпеливо подождала его у дверей. А потом мы пошли на обход пациентов. Точнее, пошёл хирург, а я прицепилась невидимым хвостом. Пациентов было не так уж и много, все они были разного пола и возраста, и ко всем Евгений Владимирович был необычайно внимателен. Сейчас он был другим, улыбался и шутил, пытаясь подбодрить своих больных, не давая им унывать. Настоящий доктор и настоящий человек.

А я в панике вжалась в стену, когда один из очередных пациентов посмотрел прямо на меня.

– Степан Ильич, как самочувствие? – весело поинтересовался у него доктор.

Честно говоря, выглядел дедушка не очень, поэтому вопрос можно было и не задавать.

– Отлично, Евгений Владимирович! – соврал больной, с любопытством и, как мне показалось, даже с некоторым недовольством на меня поглядывая.

Почему он меня видит? Он что, сейчас умрёт?! Пожалуйста, пусть это будет не в смену Жени!

– Пора? – поинтересовался Степан Ильич, наблюдая, как Женя что—то записывает в его истории болезни.

– Что? – не понял врач.

Степан Ильич грустно улыбнулся:

– Говорю – пора? – кажется, он у меня спрашивает.

Я осторожно пожала плечами, а пациент недовольно сморщился и проворчал:

– А чего тогда глаза мозолишь?

– Степан Ильич? – Женя глянул на него с подозрением. – Всё точно в порядке?

– Да в порядке, в порядке, – буркнул дед. – Ходит тут, а мне страшно, может быть!

– Простите, – промямлила я и поспешила выйти из палаты. За дверью подожду.

Почему он видит меня и всё ещё жив?! Тут я вспомнила про зов, что слышала, когда мы сидели в кафе. Может, этот человек и звал меня? Но почему он тогда не умирает? Странно…