В погоне за солнцем

– Вот так встреча! – Гелена целует Агату в обе щеки. Ирма делает то же самое. – Сто лет не виделись! Мы не знали, что ты здесь работаешь.

– Да, чуть больше года.

– Ничего себе. Как дела? Как Дима? – на лице Гелены мелькает неприкрытое ехидство.

– Все в порядке, – не моргнув глазом, отвечает Агата. – У Димы тоже все отлично, он сейчас работает за границей.

– Да что ты-ы? – Гелена вроде бы удивляется. – Как же ты его одного отпустила?

Агата игриво пожимает плечами, а затем вынужденно выслушивает рассказ Гелены о том, как они с Ирмой замечательно, сногсшибательно и весело проводили весенние каникулы в Париже… Гелена все говорит, говорит, говорит, Агата кивает и вежливо улыбается, и в какой-то момент перестает воспринимать, видит только лицо с шевелящимися губами. Время отматывается назад… Гелена становится совсем маленькой девочкой, той самой – почему-то жестокой, почему-то ненавидящей, почему-то желающей сделать больно настолько, что каждый ее жест, действие или слово были призваны ранить Агату, втаптывать ее в грязь, заставлять чувствовать себя полным ничтожеством. «Дефективная… Фууу! Позор! Даже море ни разу не видела!» – смеется Гелена, и вслед за ней смеются все остальные – ухоженные, белолицые и (почему-то помнится Агате) зубастые дети. У всех, как на подбор, были состоятельные родители, все могли позволить себе проводить каникулы за границей, в каких-нибудь экзотических странах, красивых городах (в Париже, почему нет?) а затем наперебой хвастать друг перед другом, и с особенным удовольствием рассказывать о своих путешествиях единственной однокласснице, которая никогда не видела моря. Как же вышло, что она – такая обычная, ничем не примечательная девочка попала в элитный, гимназический класс для избранных? Туда ведь не зачисляли абы кого… Ах да! Это Нелли постаралась, уговорив директора школы, конечно, руководствуясь благими побуждениями – просто ей очень хотелось, чтобы Агата училась вместе с ее Регишкой. Регине, в отличии от Агаты, было в этом гимназическом классе очень даже комфортно и привольно. Гелене тоже было комфортно и привольно, ведь ее мать – Нина Юрьевна, помимо всего прочего была классным руководителем в этом самом классе. Нина Юрьевна Назарова – это вообще отдельная глава в жизни Агаты… Высокая, деловитая, в туфлях на каблучках, которыми она вечно прицокивала, поглядывая на учеников. Агата чувствовала каждой клеткой, как Нина Юрьевна не выносит ее, не переваривает. Даже если учительница говорила с ней ласково, казалось, что каждое слово стоило ей невероятных усилий. Агата никак не могла преодолеть свое смущение перед этой элегантной дамой. Едва на Агату обращались сверлящие глаза, и надменный голос бросал вопрос, как она зажималась и переставала что-либо соображать… А этот снисходительный взгляд всякий раз, когда речь заходила о гуманитарной помощи, бесплатных обедах, неблагополучных семьях… Из всех детей Нина Юрьевна выбирала Агату и начинала сверлить глазами, и тогда Агате казалось, что весь мир оборачивается и смотрит лишь на нее – съежившуюся, сгорающую от стыда за последней партой. Как-то Гелена принесла в школу дорогую куклу невероятной красоты, которая к концу учебного дня таинственным образом исчезла. Тогда Нина Юрьевна подняла Агату при всех учениках и демонстративно обыскала. В классе воцарилась мертвая тишина, нарушенная грохотом, когда на пол из рюкзака Агаты, который Нина Юрьевна вытряхнула наизнанку, посыпались тетради и учебники.

– Аверина! Где кукла? – Нина Юрьевна сопровождала вопросы ударами каблучков. Агата в ужасе смотрела, как двигаются губы, густо окрашенные красной помадой. – Я жду! Ты задерживаешь весь класс! Я знаю, это ты взяла! Больше некому!..

«Стать бы птичкой… Улететь бы от всех вас далеко-далеко…»

– Ушли, наконец? – Регина выглядывает из примерочной, и Агата выходит из задумчивости:

– Горизонт чист, – отвечает она. – Можешь больше не прятаться.

– Купили что-нибудь?

– Да ничего им не нужно. Так, слоняются просто.

– Спасибо тебе огромное, котя, не знаю как и благодарить. Про Димку расспрашивали, мерзавки?

– Как всегда. По-прежнему интересуются чужой жизнью, больше чем собственной. Еще рассказывали про Париж…

– Вот потому я и не хочу с ними общаться. У Геленки язык метет как помело. Ты уж прости, котенок, что пришлось тебя подставить, – Регина складывает губы трубочкой.

– Да плевала я на них…

– Молодец, Аверина! Я прямо очень тебя уважаю за такую позицию. Но сама я так не могу. Чтобы на завтра полгорода было в курсе, что Регина Сафронова обслуживала Геленку? Дескать, она там по Парижам развлекается, а я тут в магазине батрачу… Какое счастье, что с понедельника меня уже здесь не будет.

– То есть? – ошарашенно спрашивает Агата. Остатки ее задумчивости, как рукой снимает.

– Я дорабатываю в Beauty&Fashion последнюю неделю, – взяв расческу, Регина начинает расчесывать длинные волосы перед зеркалом.

– Увольняешься что-ли?!

– Ну да.

– А почему ничего не сказала?

– Говорю сейчас. К тому же, все решилось буквально вчера вечером.

Агата прикусывает губу и отрешенно вздыхает:

– Что будешь делать дальше? Попробуешь поступить в институт?

– Нет. Знакомый зовет к себе офисменеджером. Так что, да здравствует работа с девяти до шести, с нормальным человеческим графиком, выходными и всеми вытекающими последствиями! – радостно выпаливает Регина.

– А как же Воропаев?

Улыбка тут же опадает с лица Регины, глаза опускаются, она равнодушно пожимает плечами и продолжает расчесываться:

– Не вижу смысла и дальше тратить на него время, – отвечает она глухим голосом. – Серьезно. Я рада, что ухожу. Прям вот дышать легче стало.

– Ну, это самое главное. Надеюсь, у тебя все получится на новом месте… – Агата изо всех сил старается улыбнуться и вдруг чувствует такую резкую головную боль, что даже перестает дышать. Зажмуривается, прижимает ладони к вискам.

– Что такое, Агатка? – пугается Регина. – Опять голова?

Агата слабо кивает, ощущая, возрастающую как ураган, пульсацию.

– Присядь. Может, скорую?

– Не надо. Принеси мое лекарство, пожалуйста. Там, в сумке…

– Сейчас. Дыши глубже. Ты волосы слишком туго стягиваешь в хвостик. Попробуй распустить, может, легче станет.

Регина бежит за лекарством, мимоходом бросив взгляд в сторону Агаты – та распустила волосы.

«Ничего себе! – поражается Регина. – Волосы не отрасли ни на сантиметр, с тех пор как она постриглась. Больше года? Мистика какая-то…»

Глава 32

– Представим себе ситуацию, – произносит телеведущий. – Ваш близкий друг приходит к вам и радостно сообщает: «Я так счастлив! Сбылась моя заветная мечта! Порадуйся за меня!» Вы испытываете радость за вашего друга, увидев его глаза, переполненные безграничным счастьем? Уверены? Вы рады, что счастлив именно он, или же спрашиваете себя: «Почему счастье привалило этому гаду, а не мне?»

Аудитория смеется.

Агата бросает усталый взгляд на экран и выключает телевизор. Берет сумку, выходит на улицу…

Уже с начала июня устанавливается невыносимая жара, и по прогнозам синоптиков аномальная погода, бьющая все рекорды, ожидается на протяжении всего лета.

Асфальт трескается. Выхлопные газы и смог становятся сущим кошмаром.

Люди рвутся к любому клочку земли, на который падает тень, укрываются в парках, прячутся под тентами уличных кафе, даже плещутся в фонтанах, не снимая одежды.

Сотрудники торгового центра, в котором работает Агата, буквально засыпают от жары, а посетители мелькают перед их глазами, словно на перемотке.

Водоворот людей, товаров, запахов, ртов, поручений, закручивается спиралью вокруг Агаты, превращаясь в один унылый и бесконечный день.

«Вам подходит размер? Позвольте предложить вам модель из нашей новой коллекции…»

Агата растягивает губы в улыбку, складывает аккуратные ровные квадраты из трикотажных изделий, созданных Луизой; в роботоподобном состоянии закрывает и открывает двери примерочных кабинок, невольно прислушиваясь к тому, как беззаботно смеются и шутят покупатели…

Стрелка часов скользит по циферблату. Агата кожей ощущает ее давление. Стрелка обрушивается на нее непреодолимой стеной, ее невозможно остановить, ей нельзя воспрепятствовать. Стрелка движется по делениям через цифры 1, 2, 3, 4, 5, 6 – неминуемо толкая вперед все на своем пути, толкая в беспощадное ничто.

«Машка права. За этим бессмысленным занятием мы тратим драгоценные секунды нашей жизни», – Агата чувствует с какой скоростью Солнце и Луна сменяют друг друга, как время летит сквозь нее. Она ощущает себя в ловушке бесплодно потраченного времени.