Фермуар последней фрейлины

Бородачи снова подошли к скамье. Иннокентий Михайлович повернулся к ним и проговорил:

– Вы со мной хотели поговорить? О чем?

Орангутанги сели по обе стороны от шахматиста, один из них пригнулся к нему и вполголоса процедил:

– О сережках мы хотели поговорить.

– О каких еще сережках? – Иннокентий Михайлович недоуменно взглянул на бородача и поднял брови домиком. – Вы, молодые люди, ни с кем меня не перепутали?

– Ни с кем мы тебя не перепутали! Ты примерно два года назад у Вазелина купил старые сережки…

– Какие сережки? Какой вазелин? – поморщился Иннокентий Михайлович. – Точно вы меня с кем-то путаете.

– Ни с кем мы тебя не путаем! – рявкнул бородач. – Ты, дед, лучше не зли меня, не нарывайся на неприятности, а то мы их тебе быстро организуем! У тебя внуки есть?

– Допустим, есть. – Иннокентий Михайлович опустил глаза, и его лицо осунулось и напряглось.

– Так вот, мы твоих внуков найдем и порежем…

– Это вряд ли! – мужчина сверкнул глазами. – Внук у меня – офицер-десантник, сейчас в горячей точке, и не дай вам бог с ним встретиться! И не пытайтесь меня пугать! Я пуганый…

На лице у него заходили желваки.

– Тише, тише, дядя! – вступил в разговор второй бородач. – Зачем горячиться? Не надо горячиться! Мой брат лишнее сказал, не подумал. Давай, дядя, поговорим как взрослые люди. Два года назад ты, дядя, купил у Вазелина – это который ключи делает – старые сережки. Так вот, мы насчет этих сережек интересуемся…

– Ах, который ключи делает! – Иннокентий Михайлович прищурился, внимательно оглядел бородачей. – Ах, вы насчет сережек интересуетесь? Вы просто так интересуетесь – или купить их хотите?

– Ну, может, и купить! – бородач переглянулся со своим двойником. – Отчего же не купить? Так они у тебя, дядя?

– Допустим, у меня. Но только, племяннички, эти сережки дорого стоят, очень дорого, – и Иннокентий Михайлович назвал весьма внушительную сумму.

– Ты, дядя, не многовато ли загнул? – проговорил бородач после небольшой паузы. – Нам Вазелин говорил, что сережки – так себе, барахло, там и золота-то совсем мало! И то непонятно, золото или что другое. И он тебе их не задорого продал. Так что ты, дядя, подумай еще и назови настоящую цену.

– Вот что, племяннички, вы, наверное, не поняли, с кем имеете дело. Я коллекционер – значит, я знаю настоящую цену и дешевле вам не продам. Сережки эти, может, и скромные, и золота белого в них не так много, но они – с историей…

– С какой еще историей? – недовольно переспросил бородач. – Ты нам, дядя, не заливай!

– Вам объяснять – только время зря тратить, а тот, кто вас послал, наверняка знает, какая у них история, иначе бы он за ними не охотился. А я – коллекционер, у меня, как у всякого коллекционера, есть незыблемые правила. Купить вещь я могу задешево, это уж как повезет, но продать – только за настоящую цену. При таком подходе коллекция сама себя кормит, да и хозяина своего. Я ведь, племяннички, раньше конструктором был, самолеты проектировал, и хорошо зарабатывал, а потом вышел на пенсию… А на пенсию, племяннички, прожить сложно, особенно с моими привычками. Да только зря я вам все это рассказываю, – спохватился Иннокентий Михайлович, – все равно вы не поймете. Как бисер метать перед свиньями…

– Что? – вскинулся второй бородач. – Ты слышал, Ахмет, он нас свиньями обозвал! Да я его сейчас…

– Успокойся, брат! Он ничего такого не имел в виду!

– Короче, – повысил голос Иннокентий Михайлович, – передайте тому, кто вас послал, мои условия. Устраивают – сделка состоится, не устраивают – вольному воля. Поняли, племяннички?

– Поняли… – мрачно ответил бородач.

– Да, и еще вот что… не пытайтесь украсть эти сережки, или что там вы еще задумали! Они надежно спрятаны, очень надежно, так, что вам в жизни не найти! Поняли?

– Поняли, – повторил бородач. – Ладно, мы еще вернемся. Мы обязательно вернемся…

– Я почти всегда здесь! – И Иннокентий Михайлович принялся расставлять фигуры на доске.

Два бородача вошли в оранжерею.

Инвалид сидел в своем кресле и осторожно рыхлил крошечными грабельками землю под белесым болезненным с виду растением. Доберманы лежали возле его коляски. При появлении бородачей они насторожились, задвигали ушами, один поднялся, другой остался лежать.

– Что, орлы-стервятники, как успехи? – поинтересовался инвалид, не поворачивая головы. – Принесли сережки?

– Пока не принесли, шеф, – ответил один из орангутангов. – Но мы узнали, у кого они. И нашли этого человека.

– И в чем же дело? – Инвалид поморщился. – Почему вы не принесли то, за чем я вас послал?

– Шеф, он хочет денег.

– Денег? – инвалид поднял брови. – Надо же, какой оригинал! И много ли он просит?

Бородач назвал сумму.

Инвалид еще выше поднял брови, уважительно присвистнул. Доберманы от этого свиста забеспокоились. Теперь уже и второй встал и смотрел настороженно, даже тихонько рыкнул. А первый уже показал пугающие клыки.

– Надо же, губа не дура. А что – вы иначе не пробовали? Вы ведь люди взрослые, не мне вас учить. – Инвалид махнул рукой, и доберман рычать перестал, но зато также выставил клыки.

– Он их надежно спрятал. Не знаем где. Так что, если эти сережки вам нужны – придется платить…

– Платить! – передразнил его инвалид. – Конечно, не тебе платить, поэтому ты так легко соглашаешься! Я вам вот что скажу: допустим, он эти сережки хорошо припрятал, но ведь он должен их принести, когда будет продавать? Так вот, вы назначите встречу, придете, сережки у него возьмете, а его самого пошлете подальше. Если будет очень упираться – придадите ему ускорение. Ну, что я вас учу…

– Но он потребует сперва показать деньги…

– Ладно, потребует – покажете! Я вам дам денег, но только на время! Как только сережки будут у вас – деньги отберете! Надеюсь, все понятно? – инвалид оторвался от своего увлекательного занятия и строго взглянул на братьев.

– Понятно, шеф! – бородач заметно повеселел, видимо, план ему понравился.

Доберманы, сообразив, что ситуация разрешилась благополучно, убрали клыки и улеглись возле инвалидного кресла.

Через два дня два рослых бородача снова появились в скверике возле памятника великой императрице.

Иннокентий Михайлович сидел на прежней скамье, в прежней позе, только напротив него за шахматной доской вместо подростка расположился грузный мужчина примерно его лет в накинутом на плечи легком бежевом плаще.

Бородачи подошли к скамье. Один из них громко кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание. Иннокентий Михайлович оглянулся, увидел гостей и проговорил:

– А, это вы, племяннички? Подождите немножко, скоро мы доиграем!

Он передвинул ладью и объявил:

– Шах!

Его противник мрачно задумался, наконец, сделал ход. Иннокентий Михайлович снова передвинул ладью и проговорил: