Жезл Эхнатона

То есть я по работе знала, что так звали одного из древнеегипетских богов, божество земли и плодородия, но с какой стати это имя написано на комбинезоне электрика?

Этот деятель в комбинезоне с самозабвенным видом копался в электрическом щитке. Время от времени оттуда сыпались снопы оранжевых искр.

Я подошла к нему и смущенно спросила:

– Извините, а вы не знаете, где здесь магазин «Традиция»?

Еще не закончив эту фразу, я поняла, что глупо обращаться к электромонтеру с таким вопросом.

Однако монтер оторвался от своей увлекательной работы, поднял на лоб очки и внимательно осмотрел меня. Мне под этим взглядом сделалось как-то неуютно.

– Какой, вы сказали, магазин? – переспросил монтер, на глазах мрачнея, и в его голосе прозвучала странная враждебность. – Вы ничего не перепутали?

– Да нет же, – ответила я и показала ему карточку с названием магазина. – Вот, видите – этот самый адрес…

– Ну, так бы сразу! – Его голос стал более приветливым, он снова оглядел меня и спросил: – А кто ваш куратор?

– Что? – переспросила я. – Какой куратор?

Монтер снова начал мрачнеть.

– Бруно Мартинович! – выпалила я под воздействием наития.

– Ага! – Лицо монтера посветлело, на нем даже появилось подобие улыбки. – Хорошо, проходите, наши как раз собираются…

Он снова ткнул отверткой в щиток, оттуда брызнули оранжевые искры, и тут же рядом в стене открылся незаметный прежде проход.

– Осторожнее там, ступеньки крутые! – предупредил меня монтер.

Я шагнула к проходу, но в последний момент задержалась и спросила:

– Извините, а ПТАХ – как это расшифровывается?

– Петербургский транспортный автономный холдинг, – отчеканил он как ни в чем не бывало.

А я шагнула в проход в стене, сама себе удивляясь.

Вот зачем я сюда иду? Явно какое-то сомнительное и опасное место!

Но, с другой стороны, Михаил Филаретович в своем посмертном послании дал понять, что загадку его смерти (и не только) поможет разгадать некий человек, оказавшийся Бруно Мартиновичем Рейхелем, и поиски этого человека привели меня сюда…

За дверью оказались спускающиеся вниз каменные полустертые ступеньки, действительно очень крутые, как и предупреждал меня заботливый монтер.

Едва я начала спускаться по ним, проход за моей спиной закрылся.

Я оказалась почти в темноте – ее рассеивал только бледный свет единственной лампочки, висевшей далеко внизу.

Так немудрено и ноги переломать! Надо же, специально человека поставили, чтобы предупреждал. Хотя… похоже, что он не электрик вовсе, а охранник при входе. Фейсконтроль, так сказать.

Я снова включила для подсветки свой телефон и начала медленно спускаться.

Наконец спуск закончился, я оказалась в полутемном коридоре, который сразу повернул влево.

Прошла по нему еще немного – и с удивлением поняла, что теперь иду не по подземному туннелю, а по коридору большой коммунальной квартиры, которые еще остались кое-где в старом Петербурге.

По сторонам коридора то и дело попадались двери (я легко убедилась, что все они заперты, хотя из-за одной доносились громкие голоса, а из-за другой – многоголосое церковное пение). Между этими дверями стояли или висели на стенах всякие бесполезные предметы – эмалированные и медные тазы, огромные кастрюли, детские санки, старые рассохшиеся и ломаные деревянные лыжи и тому подобный хлам. Затем мне попался старый трехстворчатый шкаф, наверху которого я заметила горящие зеленые глаза. Кошка, наверное.

Заглядевшись на кошку, я споткнулась о валявшуюся под ногами детскую игрушку, падая, схватилась за таз… Вот сейчас таз упадет с грохотом, потом санки… в общем, привлеченные шумом, люди выйдут и сразу поймут, что я тут лишняя. Не зря человека перед входом поставили, шифруются. А тут я собственной персоной. Шпионка, в общем. И что они сделают? Убить не убьют, но запросто могут накостылять.

Но ничего не случилось, поскольку таз упал тихо. И санки повалились бесшумно. Я потрогала таз, он оказался легким, стало быть, вовсе не медный, а из пластика. И санки такие же, и все остальное…

– Кис-кис… – позвала я, подойдя к шкафу.

Зеленые огни не шелохнулись, тогда я сильно стукнула по дверце и едва не взвыла от боли – шкаф как раз был настоящий, дубовый, наверное. Зато сверху свалилась кошка. Как я и подозревала, была она бутафорская, хоть и очень похожа. А в глаза лампочки зеленые вставлены, работают на батарейках.

Да не иначе как Бруно Мартинович тут поработал, не зря он реквизитор. Но к чему такие заморочки? На всякий случай я решила удвоить осторожность.

Я прошла еще немного и увидела очередную дверь. На этот раз она была закрыта неплотно, из-за нее выплескивался бледный свет и приглушенные голоса.

Возле двери на стене была вешалка, плотно завешенная зимними куртками и пальто.

* * *

Я тихонько подошла к полуоткрытой двери, заглянула в щелку.

За этой дверью была большая комната, можно даже сказать – зал. В этом зале не было окон (что неудивительно – ведь он находился под землей), но он был ярко освещен большой бронзовой люстрой под потолком и несколькими такими же бра, развешенными по стенам. Стены зала были обшиты темными деревянными панелями. И в этом зале толпились и негромко переговаривались десятка полтора людей разного возраста.

Посреди зала стоял круглый стол красного дерева на ножках в форме львиных лап, на котором лежало несколько старинных манускриптов и свернутых в трубку рукописей или гравюр. Возле этого стола стоял высокий седой человек в старомодном костюме. И галстук тоже старомодный, но красивый – на темном фоне золотые геометрические фигуры. В руке у него был серебряный колокольчик.

Оглядев присутствующих, он встряхнул колокольчик, и в зале сразу же наступила тишина.

– Господа! – заговорил он хорошо поставленным голосом. – Все вы знаете, для чего мы здесь сегодня собрались.

– Лично я понятия не имею! – подал голос лысый толстяк с выпученными глазами. – Я пришел только потому, что получил экстренное приглашение по обычному каналу, и хотел бы, чтобы вы объяснили причину столь внезапного сбора…

– Позвольте вам не поверить, Глеб Борисович! – перебил его седовласый. – Все мы знаем, что в нашем городе сейчас находится один из важнейших артефактов человеческой истории. Появление этого артефакта, к тому же в такой момент…

– Допустим! – кивнул толстяк. – Но при чем тут…

– Позвольте мне закончить. Думаю, что все также знают, что только что скончался наш коллега и друг…

– Ну и что? – перебил его толстяк. – У него было больное сердце, да и лет ему немало…

– Тем не менее обстоятельства его смерти таковы, что мы непременно должны провести…

Седовласый понизил голос, и я не расслышала конец его фразы. Зато я услышала приближающиеся шаги.

Кто-то шел по коридору с той же стороны, откуда только что пришла я. И шаги были странные – крадущиеся, осторожные и при этом неровные, сбивающиеся.