Оценить:
 Рейтинг: 4.67

Черное Рождество

<< 1 2 3 4 5 6 7 ... 13 >>
На страницу:
3 из 13
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– А это еще что за личность? – подозрительно взглянул гость на спящего пьянчужку.

– Дак, изволите видеть, пьянь подзаборная, – любезно рекомендовал хозяин своего неказистого клиента.

– Ты… это… выкинь его от греха.

– Не извольте беспокоиться. – Хозяин осклабился, прихватил спящего забулдыгу одной рукой за шкирку, как кошка хватает своих слепых детенышей, подволок его без видимого усилия к двери и безжалостно выкинул в подтаявший мартовский снег. После этого он снова повернулся к внутренним покоям и довольно громко окликнул: – Ваше благородие! К вам прибыли-с!

Откинулась занавеска, закрывавшая вход в заднюю комнату трактира, и на свет вышел высокий человек, до глаз закутанный в черную, косматого меха, бурку, незаметно переходящую в такую же косматую черную папаху. Единственное, что можно было разглядеть в полутьме заведения, были его яркие выразительные глаза.

– Ну что, привезли? – спросил этот новый персонаж у гостя в полушубке. – Какие там новости?

– Товарищ Макар очень торопит. Теперича скорей надо мятеж поднимать, пока вся эта белая сволочь в Крыму не обжилась да не закрепилась.

– Это да, это да… – отмахнулся человек в бурке как от чего-то не важного. – Ты говори, привез ли от Макара что обещал?

– А как же ж… Вот, от товарища Макара гостинец. – Гость показал объемистый и тяжелый по виду замшевый кошель. – А где оружие?

– Сейчас-сейчас, будет тебе оружие. – Человек в бурке протянул руку к замшевому мешочку.

– Э нет, – гость попятился и волшебным невидимым движением создал в своей руке черный вороненый «маузер», – чтой-то мне, товарищ, твои ухватки не нравятся. Покажи-ка ты мне сперва оружие, а потом уж за кошель хватайся.

– Ничего-ничего, – закивал человек в бурке, осторожно наступая на гостя и вместе с тем делая глазами какие-то знаки стоящему позади гостя хозяину трактира.

Гость отпрыгнул и развернулся, переводя «маузер» в сторону второго противника, но трактирщик уже, бешено вращая глазами, опускал на него огромный мясницкий топор. Несчастный не успел ни выстрелить, ни увернуться, только немного отстранился, и широкое лезвие топора, скользнув по каракулю папахи, глубоко рассекло плечо, едва не начисто отрубив правую руку.

– Ах ты, профитроля… – приговорил трактирщик, снова поднимая топор, – врешь, не уйдешь, куда ж ты без руки…

Кровь из разрубленного плеча пульсирующим потоком хлынула на белый полушубок. Раненый закачался, глаза его затянуло смертной поволокой, но трактирщик, не останавливаясь на полпути, снова опустил топор, с отвратительным треском раздвоив череп, и радостно примолвил:

– Ух, пустим кровушку на волюшку!..

Безжизненное тело мешком грянулось на грязный пол трактира.

Трактирщик оглянулся на человека в бурке и с суетливой озабоченностью в голосе сказал:

– Сейчас. Приберем тут маленько… а то кровь, грязь, мало ли кто зайдет…

Он притащил рогожу, закатал в нее труп, подтер краем этой же рогожи кровавые сгустки с пола. Подхватив ужасный сверток, взвалил его как пушинку на плечо и пошел к выходу.

– Давай помогу тебе. – Человек в бурке шагнул следом. – Куда ты его понесешь? Не увидит ли кто?

– Да здесь об эту пору никого не бывает, – усмехнулся трактирщик, – да и то подумают – мало ли что несу?

Вдвоем вышли они из трактира. На улице и впрямь не было ни души – узкая грязная улочка заканчивалась возле трактира и далее переходила в почти непроходимую тропку между двумя возвышенностями, скорее напоминающую глухой овраг. Трактирщик легко шагал этой тропой, как перышко неся свою страшную ношу, человек в бурке едва поспевал следом.

Неподалеку от трактира тропа вывела их к широкому ручью с большой черной полыньей. Трактирщик размахнулся и сбросил сверток в быструю ледяную воду.

– Тут тебе самое и место, – проговорил он с кривой разбойничьей ухмылкой.

– И тебе, – лаконично добавил человек в бурке, выстрелив в затылок своему дюжему спутнику.

Трактирщик изумленно обернулся к убийце, хотел ему что-то сказать, но пуля снесла ему всю нижнюю челюсть и превратила лицо в кровавое месиво. Выпустив фонтан темной густой крови, трактирщик тяжело покачнулся, рухнув в полынью вслед за своей не остывшей еще жертвой.

Человек в бурке спрятал «наган» за пазуху. Вдруг внимание его привлек какой-то новый звук. Повернувшись, он увидел, что из-за края горки, возвышающейся над тропой, выглядывал человек. «Наган» снова оказался в руке… но никого уже не было видно, и убийца засомневался даже, не померещилось ли ему лицо над краем оврага.

На следующее утро дивизион, в который входила конно-горная батарея, пошел в сторону порта. Ехали как могли быстро, не глядя по сторонам, обгоняя повозки с беженцами и пеших людей. Дорога проходила мимо лазарета. Раненые офицеры на костылях стояли на пороге и умоляли взять их с собой. Борис сжал зубы и отвернулся. Куда они могли взять беспомощных людей, если сами не знали, попадут ли на судно.

– Не эвакуировать раненых! Пусть тот, кто это сделал, вечно горит в аду! – прошипел Алымов сквозь стиснутые зубы.

Борис только выругался, кипя от бессильной злобы. Показалась пристань. Молча прошли к последнему пирсу. Они опоздали. Судно «Аю-Даг» пришло ночью, его уже успели загрузить людьми. На палубе было черно от народа, громоздились узлы, баулы, какие-то ящики.

Командир дивизиона полковник Никифоров спешился и скомандовал:

– Распрягай! Лошадей оставляем здесь. Орудия испортить!

Молча сняли с орудий прицелы и замки, прицелы разбили, замки выбросили в море, чтобы красные не могли воспользоваться брошенными пушками.

– Расседлайте и разнуздайте! Кто может – пристрелите. Но седла возьмите с собой, они нам пригодятся.

Этот приказ артиллеристы выполнили с сердечной мукой. Ездовые, вчерашние крестьяне, со слезами на глазах прощались с упряжными лошадьми. Борис обнял за шею игреневого Ахилла, тот скосил выразительный карий глаз и горестно заржал. Борис расседлал его и подвел к калитке заброшенного сада. Там пробивалась зеленая травка и был бассейн с водой.

– Оставайся, дружище, отдохни от походов! Уж тебе-то красные ничего не сделают!

Ахилл упирался и не хотел оставаться, Борис обнял его за шею и поцеловал в теплую морду, чувствуя, что слезы набегают на глаза. Он терял верного товарища, который не раз выносил его из боя, спасая жизнь.

С седлами на плечах прошли по пристани к пароходу. На сходнях стоял матрос с ружьем, а возле две подводы, заполненные ранеными. Лошадь первой подводы держала под уздцы высокая женщина в белой косынке с красным крестом и накинутом коротком полушубке.

– Вы должны взять раненых, – монотонно повторяла сестра, – их нельзя оставлять красным на верную смерть.

– Отойди! – крикнул матрос и вскинул винтовку.

Капитан корабля взял в руки рупор и крикнул в сторону берега:

– Я больше не могу никого взять! Нет места!

– Господа артиллеристы! – повернулась к ним сестра, и Борис понял, отчего у нее такой монотонный голос – она еле держалась на ногах от переутомления. – Господа, сделайте что-нибудь! Нельзя же бросить здесь, на пристани, беспомощных раненых!

Полковник Никифоров сложил руки рупором и крикнул капитану парохода голосом, которым перекрывал в бою артиллерийскую канонаду:

– У меня шестьдесят артиллеристов и десять раненых! Вы их всех возьмете, даже если места нет!

– Невозможно! Судно перевернется!

– Вы нас возьмете! – повторил полковник решительно. – Если мест нет, сейчас они появятся. Штабс-капитан Алымов!

Алымов снял со спины свой карабин и шагнул в сторону. Тотчас артиллеристы его батареи подняли свои карабины и встали вокруг Алымова. Вместе они представляли внушительную силу.

– Даю три минуты на размышление! Потом будем стрелять! – с холодной яростью выкрикнул Никифоров. – У вас на пароходе всякая тыловая сволочь, из-за которой мы проиграли войну, вы их увозите, а солдат, которые проливали свою кровь, оставляете на верную смерть!

<< 1 2 3 4 5 6 7 ... 13 >>
На страницу:
3 из 13