Жезл Эхнатона

Варвара явно удивилась. Она явно не ожидала от меня благодарности, тем более такой бурной.

– Помогла? Ну, не знаю чем, но я всегда рада помочь…

– А у вас он есть? – продолжила я. – Ну, этот словарь?

– Словарь Ожегова должен быть у каждого грамотного человека! – припечатала Варвара.

Я бросилась к ней, и она мне тут же выдала большой коричневый том. При этом в глазах у нее светилось самое настоящее умиление.

А я положила перед собой словарь Ожегова.

Значит, ошибки в тексте статьи были не случайными. Михаил Филаретович при помощи этих ошибок зашифровал фамилию автора этого самого словаря. Но что он хотел этим сказать?

Я просмотрела продолжение его статьи – и увидела, что там тоже множество опечаток, но на этот раз это были не буквы, а цифры, без всякого смысла и порядка вставленные посреди обычных слов. Причем они были вставлены то по три подряд, то по две…

Я выписала эти группы цифр и снова задумалась.

Михаил Филаретович явно зашифровал в своей статье какое-то послание, какое-то тайное сообщение. Первой частью этого послания оказалась фамилия «Ожегов». Скорее всего, это отсылка к его знаменитому словарю.

Но если послание начинается с названия словаря, значит, этот словарь – ключ ко всему сообщению…

В свое время Михаил Филаретович рассказывал мне, как Жан-Франсуа Шампольон расшифровал египетские иероглифы. При этом он вкратце рассказал мне вообще о шифрах и способах их прочтения. Конечно, я слушала его вполуха, но все же кое-что запомнила. В частности, запомнила, что часть шифров используют ключ – то есть какую-то книгу, которая нужна для их создания и расшифровки. То есть у автора шифрованного письма и его адресата должна быть одна и та же книга, иначе прочесть шифровку не удастся.

Так вот, в моем случае эта книга – словарь Ожегова…

Значит, ключ у меня есть – и я могу прочесть зашифрованное послание, оставленное Михаилом Филаретовичем.

Я просмотрела группы цифр, выписанные из статьи.

В этих группах были поочередно то две, то три цифры. Самая большая трехзначная группа была 832, все двухзначные были не больше пятидесяти.

Я пролистала словарь Ожегова и выяснила, что всего в нем 850 страниц и на каждой странице не больше пятидесяти слов.

Догадка была очевидна: трехзначные числа – это номера страниц, двухзначные – порядковые номера слов на странице…

Я принялась за расшифровку, и через полчаса передо мной было послание Михаила Филаретовича.

* * *

Послание было очень странное.

«Примите к сведению, что экспонат за номером 14 697 имеет необычайную важность. Его значение может быть разъяснено тем, кто имеет прямое отношение к ложе Озириса Циннендорфова кодекса. Поможет вам в поисках принцесса Вампука».

«Какой-то бред… – привычно подумала я, – розыгрыш… зря только возилась с расшифровкой!»

С другой стороны, Михаил Филаретович не такой человек, чтобы тратить время на глупые розыгрыши. Наверное, в этом послании все же есть какой-то смысл, только нужно до него докопаться…

Для начала я просмотрела список экспонатов, присланных в наш музей на грядущую выставку. Среди этих экспонатов действительно был один под номером 14 697. В спецификации было указано, что это – ритуальный жезл египетского жреца, предположительно датируемый восемнадцатой династией.

Допустим, этот жезл почему-то имеет особую важность, о чем Михаил Филаретович хотел нас предупредить.

Но дальше начинается какая-то ахинея.

Почему значение этого экспоната должен разъяснить кто-то, имеющий отношение к ложе Озириса? И вообще, что это за ложа такая? Да еще какой-то Циннендорфов кодекс замешался…

К счастью, мы все же живем не в каменном веке, даже у нас в музее есть высокоскоростной интернет, и я сделала запрос о значении слова Циннендорф.

Умная программа сообщила мне, что система, или Устав, Циннендорфа – это одна из двух систем масонских лож, которые появились в России в восемнадцатом веке.

Тут же мне рассказали, что первым масоном в нашей стране стал екатерининский вельможа Иван Перфильевич Елагин, который в 1770 году получил от важной берлинской ложи «Роял Йорк» разрешение на открытие первой в России провинциальной великой ложи и стал ее первым Великим мастером.

Но вскоре у него появился влиятельный конкурент – приехавший в Россию из того же Берлина бывший гофмейстер Брауншвейгского двора Рейхель основал в нашей стране ложи так называемого Циннендорфова устава.

Рейхель основал в Санкт-Петербурге масонские ложи «Аполлона», «Диониса», «Гарпократа», «Горусы», «Немезиды» и «Латоны», а также одноименную ложу «Аполлона» в Риге, ложу «Изиды» в Ревеле (нынешнем Таллине) и еще одну ложу в Петербурге и Москве – а именно ложу «Озириса».

Ага, наверняка вот про эту ложу и пишет Михаил Филаретович в своем послании!

Но все эти ложи существовали в восемнадцатом веке, некоторые дожили до девятнадцатого, а у нас сейчас двадцать первый. В стране было несколько революций и войн, и страна-то уже не та, и от масонских лож не осталось и следа…

Где же мне найти того, кто имеет отношение к этой самой давно забытой ложе?

Михаил Филаретович пишет, что мне в этом поможет какая-то принцесса Вампука, но что это за принцесса, я понятия не имею, а даже само ее имя звучит как-то несерьезно…

Правда, у меня мелькнуло смутное ощущение, что где-то я уже слышала про эту принцессу со смешным именем, но где? Никак не могла вспомнить.

Да, память у меня весьма избирательна. С одной стороны, я многое могу запомнить с одного раза, с другой – буду долго вспоминать слово или имя, прямо как Варвара Тихоновна. Хотя она-то как раз профессионально ничего не забывает, правда, призналась, что дома не помнит, что куда положила.

Но я – человек весьма специфический, во многом я не похожа на других. Совершенно этим не горжусь, такая уж у меня судьба.

* * *

Я – досадная ошибка природы. Запутанная, ошибочная хромосома, фатальный генетический сбой, неожиданный росток из мертвого, нежизнеспособного семечка, гнилая веточка от гнилого же дерева. В общем, меня не должно было быть. Причем не то что я не должна была появиться на свет, нет, клетки моих родителей не должны были соединиться. Ну, просто никак. А вот вышло.

Даже не хочу называть этих людей родителями. Причем в случае папаши так оно и есть, уж он-то точно отцом никогда не был. А был в свое время обычным сыночком довольно обеспеченных родителей. По тем временам, конечно.

Мне сейчас двадцать семь, а этот придурок заделал меня в двадцать лет… в общем, было начало девяностых. И я так понимаю, что ничего еще тогда было неясно. То есть те, кто был совсем бедным, как-то старались выжить и рано начали вертеться в поисках денег. А родители моего, с позволения сказать, папочки были люди небедные. Отец – театральный режиссер, мать – актриса, так что сыночек их ни в чем не знал горя. До поры до времени, конечно.

Он был законченный пофигист. И неимоверный лентяй, просто фантастический. Так что ему лень было даже найти себе приличную девушку. Или хоть неприличную, но хотя бы с полутора извилинами в голове. Которой хватило бы этого количества извилин, чтобы не залететь. А скорей всего, мало-мальски здравая девица и внимания бы на этого урода не обратила.

А которая обратила, та и была моя мать (опять-таки не хочу называть ее этим словом). Вот было бы здорово появиться на свет из лабораторной пробирки. И чтобы в свидетельстве о рождении так и было написано, черным по белому.

В общем, где уж они познакомились, я понятия не имею. Вообще, если вы думаете, что я в детстве слышала об этом хоть слово, то вы глубоко ошибаетесь. Папашу моего мать называла несколькими выразительными словами, которые здесь я не могу привести из соображений благопристойности, самыми приличными среди них были «козел», «урод тряпочный» и «обмылок». Больше никаких достоверных сведений я о нем не имела.

Потом мать про него просто забыла. Она вообще многое забывала, например, накормить меня. Или прибраться в квартире. Так что куча мусора, вываливающегося из ведра на пол или паутина по углам – для меня вещи, привычные с детства, как и плесневелые корки или яблочные огрызки, валяющиеся на диване.

Я рано научилась открывать холодильник и залезать на стул, чтобы пошарить на верхней полке буфета. Мать прятала там чипсы и соленые сухарики к пиву. Меня она кормила, когда вообще вспоминала о моем существовании, геркулесовой кашей, варила ее дня на три в большой закопченной кастрюле. Вы ели когда-нибудь позавчерашнюю геркулесовую кашу, холодную, комковатую и несладкую? Нет? Ваше счастье. Можно считать, что вам повезло в жизни.

Забыла сказать, что мать была старше моего папочки лет на восемь-девять, так что родила меня, скажем так, в довольно взрослом возрасте, почти под тридцать. Но вы уже поняли, что возраст тут ни при чем, ума он ей не прибавил.