Дети Белой Богини

– Постой-ка, – пробормотал Завьялов. И замер.

– Что? Что такое? – остановился и Герман.

– Этот человек мне знаком. На прошлой неделе была попытка ограбить валютного кассира. Она дала описание. Показали альбом. Женщина без колебаний опознала Косого. Он с месяц назад вернулся из колонии. Выходит, опять за старое. Так вот, мужик, который только что вошел в соседний дом, – Косой.

– Зява, брось! – поморщился Герман. – Это дом директора городского рынка!

– Ну и что? К нему преступник не может зайти? Так, по-твоему? Одного поля ягоды. Пойдем проверим.

– Зява, брось, – повторил Горанин. – Тебе домой надо. Ночь на дворе.

– Ну и что? Это моя работа. – Завьялов решительно повернул к соседнему дому.

– У тебя оружие при себе? – крикнул ему вслед Герман.

Сделав несколько шагов, тот остановился, а потом отмахнулся:

– На работе. В сейфе.

– Ну и куда ты собрался?

– Да вдвоем мы его быстро! Если это, конечно, он.

– Я все-таки пойду возьму ствол, – пробормотал Горанин.

Увидев, что Герман направился к своему дому, Завьялов крикнул:

– Эй, Гора! Ты быстрее давай! А то все лавры мне достанутся! – и рассмеялся.

Он уже представил себе, как задержит сейчас опасного преступника, завтра напишет отчет, получит благодарность, может быть, и премию выпишут. Маша будет довольна. Опьянение еще не прошло окончательно, а нервной лихорадке значения он не придал. В голове пронеслись тысячи самых разных мыслей, но ни одной об опасности. Потому что по большому счету в серьезную переделку капитан Завьялов еще не попадал. До сих пор обходилось.

Пройдя через участок, он решительно поднялся на крыльцо и надавил на кнопку электрического звонка. Повисла долгая пауза. За дверью было какое-то движение. Показалось, что вскрикнула женщина. Завьялов позвонил еще раз.

– Кто там? – раздался наконец испуганный женский голос.

– Откройте, милиция!

– У нас все в порядке, – испуганно сказала женщина.

И Завьялов этот испуг сразу же уловил. И повторил настойчиво:

– Откройте. К вам только что зашел человек. Он находится в розыске. – И обернулся:

– Гора, где ты?

За высоким забором послышались тяжелые шаги. Герман. Теперь все будет в порядке.

И тут капитан увидел ослепительную вспышку. Потом воздух будто взорвался, оказавшись вдруг неимоверно тяжелым, его осколки больно обрушились на голову. Так больно, что ослепили и оглушили одновременно. Потом наступила тишина. Такой еще в его жизни не было. Абсолютная тишина, лишенная каких-нибудь признаков жизни. Понял одно: его больше нет. И успокоился.

Но, как потом оказалось, с этим Александр Завьялов поспешил. Ранение оказалось не смертельным.

Новолуние

День первый

Окончательно он пришел в себя только через месяц, до этого все было как в тумане. Да и потом долгое время смотрел на окружающие предметы словно бы со стороны. Другие люди трогали их, переносили с места на место, суетились, говорили что-то. Говорили тихо, точно боялись его побеспокоить. Глупые люди. Все, что происходило, не имело к нему, Александру Завьялову, ни малейшего отношения. Увидев в окне зеленую листву, очень удивился. А как же мороз? Ночные заморозки? В апреле не бывает зеленых листьев на деревьях. Тут он вспомнил, что умер. Потом почувствовал боль. Но у мертвых не болит… Значит, жив. Жив?

У постели с вязаньем в руках сидела женщина. После новой вспышки боли вспомнил, что это жена. Маша. Маша?

– Ма… ша…

– Господи, Саша! – встрепенулась она. И вдруг заплакала: – Ну наконец-то!

Ему показалось, что звук идет, как сквозь вату, которой заткнули уши. Жена едва шевелила губами.

– Что… случилось?

Она молча плакала. Он поднял руку, потрогал повязку на голове. Болит там.

– Нет, нет, нет… – испуганно забормотала Маша, спохватилась, вскочила со стула и выбежала из палаты.

Завьялов растерялся. С трудом вспомнил, как сидели у Германа, потом вышли на улицу. Перекопанная дорога, темнота, фонарь над воротами соседнего дома. Он поднялся на крыльцо и позвонил. Вспышка света. Темнота. И вот теперь дорога в никуда, которая начинается сразу у порога того дома. Он шел по ней долго, но, кажется, так и не дошел до цели. Вернули. Кто? Зачем?

Все несчастья, приключившиеся с ним за последнее время, вспомнил первыми. Год назад умерла после долгой тяжелой болезни мать, отец сошелся с другой женщиной. Оба пьют. Теперь отношения с ними… Да о каких отношениях может идти речь, если бывать у них и пить с ними не хочется? Интересно, не заходили они? Да лучше бы не заходили! Он застонал, закрыл глаза. Не надо бы всего этого. Не надо.

Дверь хлопнула, в палату вернулась Маша. За ней шел человек в белом халате. Лицо его показалось знакомым. Но напрягаться, вспоминать кто это, не хотелось. Ничего не хотелось. Только уснуть.

– Вот, Степан Ильич! Он очнулся!

– Да-а… – несколько растерянно протянул врач.

– Я же вам говорила! Говорила!

– Здоровый организм творит чудеса. Кто бы мог подумать? А? Безнадежный случай.

– Что… это… было? – с трудом выговорил он.

Тот, которого назвали Степаном Ильичем, присел у кровати. Спросил участливо:

– Что-нибудь помните?

– Да. Кажется… В меня стреляли?

– Именно, – кивнул Степан Ильич. – Пулевое ранение в голову. Хорошо, что по касательной. Но… с близкого расстояния. Почти в упор. Снимок дал неутешительный прогноз. Пришлось делать трепанацию черепа. Медицина может вами гордиться.

– Когда? – прохрипел он. – Когда… это… было?

– В середине апреля. Почти месяц назад. Сейчас май на дворе. Все это время вы были без сознания.