Невеста темного колдуна. Маски сброшены

– Поймал проклятье,– хмыкнул некромант,– жена приголубила. Оно-то и добавило мне головной боли.

– А не надо было обижать,– нарочито весело хмыкнул Телайла и тут же добавил,– девчонки злоупотребляют крепленым вином.

– А ты ябеда.

Призрак подошел к креслу и сел. Конечно, сиденье нисколько не промялось, но со стороны это было почти незаметно.

– Ты попросил присмотреть за Гретой,– Тель криво улыбнулся,– а рядом с ней всегда была Тирна. Она забавляла меня. Потом я сам не заметил, как начал наблюдать за ней. Нет, Грета по-прежнему была в приоритете, если говорить о защите. Я не думал, что способен влюбиться. Потому и не заметил. Только когда прочитал ее письмо многое стало понятным.

– Прости,– скрипнул зубом Алистер,– прости. Я должен был что-то придумать, спасти тебя, но…

– Да нечего было придумывать,– отмахнулся Тель. – Я просто прошу твоего разрешения показаться ей.

– Не доведи ее до обморока,– буркнул некромант.

Друзья немного помолчали, затем призрак спросил:

– Что с Лазаром?

– Его разум полностью перестроен,– некромант покачал головой. – Работал явно темный менталист, потому что откатить обратно не получилось даже у Линнарта. Но есть и плюсы – в его воспоминаниях мелькает та же рожа, которую видел Дони. Вот только никто эту гнусную морду не может опознать. Среди знати таких нет.

– Бастард? А что, нагулян на стороне, принят в род, опутан клятвами – идеальный исполнитель,– тут же предположил Тель. – Девчонки, кстати, тоже додумались до того, что Лазар не сам действовал.

Алистер поправил дурацкое, девчачье украшение и закатил глаза. Если еще и Грета с подружкой начнут совать любопытные носы в опасные норы, то он умрет на мно-ого раньше срока. Просто потому что сердце остановится. Последнее, чего ему хочется, это закрывать потускневшие, мертвые глаза Греты. Он, конечно, некромант, но не бессердечный же!

– Я поговорю с ними,– уверенно произнес Алистер.

– Они сейчас придумают себе какую-нибудь бредовую цель, заполируют вином и ничего ты им не докажешь и не переубедишь,– покачал головой Телайла. – А сейчас идти на Морской балкон не советую – Тирна боится некромантов, а Грета боится потерять ее дружбу. Так что, как вариант, в тебя бросят бутылкой.

– Очень смешно,– буркнул Алистер.

– Тебе не нужно бояться за Грету. Просто попроси ее таскать везде Дикки и все, проблема решена.

– Ты забываешь про змею, которую…

– Которую сожрал дорф? Старый, злобный некромант влюбился,– тихо рассмеялся Тель. – Я рад. Если бы еще и девочку не отталкивал – цены бы тебе не было.

– Тель, ты же знаешь,– с тоской произнес Алистер.

– Знаю. А еще я вижу, с какой обидой она на тебя смотрит. Она ведь тоже любит.

– Сегодня любит – завтра забудет, особенно, если похоронит,– отрезал Ферхара. – Я ей добра желаю.

– Иными словами, ты любишь ее больше собственной жизни. Таким образом, еще одно условие снятия проклятия соблюдено.

– На этом мы закончим обсуждение всяких глупостей. Лучше смотайся во дворец и передай Гарри и Лину вот это письмецо. Я сузил круг подозреваемых, а это сделает выборку еще более надежной.

– Я призрак, а не почтовая химера.

– Ну, я не могу вернуть тебе жизнь, а вот превратить в почтовую химеру – запросто. Хочешь?

– Благодарю, не стоит.

Телайла провел рукой над конвертом и от того отделилась призрачная копия, вместе с которой он и исчез.

Останки письма стремительно истлевали и некромант поспешил им помочь и, заодно, спасти свой стол. Он легко привыкал к вещам и не был готов сменить столешницу, тем более, что и так менял ее около двухсот лет назад. Право слово, что за расточительность?

Алистер посмотрел на шаткую пирамиду папок и бумаг, перевел взгляд на шкаф и передернулся – в стекле отразился темноволосый мужчина в девичьей диадеме.

– Какая гадость,– искренне произнес дерр Ферхара и решительно снял творение моры Дарвийской.

В ту же секунду вернулась боль. Мягко коснулась висков, скользящим движением приласкала макушку и свила себе гнездо в затылке. Некромант судорожно вздохнул, подавил в себе малодушное желание напялить дурацкий артефакт обратно, и решительно вышел из кабинета.

Он хотел бесцельно побродить по закрытой части особняка, проверить, все ли заклятья работают как надо и, когда подруги покинут балкон, провести вечер там. В компании крепленого вина, острого сыра и интересной книги.

Особняк сам подсказал владельцу, что Морской балкон освободился. Минут через двадцать Алистер самому себе не смог бы объяснить, почему он стоит перед дверью в комнату Греты. Сжимая в руках томик по теории межпространственных переходов, некромант убеждал себя уйти. Тем более, что чутье подсказывало – внутри пять живых единиц и все спят.

«Я просто посмотрю. И все». Он открыл дверь, махнул рукой на вскинувшегося дорфа, мол, свои, и вошел. Дикки, узнав некроманта, уронил голову на лапы и закрыл глаза. Больше на него не отреагировал никто.

В комнате пахло вином. Некромант усмехнулся, кажется, утром подружки очень пожалеют, что выпили так много.

Спящая Грета была похожа на какое-то неземное существо – робкая улыбка на розовых губах, облако золотых локонов, в которых заблудились лунные лучи и фарфорово-бледная кожа. В руках спящая красавица сжимала цветок. Тот самый, который создал он.

«Она тебя любит, некромант»,– промурлыкал дорф. – «Не понимаю, почему».

Алистеру стало как-то иррационально обидно – что значит, не понимаю? Он, конечно, чудовище. Но Грета-то то о нем не все знает, вот и любит.

«Слабый самец и дом не защитишь»,– добил некроманта дорф.

– Ты жив, меховушка, только потому что с ней связан,– процедил Алистер.

«А разве не так? Умираешь, не борешься за себя – неужели будешь за самку и котенка бороться? Слабый должен умереть, это закон».

Некромант усмехнулся, уж каким-каким, а слабым он себя никогда не считал. Но и спорить с меховушкой бесполезно. Все же у дорфов иная логика.

Легко проведя ладонью над телом Греты, некромант избавил ее от последствий возлияний. И, подумав, сделал то же самое для Тирны, лицо которой носило на себе след недавних слез.

– Все будет хорошо,– уверенно произнес некромант и вышел.

До самого утра он сидел на Морском балконе, любовался штормом и выписывал зубодробительные формулы из книги. И время от времени прикладывался к вину, все же, вечер располагал к некоторому расслаблению.

Глава 5

Открывать глаза было страшно. Грета достаточно слышала об ужасах похмелья, чтобы понимать – вчерашний вечер не останется без последствий. Однако же, голова не болела, во рту никакого поганого привкуса не было, да и вообще, она чувствовала себя свежей и хорошо отдохнувшей. Вот и боялась открывать глаза – вдруг это даст организму сигнал для появления похмелья?

– Ты там жива? Я какая-то подозрительно свежая,– окликнула подругу Тирна.

– Жива и тоже прекрасно себя чувствую,– отозвалась Грета.