Рассказы. Миниатюры

– Выпишите нам таблетки, доктор! – просил он. – Я ведь на зоне за врача был, сам буду Сереженьку таблетками поить!

– Маленький ребенок – это вам не взрослый мужчина! А если состояние ухудшится? За больным ребенком до года необходимо постоянное врачебное наблюдение. Впереди праздник, и поликлиника не будет работать! – уговаривала Катя.

Но убеждать Чупикова было бесполезно. В конце концов Катя оставила направление в больницу, а сестре велела вечером и утром делать ребенку инъекции антибиотиков.

На следующий день она снова зашла к Чупиковым. Состояние ребенка не улучшилось, но ни отец, ни мать не соглашались на госпитализацию. Катя расстроилась.

В подавленном настроении она шла после работы домой. Был вечер. Уже стемнело и сильно похолодало. Редкие прохожие спешили по домам. Приближающийся праздник не чувствовался. Дома муж Володя сказал Кате, что ночью будет мороз около 45 градусов, и это хорошо. Что в этом хорошего, Катя не поинтересовалась, так как голова у нее была занята мыслями о работе. Они поужинали и легли спать.

Во втором часу ночи Катя проснулась и вдруг поняла, что в доме она одна. Она обошла квартиру, посмотрела на часы, на градусник за заиндевевшим окном. Он показывал -45. Куда Володя мог уйти ночью, еще и в такой мороз? На работу его не вызывали, сам он никуда не собирался… Кате ничего не приходило в голову. Вернее, приходило, но мысли были уж вовсе какие-то дикие. Она вспоминала о разных несчастных случаях, про которые приходилось слышать, и ей становилось страшно. Она ложилась в постель и вставала, ходила по комнатам, выглядывала за дверь, смотрела в окно…

Так прошло около часа. Уже по-настоящему запаниковав, Катя стала одеваться, чтобы бежать разыскивать мужа. Но тут раздался скрип снега за окнами, шаги и какой-то странный шум. Она бросилась к двери и распахнула ее. Володя, заиндевевший, как дед Мороз, в полушубке и валенках, стоял перед ней. Рукой он придерживал большую заснеженную елку.

– Катька! Ты чего не спишь? – почему-то шепотом спросил он. – А я хотел тебе сюрприз сделать!

– А ты и сделал, – сказала Катя и заплакала.

Володя смущенно закашлял, прислонил елку к стене и обнял Катю. Он был такой холодный, что Катя тут же перестала плакать и стала помогать ему раздеваться. Пока он отогревал руки и ноги, пока закипал чайник, елка тоже постепенно оттаивала, и по квартире поплыл запах хвои и праздника.

Потом они пили чай, и Володя рассказывал, где он взял такую замечательную елку. Лес начинался не очень далеко от дома, но там подходящих елок не было, и он пошел километра за два, к высоковольтной линии.

– Как ты не побоялся идти в такой мороз, сумасшедший? – спрашивала Катя.

– Да сейчас как раз само то! – смеялся Володя. – Никого на улицах нет. Зато в лесу полно мужиков, – елки под высоковольтной рубят. Кстати, твоего Чупикова встретил. Тоже елку своим ребятам выбирал. Ножовку ему дал, а то у него топор тупой, он с ним замучился.

Утром, когда Катя пришла на работу, сестра сказала ей, что малыш у Чупиковых сильно кашляет, – она забегала к ним перед работой сделать укол. В больницу они ехать наотрез отказываются, а сам Чупиков нервничает и злится, и что Кате надо быть осторожной, – мало ли что можно от него ожидать.

После приема Катя пошла в первую очередь к Чупиковым. Она боялась за ребенка и не знала, как еще уговаривать упрямого папашу. Дверь у Чупиковых была не закрыта. Катя постучала и вошла. Чупиков стоял на стуле, повернувшись спиной к дверям. Он обернулся на стук, пошатнулся и уронил небольшую елку, которую устанавливал на тумбочке. На ней уже висели кое-какие игрушки. Елка с шумом упала на пол. Катя испуганно вскрикнула, шагнула вперед и наклонилась, чтобы ее поднять. Чупиков спрыгнул со стула. Маленький, в большущих валенках, он стоял перед Катей и молчал. Глаза у него были заплаканные.

– Я зашла узнать, как ваш малыш…, – начала Катя.

– Ничего, ничего, доктор, – заговорил Чупиков, – я сам подниму. А Сереженьку мы в больницу увезли. Извините, что я сразу вас не послушал. Ему хуже стало…

– В больнице он пойдет на поправку, – сказала Катя. Ей было жалко расстроенного Чупикова, и она старалась его утешить.

Они подняли елку и поставили ее на тумбочку. Несколько игрушек разбилось, но это было не страшно. Небольшая пушистая елка была очень красива. Она одуряющее пахла хвоей. Дверь открылась, – это прибежали с улицы ребятишки. Увидев елку, они запрыгали и загалдели. Чупиков заулыбался, улыбнулась и Катя. Они поздравили друг друга с наступающим Новым годом и пожелали друг другу счастья.

Что, вас уже на машине подвозят?

Что ж это я такая наивная? Ведь уж не девочка. Почти год, как мы с Игорем поженились. Пора бы остепениться! Так нет – так и тянет на приключения, так и тянет! Ну, зачем надо было садиться в машину к этому мужику? Это ж за кого он меня принял?

В общем, дело было так: стояла я после дежурства на остановке. «Шабашка» у меня одна есть – так, подработка на полставки, – на другом конце города. Городок у нас небольшой, поэтому автобусов – раз – и обчелся, но пешком добираться и далеко, и долго. Стою. Автобуса все нет и нет. Опаздываю, естественно, и – нервничаю, нервничаю! Опять мне шефиня Марья Павловна выговаривать будет. И так она на меня смотрит, как Ленин на мировую буржуазию! Завидует? Что ей, старухе, еще остается в ее-то 44 года?

Жарко, солнце палит, как сумасшедшее. На остановке, кроме меня, – ни души. Видно, автобус недавно был и всех забрал. Ну, думаю, будет мне от старухи! И вдруг – останавливается рядом со мной машина, что-то вроде Тойоты. Дверца открывается, симпатичный такой мужчина выглядывает и говорит:

– Что, давно стоишь?

– Да, – говорю, – минут тридцать пять уже. Работать надо, а тут шаром покати! Ни людей, ни машин…

На лица память у меня отвратительная. Но, думаю, это кто-то из друзей Игоря, наверное, узнал меня и решил подвезти.

– Так садись! …Повторять тебе, что ли?

Я сажусь, дверцу захлопываю и говорю:

– А я вас что-то не припомню. Вы, наверно, друг Игоря?

– Ну да, друг. А ты что, всех его друзей помнишь?

– Нет, в том то и дело. Вот вас не помню. А вы меня знаете?

– Знаю. Уже целых пять минут, – говорит он загадочно. – Может, на «ты» перейдем?

– Ну, что ж, можно и на «ты». Хотя я «вы» предпочитаю.

Он между тем с места трогается и спрашивает:

– Едем куда? Или… никуда не едем?

– Едем, едем! – говорю, и побыстрее! На Красноармейскую, 54!

– Тю! Так это ж на другом конце города! Ближе-то нельзя?

– Ближе нельзя! Я там работаю. Но если вам не по пути – могу выйти!

– Да сиди уж!

Едем. Мелькают дома, зеленые и пыльные деревья, кусты…

– А ты ничего, симпатичная! Давно работаешь?

– Второй год уже…

– Что, другого занятия не могла найти? Удивляюсь я вам, девкам! Молодые, красивые, – и на тебе!

– Что значит – на тебе? Чем вам моя профессия не угодила? Она – одна из самых нужных.

– Да уж! Это верно. И денежная! Сколько, кстати, ты за сеанс берешь?

– Мне за сеансы не платят, я – на окладе. Правда, он невелик, приходится подрабатывать.

– Фу ты, ну ты! На окладе! Сколько ж я буду тебе должен?

– Вы? Мне? Нисколько! Это я вам должна. Правда, у меня сейчас денег – только на автобус, но Игорь с вами расплатится…

– Ты прикалываешься, што ли? …Странная ты какая-то… И все выкаешь. Под интеллигентную косишь?

Ну, тут я даже обиделась. Отвернулась и замолчала. Думаю, пусть только довезет меня, а там я с ним распрощаюсь и больше никогда не увижу. А Игоря попрошу ему деньги передать, пусть этот грубиян не думает, что его услуга не будет оплачена!