Рассказы. Миниатюры

Едем дальше, и он вдруг говорит:

– Может, заедем, бутылочку шампусика возьмем? Для поднятия настроения…

– Никаких шампусиков, вы – за рулем! – отвечаю строгим голосом. Когда надо – он у меня еще как прорезается!

– Ишь ты, какая правильная! Что, может, вовсе не пьешь?

– Не пью и не курю! Веду исключительно правильный образ жизни.

Тут он хохотать начинает. Хохочет, хохочет, – и вдруг тормозит резко, со стоном сгибается куда-то вправо…

– Ох, насмешила! Аж согнуло меня в дугу! …Остеохондроз у меня, достал он меня уже! Погоди, сейчас отпустит немного, и поедем, – стонет он.

– Так я могу вам помочь!

Встаю. Нажимаю на несколько акупунктурных точек. Мужик прислушивается к ощущениям, немного погодя лицо его светлеет, он улыбается.

– Все, отпустило! Спасибо! – говорит он. – Как это у тебя получается?

– Ну, это элементарно! Не стоит благодарности. Это – моя профессия.

– Хорошая у тебя профессия! Китаянки научили?

– Почему китаянки? У нас в институте был факультативный курс, преподавали наши, российские рефлексотерапевты…

Мужик некоторое время молча крутит баранку. Что-то, похоже, обдумывает. И тут мы подъезжаем к Красноармейской,54. К детскому садику, в котором я подрабатываю. Старшая группа уже вышла на прогулку, воспитательницы и Марья Павловна по площадке похаживают; дети видят меня и кричат:

– Ура! Тетя Света приехала!

– Вот и приехали! Спасибо вам огромное, – говорю я. – Сколько я должна?

– Не понял! – говорит мужик. – Это что – садик?! Ты что, в садике, что ли, работаешь?!

– Ну да, по совместительству, врачом.

– А чего ж ты на остановке-то стояла?

– Как что? Автобус ждала. А вы что подумали?

– Ну, что я подумал, тебе… вам… знать не обязательно! …А Игорь-то как же? – спрашивает мужчина, – его вы откуда знаете?

– Так мы учились с ним вместе с первого курса, а потом поженились. Он вам что, не рассказывал?

– Тот Игорь, которого я знаю, и десяти классов-то не окончил. Ну, вы меня и запутали! – говорит мужчина. Он явно огорчен…

Я выхожу из машины и прощаюсь. Спрашиваю, как его имя и как ему деньги передать. Он смотрит на меня:

– Я – Анатолий. А вы – Света? Приятно было познакомиться! Ничего вы мне не должны. Я вас просто так подвез. Смотрю, стоит симпатичная молодая женщина. Почему бы и не подвезти? – говорит он, как-то странно улыбается и уезжает.

– Что, вас уже на машинах подвозят? – спрашивает ехидно Марья Павловна, идя ко мне навстречу. – Можно узнать, кто это такой?

– Да так, добрый человек, – говорю, – на остановке меня подобрал. Автобуса опять долго не было.

– Запомните, деточка, – говорит Марья Павловна, – добрых людей на свете не бывает. А в машины к незнакомым людям садиться небезопасно. Вы что? Телевизор не смотрите? Кругом же одни маньяки! Впрочем, представляю, за кого он вас принял в вашей-то короткой юбченке! Ладно, поторопитесь. Вас младшая группа дожидается. Там плановый осмотр, не забыли, надеюсь?

Не забыла конечно же! Потому и торопилась, и нервничала.

А насчет добрых людей врет эта Марья Павловна, – есть они на свете и всегда будут. Это она напрасно… Что же касается юбки, то ее, правда, давно надо поменять на что-то более солидное, – я ведь ее еще на пятом курсе носила. Вот появятся у нас с Игорем деньги, обязательно куплю себе такой же костюм, как у Марьи. Она, надо отдать ей должное, одета всегда дорого и со вкусом…

Мистер и Маргарина

Маргарина приехала в Штаты в командировку. Маргарина – естественно, аббревиатура. Расшифровывается как Мария Гавриловна Ренатова. Но сотрудники звали ее сокращенно – Мар-га-рина. Получалось что-то, похожее на Маргариту, и она не возражала. Ей было 40 лет, она была не замужем, некрасива, неумна, неудачлива и не очень здорова. Но если вы думаете, что глупые и некрасивые не хотят быть счастливыми и любимыми, то очень ошибаетесь. Маргарина хотела. Она любила мечтать. И в своих мечтах воображала себя красивой, умной, удачливой, смелой, раскованной, любимой и свободной.

Насчет последнего – разговор особый. Свободной она не чувствовала себя никогда. Она была не свободна от обязанностей по отношению к больной и капризной матери, служебной зависимости от начальства, долга перед Родиной и народом, страхов и предчувствий, суеверий и предрассудков, идеологических догм, внушенных с первых классов школы, мнения соседей и знакомых и т. д. Перечислять можно долго, но незачем. И так понятно, что она тащила на себе тяжкий груз зависимости от всех и вся.

И вот, приехав в Штаты, пришла как-то Маргарина на берег Океана. Он не был похож на так знакомое ей Черное море. Он был огромен и дышал широко и свободно. Волны набегали на песчаный пляж, а вода была холодна и прозрачна. Глупая Маргарина сидела в шезлонге и воображала, что она потрясающая красавица, и вот сейчас подойдет к ней, ну, пусть не принц, но симпатичный и добрый человек и полюбит ее сразу и на всю жизнь. И они будут жить долго и счастливо, пока смерть не разлучит их.

И человек подошел. Это был не молодой, но действительно симпатичный мужчина. Толстая белая собака вела его на прогулку. Она подошла к Маргарине и ткнулась носом в ее руку. Маргарина испуганно вскрикнула, и мужчина стал ее, должно быть, успокаивать. Он говорил на английском, а Маргарина на слух его понимала плохо, хотя читала и переводила довольно сносно. Но в некоторых случаях слова ничего не значат. Любовь сразила их, как острый нож.

Через пару минут они смеялись и болтали каждый на своем языке, и прекрасно понимали друг друга. Могло показаться, что добродушный немолодой мужчина и худенькая женщина, похожая на девочку, знали друг друга всегда. Может быть, в предыдущей жизни они были близки и вот, наконец, встретились вновь? Почему бы и нет? В жизни еще и не то бывает.

Его звали Генри – типичное англоязычное имя. Он давно овдовел, и детей у него не было. Он был не беден, но и не богат. Ему было одиноко, и его одиночество скрашивали собака и книги.

На второй день знакомства он сделал ей предложение. Маргарина зарделась, потупилась и… согласилась. Она была счастлива. Она была счастлива до самого утра. А утром оказалось, что командировка заканчивается и надо возвращаться. Звонила мать, – у нее опять случился гипертонический криз. Начальница прислала письмо на e-mail, ей нужны были цифры к отчету и какие-то шмотки. Билеты были уже куплены. Долг перед Родиной настойчиво звал назад, и Маргарина заплакала и стала собирать вещи.

Генри провожал ее в аэропорт, хотя она объяснилась с ним и отказалась выходить за него. Он хотел писать ей, и она дала свой адрес.

Письма приходили сначала часто, а потом все реже и реже. Маргарина плакала. Но однажды наш мистер прибыл собственной персоной. И остался навсегда.

Счастливая Маша, бывшая Маргарина, живет с ним уже шесть лет. Работу она оставила. У них дом в деревне и небольшое фермерское хозяйство, маленькая дочь, белая собака, книги и интернет. Зимой им немного не хватает общения, но летом приезжают соседи-дачники, и становится шумно и весело. Когда же осенью все разъезжаются, Генри и Маша становятся еще ближе и дороже друг другу.

Скажете, сказка? А вот и нет!

Одна простая жизнь

Фотография начала прошлого века: под высокими деревьями расположилась семья. Красивая молодая женщина в центре – Мария. Она сидит, неловко сложив на коленях тонкие руки. Справа от нее – старуха-мать с маленькой девочкой в кружевном чепчике, дочкой Марии. Слева – сестры: средняя – хорошенькая, круглолицая; младшая – неуклюжая и некрасивая, с замкнутым и угрюмым лицом.

За спиной Марии высокий мужчина – Арсений, муж. Рядом с ним женщина в шали и длинном, до земли, платье – его мать, слева – подросток в гимназической фуражке, брат Марии. Фотография сделана в 1914 году, в день проводов Арсения на германский фронт.

Застывшие лица, темные, тянущиеся вверх деревья, – все полно настороженного ожидания. Истекают, как последние песчинки в песочных часах, мгновения привычной жизни. Это начало конца эпохи. Уже слышны шаги великих перемен и потрясений, чудовищных превратностей и странных, страшных неожиданностей…

Родилась Мария в Смоленской губернии, в маленьком старинном городке. Замуж выдали ее чуть ли не в 15 лет. Жили они хорошо, дружно, не бедно. Любила ли она мужа? Она думала, что любила. Он был на пять лет старше, добрый, заботливый. Писал иконы. Ремесло это передавалось в его семье из поколения в поколение. В первый год замужества все дарил молодой жене куклы, чтобы не скучала. Потом родилась у них дочка, Оленька.

Жизнь текла налаженно и спокойно. Казалось, так будет и дальше. Оленьке исполнилось три года, когда началась война с Германией, и Арсения мобилизовали. Воевал он где-то далеко, письма домой приходили редко.

Вернулся он домой только в конце 1917 года и показался Марии каким-то чужим. Она ли от него отвыкла, он ли за годы войны сильно изменился? Он посуровел, увлекся большевистскими идеями, много говорил о политике, а ей хотелось ласки и любви. Наскучалась она за годы его отсутствия вдоволь.

Пробыл Арсений дома недолго – в феврале 1918 г записался в Красную Армию и уехал на фронт. А летом семье сообщили, что его часть попала в окружение, и он убит. Мария горько плакала. Она ждала второго ребенка, ей было страшно и одиноко в пошатнувшемся, стремительно меняющемся мире. Исполнилось ей тогда 22 года. Была она очень хороша, – это видно даже на старой выцветшей фотографии: стройная, высокая, с правильными чертами чисто русского лица, темными косами, уложенными в узел на затылке…