Предначертание. Том III

Предначертание. Том III
Наталья Антарес

Кажется, что извилистый и тернистый путь, наполненный сомнениями, противоречиями и многочисленными испытаниями, неизбежно ведёт Ноябрину к самому краю пропасти, но по мере приближения к точке невозврата страх перед неизвестностью постепенно отступает, а тайное предопределение судьбы становится всё более очевидным.

Наталья Антарес

Предначертание. Том III

ГЛАВА I

Я объективно понимала, что в сложившихся обстоятельствах адресованная Игорю просьба дать мне небольшой тайм-аут выглядела крайне неуместно и даже в чем-то абсурдно, но, к сожалению, у меня банально не хватило духа моментально принять судьбоносное решение, и сейчас я остро нуждалась в отсрочке. А между тем, времени на раздумья было отпущено совсем немного, и мое малодушное промедление запросто могло оказаться для Эйнара роковым, однако, всё во мне переворачивалось, когда я невольно ловила себя на мысли, что с каждой секундой всё сильнее укрепляюсь в намерении последовать совету Маркелова и без оглядки рвануть в Верный. Еще сегодня утром я с пеной у рта доказывала родителям, что мои основные приоритеты непосредственно связаны с Джулсом, и я обязательно доведу до логического завершения все свои планы относительно Олежки, а затем триумфально вернусь в столицу и постараюсь убедить мужа в исключительной приверженности семейным ценностям, но в этот самый миг я была готова одним махом перечеркнуть продуманную до мелочей схему действий. Я могла сколь угодно долго гадать, что или скорее кто заставили Эйнара безапелляционно отвергать любую помощь, но горькие факты говорили за себя: единственный подозреваемый в массовом убийстве на погранпосте уверенно рыл себе яму и, похоже, его совершенно не заботило содержание вердикта. Эйнар прекрасно знал, что его участь давно предопределена, и это меня как раз-то ничуть не удивляло, а вот отчаянное сопротивление любым попыткам пролить свет на страшные события в Хонгшане вынуждало яростно терзаться в догадках. Безусловно, Эйнар четко представлял свое незавидное будущее и потому с фанатичным упорством сжигал за собой мосты: развод со Стешей, смена фамилии у ребенка, категорическое нежелание сотрудничать с адвокатом – он словно ни на йоту не сомневался в исходе процесса и предпринимал все возможные шаги, чтобы зацепить по касательной как можно меньшее количество людей, но при всем благородстве подобных устремлений я считала выбранную линию в корне неприемлемой. Я легко допускала, что даже будучи хладнокровным солдатом удачи, натренированным исключительно на выполнение боевого задания, Эйнар всегда старался избегать случайных жертв среди гражданского населения и, быть может, именно это незыблемое правило и стало в итоге главной причиной его конфликта с нанимателем. Я обладала весьма поверхностными сведениями о деятельности так называемых частных военных компаний, но предполагала, что поступающие от противоборствующих сторон заказы воплощались по принципу «цель оправдывает средства», тогда как у Эйнара чудом получалось сохранять человеческий облик даже на фоне автоматных очередей и рвущихся под ногами снарядов. Мне было сложно это признавать, но раньше я инстинктивно отрицала малейшую вероятность той или иной причастности Эйнара к незаконным вооруженным операциям, а теперь не спешила сбрасывать со счетов даже такую болезненную правду. Я всё еще придерживалась устойчивого мнения, что НСБ с нуля переписала биографию сержанта Мартиса, обильно сдобрив ее шокирующими деталями и жареными сенсациями, но в сердце продолжала теплиться надежда на то, что и самая искусная ложь имеет короткие ноги, и однажды истина выплывет наружу. Настораживало меня другое: я постепенно втянулась в систему всеобщего помешательства и начала принимать за чистую монету гнусные домыслы спецслужб. Не получалось ли так, что своими сомнениями я вновь предавала Эйнара, как уже предала его десять лет назад?

Сумбур в голове достиг угрожающих масштабов, и я с ужасом почувствовала, что задыхаюсь от переизбытка эмоций. Мне срочно нужно было прийти в себя, но вместо этого я всё глубже увязала в болоте неопределенности и никак не могла сообразить, в какое русло мне прежде всего следует направить усилия. Перед глазами один за другим проносились образы Эйнара, Юлиана, родителей, Олежки, и в какое-то мгновение я вообще запуталась в череде размытых фигур, неумолимо атакующих мой смятенный разум. Я еле-еле доковыляла до автобусной остановки, в полном изнеможении привалилась к рекламному стенду, пестрящему красочными предложениями на любой вкус и кошелек, и плотно смежила веки, дабы хоть на миг погрузиться в спасительную тьму, но долгожданного облегчения так и не наступило.

– Помоги Эйнару! – невидимые молоточки выстукивали каждое слово у меня в висках, а затылок мучительно ныл от непрерывного гула под сводами буквально раскалывающейся черепной коробки, – прошу тебя, не бросай его!

– Оставь меня в покое! – беззвучно прошептала я, физически ощущая, как меня захлестывает горячая волна ненависти, – чего ты еще от меня хочешь?

– Ты должна быть рядом с ним! – я не смела открыть глаза, но пробегающие по коже мурашки недвусмысленно свидетельствовали, что призрак настойчиво вьется вокруг меня нематериальным сгустком энергии и явно не собирается снижать свою паранормальную активность. Я не видела его лица, но мягкий, вкрадчивый голос проникал мне в подкорку, растворялся в крови и непрерывно циркулировал по венам.

– Без тебя он обречен! – убежденно вещал посланник из параллельного мира, – пока я не могу рассказать тебе всего, да и ты еще не готова к восприятию этой реальности, но обещаю, очень скоро ты всё узнаешь. Скажу только одно – на Эйнара ополчились могущественные силы, и речь идет вовсе не об НСБ. Это лишь вопрос времени, когда ликвидаторы придут за ним снова.

– Ликвидаторы? – на улице было тепло и солнечно, но меня колотило в жутком ознобе, – о ком ты говоришь?

– Не важно, – к моему вящему разочарованию включил задний ход незримый фантом, – охота на Эйнара не прекратится, покуда он жив. НСБ спутала карты ликвидаторам, до окончания расследования им к Эйнару не подобраться, они притаились в засаде, чтобы наблюдать и анализировать. Нельзя позволить им совершить повторное нападение, и существует только один способ этого добиться. Ликвидаторы привыкли работать тихо и незаметно, им невыгодны всеобщая шумиха и повышенное общественное внимание к жертве. Чем больше журналистов, правозащитников, родственников погибших и просто любопытных зевак съедется в Верный, тем труднее ликвидаторам будет выполнить свою задачу. Второй провальный эпизод им уже не простят, и охотники сами превратятся в жертву, поэтому напролом, как в Хонгшане, они больше не пойдут. Дать Эйнару шанс могут лишь требование открытого судебного процесса, массированная информационная атака по всем фронтам и выход Хонгшаньского дела на международный уровень. Если позволить ситуации развиваться по текущему сценарию, ликвидаторы устранят Эйнара в ближайшие недели, а то и дни, и мне не удастся им помешать.

– Это какое-то безумие! – я вдруг в панике поняла, что теряю равновесие и судорожно вцепилась в металлическую опору рекламной конструкции, – что произошло на погранпосте?

– Черный день в истории Гильдии, – как мне показалось, с мстительным удовольствием поведал мой собеседник, ничуть не прояснив клубящийся в моем несчастном мозгу туман, – после такого щелчка по носу уничтожить Эйнара – дело чести для охотников, и они пойдут на всё, чтобы смыть пятно с репутации.

– Я ничего не понимаю! – несмотря на то, что весь диалог разворачивался у меня в голове, я постоянно опасалась, что неосознанно заговорю вслух, и скопившиеся на остановке пассажиры заинтересуются странной особой, демонстрирующей многочисленные признаки довольно подозрительного поведения.

– Не надо понимать Рина, надо действовать, и действовать быстро! – нетерпеливо воскликнул призрак, и я вздрогнула всем телом, когда на мой пылающий лоб внезапно легла прохладная ладонь. Ласковое, ненавязчивое прикосновение заставило меня распахнуть глаза, но я предсказуемо увидела лишь черный снег на обочине проезжей части и обшарпанные фасады старых Химпромовских пятиэтажек.

– Девушка, вы в порядке? – встревоженно осведомилась молодая мама, безуспешно пытаясь вытащить из ямы забуксовавшую коляску. Подтаявший снег обнажил не только прошлогодний мусор и собачьи экскременты, но и отродясь не подвергавшееся качественному ремонту тротуарное покрытие. Уложенная абы как брусчатка в итоге провалилась, и колесо коляски наглухо застряло в образовавшейся промоине.

– Всё нормально! – кивнула я, и чтобы окончательно убедить девушку в своей адекватности предложила, – давайте подтолкну, а то вы сами из этой западни не выберетесь!

– Спасибо, – благодарно разулыбалась та, а после того, как мы вызволили коляску из ловушки, осторожно переспросила, – с вами точно всё нормально? На вас лица нет!

Элементарная вежливость не позволила мне молча отмахнуться, и я уже открыла рот для ответной реплики, но тут в коляске расплакался проснувшийся малыш, и мама сразу же бросилась его успокаивать, а я шустро юркнула в подъехавший автобус, рассчиталась с кондуктором и забилась на самое дальнее сиденье. Там я вытащила из сумочки карманное зеркало и несколько минут неотрывно вглядывалась в свое отражение. Пугающая бледность, лихорадочно блестящие глаза, мелко трясущиеся губы и пылающие нездоровым румянцем щеки – меня можно было запросто принять за сумасшедшую, пропустившую ежедневный прием назначенных лечащим врачом препаратов. Я все чаще слышала этот голос, и если раньше призрак являлся ко мне либо во сне, либо в пограничном состоянии между бодрствованием и дремотой, то сегодня мы «мило пообщались», как говорится, средь бела дня, и данный симптом меня откровенно не нравился. Неужели я напрасно верила, что инцидент десятилетней давности не оказал губительного влияния на мою психику, и все эти годы у меня прогрессировала шизофрения?

От невеселых размышлений меня оторвала трель мобильного телефона, и, увидев на дисплее номер Светланы Грищенко, я испытала непреодолимое желание вообще не поднимать трубку, однако, всё-таки заставила себя принять звонок. Наверняка Стеша уже сообщила Светлане, что Эйнар наотрез отказался от услуг Маркелова, и несостоявшаяся свекровь не нашла ничего лучшего, кроме как засыпать меня вопросами, на которые я априори не знала ответа.

ГЛАВА II

– Рина? – судя по всему, нескончаемые длинные гудки заставили Светлану изрядно перенервничать и когда я скрепя сердце ткнула пальцем в сенсорный дисплей, у нее бесконтрольно вырвался шумный вздох неподдельного облегчения. Как мне показалось, она уже морально настроилась, что я сначала демонстративно проигнорирую входящий звонок, а потом и вовсе отправлю номер в черный список, дабы навсегда избавить себя от неприятного общения, и теперь пребывала в своеобразной эйфории. Во всяком случае, ее голос пронизывала такая искренняя радость, будто она дозвонилась минимум в Белый Дом, а ответил ей сам глава правительства, и на мгновение мне даже стало жаль эту по-своему несчастную женщину, запоздало осознавшую, что беззаветная сыновняя любовь Эйнара, пожалуй, была единственным настоящим чувством в ее непутевой жизни.

– Добрый день, Светлана Петровна, я вас слушаю, – сдержанно поздоровалась я, изо всех сил стараясь ничем не выдать своего волнения. Выходило это у меня, к сожалению, не ахти, и Светлана просто не могла не ощутить напряженных интонаций.

–Рина, сегодня утром я вернулась домой из Верного, – зачем-то отчиталась передо мной мать Эйнара, но вскоре выяснилось, что это была лишь прелюдия к основной новости, а Светлана всего лишь тянула время в попытке подобрать нужные слова, – понимаешь, тут такое произошло…Как бы это сказать…Ну, в общем это…

– Что? – невразумительное мычание Светланы достаточно быстро переполнило чашу моего терпения и я вынуждена была поторопить женщину, – говорите уже, что у вас стряслось?

– Короче так, – Светлана не то соображала довольно туго, не то сомневалась, делиться со мной или нет, но конкретным ответом она разродилась далеко не сразу, и к тому моменту, когда она с горем пополам сформулировала свою мысль, я практически достигла точки кипения, – приехала я, значит, в город около семи утра. С вечера договорились с Ромкой, что он меня на вокзале встретит. Сошла я с поезда, навьюченная, как ишак, стою на перроне, а этого сукиного сына и близко нет. Звоню на сотовый, так он, гаденыш, пьянющий в доску, еле языком ворочает. Ну, я ему, конечно, люлей всыпала, да вот толку с того – всё равно пришлось баулы на своём горбу переть. Пока трамвай ждала, пока с остановки доволоклась, смотрю, уже девять. Еще и у подъезда соседка прицепилась, как репей, всё ей, заразе, видите ли знать надо. Перегавкалась с ней от души, а нечего мне Эйнара грязью поливать, пусть прежде на своих детей посмотрит –одна дочь шалава, неизвестно от кого в подоле принесла, и вторая такая же подрастает, вымахала корова здоровенная, а ума бог не дал. На этаже еще Митьку из четырнадцатой квартиры встретила, тоже пытался мне мозги парить, но я его как матом приложила, так он нырьк за дверь и больше на площадку носу не кажет. Ромка к тому времени глаза продрал, но с бодуна в днях недели запутался и чуть Мишаньку в школу не выгнал. Поднял пацана с кровати, говорит, давай собирайся, а то на уроки опоздаешь. Мишка ему объясняет, ты что, батя, выходной сегодня, а Ромка думает, тот ему специально лапшу на уши вешает. Захожу домой, а там Мишанька с рюкзаком и при параде в коридоре стоит, и Ромка ажно от гордости раздулся, вот он, мол, какой папаша, сына в школу отправил! И смех, и грех, ну, что тут скажешь! Выписала обоим звездюлей, но сильно зверствовать не стала. Любит всё ж таки Ромка малого, кровь не водица, родной есть родной, не то что Эйнар. Ну, а пьет, так покажи мне, кто сейчас не пьет. Всяко не то, что раньше, на Пятой линии, было. Главное, из дома ничего не тащит и от меня вроде не гуляет.

– Светлана Петровна! – я была более чем уверена, что мать Эйнара позвонила мне вовсе не для того, чтобы в подробностях описывать мне перипетии своей семейной жизни с Грищенко, и меня откровенно корёжило от этой пустопорожней болтовни, – я буду вам глубоко признательна, если вы опустите детали и перейдете к сути дела.

– Ой, Рина, извини, язык у меня, как помело, – к моему изумлению, женщина оказалась не чужда самокритике и незамедлительно попыталась исправить свою ошибку, правда, результат вновь не оправдал моих слабых чаяний, – сидим мы с Ромкой на кухне, я картошки нажарила, ему рюмку беленькой за приезд налила, Мишанька на улице бегает. Я умаялась с дороги, думаю, поедим, и я прилягу на полчасика. Тут Ромка опохмелился и начал, прости господи, меня в койку тягать. Пошли, говорит, мать, покувыркаемся, пока Мишаньки нет, и прямо тащит меня за собой. Я и так, и эдак отбрыкивалась, но у мужиков ведь как – приспичило ему и хоть ты убейся. Ну, начали мы с Ромкой того…

– Светлана Петровна, вы, надеюсь, понимаете, что мне это абсолютно не интересно? –дошла до ручки я и брезгливо передернула плечами в приступе отвращения, красочно представив малоэстетичный процесс совокупления похожей на расплывшуюся квашню Светланы со своим пропитым супружником- если всё, что вы планируете мне рассказать, не касается Эйнара, пожалуйста, не отнимайте мое время!

– Риночка, стой, не вешай трубку! – засуетилась напуганная моим решительным настроем женщина, – значит, только Ромка на меня полез, пыхтит, кряхтит, старается, как вдруг домашний телефон зазвонил. И звонит, и звонит, да еще настойчиво так, будто уж очень сильно надо! Раздражает до невозможности, охота было этот аппарат в окно выкинуть. Ладно, замолчал на минуту, но затем опять задребезжал, и так несколько раз подряд. Ромка злой, как черт, он у меня сам по себе давно уже в этом деле не орёл, а после этих звонков тем более всё упало. Правильно, столько бухать, не просыхая, как там вообще что-то работает! Ну, пошел Ромка с горя за бутылкой, как обычно, а я не успела постель заправить, и снова телефон зазвонил. Беру трубку, а там парень какой-то, по голосу ясно, что совсем молодой. Говорит, мне бы теть Свету услышать, это вы? Я ему – а ты сам кто будешь? Он и отвечает, а я, теть Света, Кирилл Аверин, с вашим сыном в Хонгшане служил. Я где стояла, там и села, у меня аж в глазах потемнело. Рина, ты же читала про этого Аверина?

– Аверин, Аверин… – основательно покопалась в замусоренной всяким хламом памяти я, и глубоко изнутри стремительно поднялась удушливая волна внезапного озарения, – подождите, он вам что, с того света позвонил? Эта фамилия числилась в списке погибших пограничников, и, если я не ошибаюсь, именно останки Аверина до сих пор не идентифицированы.

– Да-да, это он, – торопливо подтвердила Светлана, – наши местные эксперты жевали-жевали сопли, но так и не смогли сказать ничего определенного, а немцы обещали провести генетический анализ или как он там называется, но и у них всё застопорилось, якобы тела так обгорели, что черта с два разберешь, где чья ДНК. Вот как раз этого Аверина и еще одного парня, не помню уж как его звать, опознать и не вышло.

– Светлана Петровна, по-моему, вас жестоко разыграли, – справившись с эмоциями, констатировала я, – наверное, это пранкеры оттачивали на вас мастерство.

– Кто? –не поняла женщина, – Рина, я вот тоже сперва подумала, что балуется кто-то, даже пригрозила в полицию заявить, если еще раз посмеет мне позвонить. А парнишка мне и говорит, не надо, теть Света, в полицию, вы лучше мамке моей позвоните и скажите, что жив я и здоров, просто домой мне пока нельзя, а то она, небось, вся изрыдалась, бедная. А Эйнар, говорит, ваш никого не убивал, он, наоборот, мне и товарищу моему жизнь спас. Не верьте, сказал, ментам, они боятся, что правда вскроется, поэтому козла отпущения и нашли. Эйнар ваш человек хороший, не человек, а Человечище, с большой буквы. Я спрашиваю, так что ж ты, окаянный, не поедешь в Верный и показания не дашь, а он вздохнул тяжко и мрачно так отвечает – не могу я, теть Света, сейчас на людях объявиться, вы уж не обессудьте. Мне, главное, чтобы мамка себя не изводила понапрасну, один я у нее, говорит. И вы не верьте никому, кто про Эйнара дурное скажет, не убийца он, а, можно сказать, герой.

–З наете, это уже действительно за гранью! – в гневе воскликнула я, – это насколько безнравственной личностью надо быть, чтобы так нагло спекулировать на чужом горе? Неужели сложно было выбрать другой способ поразвлечься? Кому такое только в голову могло прийти? Хорошо хоть у этого телефонного террориста хватило совести не звонить матери Кирилла Аверина!

– Я ей позвонила, – огорошила меня Светлана Грищенко, – думай обо мне, что хочешь, Рина, но я этому парню поверила. Набрала номер, который он мне продиктовал, поговорила с его мамой и лишний раз убедилась, что следаки нас дурят вовсю. Сказали ей, вот вам прах Кирилла, берите и хороните, а что там в урне на самом деле, одному богу ведомо. И родителям второго солдата ту же самую туфту гонят. А в заключении экспертов черным по белому указано, что эти останки неизвестно кому принадлежат, может, это настоящие преступники и есть, а несчастные матери будут их поганые могилы слезами поливать!

– Людям свойственно верить в то, во что им хочется верить, – заметила я, – я по-прежнему считаю, что вся эта история – плод чьей-то извращенной фантазии, а вы не только заблуждаетесь сами, но и вводите в заблуждение безутешных родственников, которым и так тяжело смириться с трагедией. А останки действительно могли сильно обгореть, и выделить нужную ДНК не представляется возможным.

– Кирилл сказал, что на пограпосту долгое время творилось нечто ужасное, а руководство ничего не предпринимало, – проигнорировала мой скепсис женщина и проникновенно добавила, – я не знаю, что он имел в виду, но, по его словам, только Эйнар встал на защиту справедливости. В этом весь Эйнар, он с детства таким был, и я верю, что за десять лет он ничуть не изменился. У него талант наживать себе врагов, и уж кто-то, а ты должна это прекрасно понимать.

ГЛАВА III

–Простите, Светлана Петровна, но это не аргумент, – нисколько не впечатлилась сентиментальными высказываниями женщины я, прекрасно сознавая, что ее избрал в качестве жертвы циничный пранкер, начисто лишенных каких-либо моральных ориентиров. Поведение же самой Светланы выглядело не менее гадко, и я в упор не понимала, зачем она принялась распространять непроверенные сведения, в очередной раз травмирующие и без того убитых горем людей.

–А что для тебя аргумент? – в лоб спросила мать Эйнара, и в ее голосе мне вдруг почудились отчетливые нотки явного разочарования, – вот смотри, я не поленилась и сразу же обратилась в телефонную компанию – распечатку у них потребовала. Аппарат у нас старенький, номера не определяет, вот я и подумала, пусть сделают мне полную раскладку – выяснят, на кого телефон оформлен, из какого города звонили, ну и так далее. Ага, как же, держи карман шире! Знаешь, что мне ответили? Вон, даже смс-ку прислали, сейчас я тебе прочитаю. Слушаешь? «На вас запрос сообщаем: областная дирекция телекоммуникаций не может предоставить детализацию звонков за указанный вами период вследствие сбоя в работе оборудования. Приносим свои извинения за доставленные неудобства». Ну, и как тебе? Сбой у них, видите ли, произошел, причем именно в то время, когда мне позвонил Кирилл. Врут, как дышат, а дышат часто! От нас всё скрывают, а если что и просочится, так бегом концы в воду прятать! Рина, в нашей стране всегда так! К примеру, вроде и камеры везде понатыканы, а захочешь картинку посмотреть, оказывается, что это вообще муляжи для острастки повесили. Помню, украли у меня перед Новым Годом в магазине кошелек, и что ты думаешь? Ни одна камера не фурычила! Зато, как у зама нашего мэра из подъезда велосипед слямзили, так за полчаса воров нашли и по всем каналам передали, что наша полиция чуть ли не моментом преступления раскрывает. Нет, Рина, никто нам правду не скажет, пока мы сами всё не выясним. Вот почему бы мне распечатку не дать? Если бы мне простой хулиган звонил, так вычислили бы его и оштрафовали, как миленького, но в «Телекоме» мне сходу объяснили, чтобы я ни на что не рассчитывала. А, ну как я бучу подниму! В газету сообщу или телевидение вызову, пускай разбираются, кто тут воду мутит. Одно меня останавливает- парнишка этот, который Кириллом Авериным назвался, уж очень просил меня помалкивать и мамке передал, чтобы та рот на замке держала.

–Ну, еще бы! – иронично хмыкнула я, – боится, что по его душу из полиции придут, для того и рассказывает вам байки. Жаль, конечно, что «Телеком» вам отказал, но, может быть, у них действительно неполадки в системе…

–В башке у них неполадки! – нервно бросила Светлана, – кинули отписку и рады, а я теперь себе места не нахожу, а уж что с матерью Аверина сейчас творится, я и думать не хочу. С нее следак уже какой день добивается, чтоб она его бумаги подмахнула и Кирилла официально признали погибшим, но эта Галя – баба-кремень. Говорит, на кой мне ваша урна сдалась, я абы кого хоронить не собираюсь. И в то, что Эйнар убийца, она не верит. Мне, сказала, правда нужна, а чтобы невиновного человека в тюрьму упечь, большого ума не надо. Решили теперь уже на суде встретиться, Кирилла из Савельевска призывали, а это от нас шибко далеко, особо не разъездишься. Я спрашиваю, Галя, а у тебя никаких мыслей нет насчет того, что такого страшного на заставе происходило, не зря же Кирилл на это напирал, а она только руками разводит. Служил меньше года, письма домой писал, ни на что не жаловался, природой восхищался, горами… Видать, запугали их там всех, они ж салаги еще, вот и молчали в тряпочку, пока начальство беспредельничало, а Эйнара разве молчать заставишь? На том и погорели, получается.

–Всё это лишь ваши догадки, Светлана Петровна, – с напускным равнодушием произнесла я, хотя мой перегруженный мозг буквально дымился от непрерывной мыслительной активности, и я постоянно опасалась неосторожным словом выдать свое истинное состояние, -я, как и вы, не верю в совпадения, но в отчаянном положении большинство людей хватаются за любую соломинку, и мать Аверина готова принять за чистую монету даже самый абсурдный бред, опровергающий гибель ее сына в Хонгшане.

–Да, Рина, не ожидала я от тебя… – сквозь зубы процедила женщина, – вот я дура, понадеялась, что ты не забыла моего Эйнара, а ты меня даже толком слушать не хочешь, будто у тебя в одно ухо влетает, а из другого вылетает. Ну отшила бы меня с самого начала и не морочила понапрасну голову. И я могла бы заранее скумекать, что ты всё на отвяжись делаешь! Не хочешь помогать, так зачем было обещать? С адвокатом этим, вон, тоже какая-то ерунда вышла! Спрашиваю у Стешки, что там да как, а она мнется-жмётся, ну, я сразу и поняла – значит опять всё наперекосяк. Уж не знаю, кого ты прислала в Верный, но Эйнар с ним связываться ни в какую не захотел, а ему ведь сейчас привередничать не резон. Вот и думаешь, значит, такой адвокат, что пускай лучше государственный защитник и дальше остается. А Стешка как расстроилась! Она же понадеялась на тебя, а, как узнала, что скоро из столицы адвокат приедет, чуть ли не до потолка прыгала. А потом раз и скисла. Позвонила ей утром, а она мне и заявляет – приехал адвокат от Рины, а Эйнар в позу встал. Я и подумала, кто от хорошей жизни будет столичного адвоката ссаными тряпками гнать, а, как Стешка сказала, Эйнар с ним не церемонился. Не надо мне было тебе звонить, но это всё Стешка меня подбила. «Звоните, теть Света, кто еще нам, кроме Ринки, поможет?». Я и поддалась, чем черт не шутит, сама не пойму, на что рассчитывала. Нужны мы тебе, как телеге пятое колесо! Ладно, Рина, прости за беспокойство, столько лет прошло, не век же тебе было по Эйнару сохнуть. Это он так и не сумел тебя из сердца вырвать, сколько бы его Стешка не обхаживала. Так и десять лет с ним и промыкалась – вроде и есть муж, а вроде и нет, а у тебя, я слышала, всё отлично сложилось, и семья, и работа… Пора было мне сообразить, что раз ты сама мне не звонишь и не интересуешься Эйнаром, то и лезть к тебе не стоит, а я, после того, как с «Телекомом» перелаялась, так первым делом тебя набирать! Дура, вот, как есть, дура!

–Я нашла для Эйнара сама лучшего адвоката из всех, кого я только знала! – самообладание мне вероломно изменило, и я больше не старалась обуздать эмоции. Обвинения Светланы в мой адрес были до такой степени беспочвенны и несправедливы, что с каждым мгновением я всё сильнее ощущала терпкую горечь обиды, -вы даже вообразить себе не можете, на что мне пришлось пойти. Ради того, чтобы у Эйнара появился шанс, я фактически разрушила две семьи, причем, одна из них – моя собственная. Вам кажется, что я веду себя чересчур безразлично, но откуда вам знать, что я действительно чувствую? Я бы многое отдала, чтобы понять, почему Эйнар противится любой помощи извне, но у меня нет абсолютно никаких идей на этот счёт. Да, меня тоже насторожил этот звонок якобы от Кирилла Аверина, и результаты геномной экспертизы производят двойственное впечатление, но я не могу слепо верить в теории заговора, не имея конкретных доказательств. Мне очень сложно сохранять здравый рассудок и не впадать в истерику, я пытаюсь трезво анализировать происходящее, а не выстраивать сомнительные теории, но это вовсе не означает, будто меня совершенно не волнует судьба Эйнара. Пусть наши пути разошлись еще в далеком прошлом, он для меня не чужой человек.

–Тогда сделай что-нибудь, Рина! – надрывно выкрикнула в трубку женщина, и я одновременно почувствовала едва уловимое дыхание незримо присутствующего где-то рядом призрака. Голоса Светланы Грищенко и таинственного порождения параллельной вселенной звучали в унисон, и внезапно слились воедино, заставив меня в ужасе стиснуть виски ладонями.

–Помоги Эйнару! – расплавленным воском вливалась в уши многократно повторяющаяся фраза, – помоги ему!