Оценить:
 Рейтинг: 5

Видят ли березы сны

Год написания книги
2021
Теги
<< 1 ... 12 13 14 15 16 17 >>
На страницу:
16 из 17
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Ваше степенство, Кузьма на бричке, уже ждет вас.

– Вот и чудесно. Пойдемте, пойдемте, Николай, – и впервые не назвав его по имени и отчеству, он покровительственно и с чувством превосходства, похлопал Иевлева по плечу.

Выйдя из конторы, Степан Михайлович никак не мог найти глазами свою бричку. Бричка была новая и снабжена всеми удобствами, и оттого крайне неповоротливая и лишенная какого- либо маневра на дороге. А так как из-за дождей дорогу развезло, извозчик смог остановиться лишь в пятистах метрах от выхода.

– Вот черт его дери, замочиться стало быть боится, лошадей видите ли он жалеет, а ног моих не жалеет, ну я ему …. – разгневался купец, что ему пришлось идти в самую грязь. – Ну да ладно, может и к лучшему, такие дела за ужином может и обсуждать вредно, на пищеварение дурно влияет, поговорим пока идем, – продолжил Кузнецов, громко рассмеявшись, – тут вот какое дело, Николай Алексеевич, я вексель вам выписал, не имея сомнений в вашей платежеспособности, а вы, замечу, меня не остановили, так ведь? Так, – не дожидаясь ответа, заключил Кузнецов и тотчас снова продолжил: – Но вот что выясняется, мануфактуру вы купили отчасти в ссуду, да еще кое-кому, как я выяснил, должны были, словом, в общей сложности, векселей оказалось … дай Бог памяти, не напомните, цифру, голубчик? – и он остановившись внимательно посмотрел на Николая, лицо которого стало мертвенно бледным и исказилось гримасой ужаса и презрения. Казалось, он едва стоит на ногах.

– Что… вы… хотите…сказать? – процедил сквозь зубы Николай, казалось слова, застревают где-то в гортани, и он с большим трудом, будто давясь своим бессилием, произносит их.

– Да я, собственно говоря, все уже и сказал, должны вы мне, что и вовек не рассчитаться, а срок погашения платежей со дня на день наступает, так ведь? Та-а-а-ак, – довольно растягивая слова, продолжил купец, – можете и не утруждать себя ответом, но я человек великодушный, покамест, с вас их требовать не буду, только ведь сами знаете, ничто в жизни, голубчик не бывает даром, и у великодушия есть цена. Стало быть, и сейчас исключения не будет. Я хотя и кажусь на первый взгляд простоватым, да незатейливым, но то лишь на первый взгляд. Неужели же Вы думаете, я настолько слеп, что не увижу, как перед моим носом вы МОЕ забираете? Уверен вы понимаете к чему я веду, – и без обиняков, глядя прямо в глаза Николая он заявил: – Оставьте Анну, вот мое условие, и я не стану…. – но он не договорил фразу. Их разговор прервал стук копыт.

– Верно, этот дуралей, наконец, подъехал, – сказал купец оборачиваясь. Но вместо извозчика перед ними стояли два незнакомых наездника. И хотя оба были прилично одеты, шныряющий, цепкий и колючий взгляд выдавал их с головой, а также их недобрые намерения.

– Добрый вечер гос-с-с-с-спода, – произнес нараспев один из них, и спешился с лошади, – мы не местные, не можем найти улицу, Московскую, верно ведь, Московскую? – обратился он ко второму наезднику, будто позабыл и теперь уточняет?

– Московскую, Московскую, – подтвердил тот и следом поспешил слезть с лошади, а затем, придерживая ее за уздечку, встал рядом.

Купец перевел тяжелый взгляд с одного на другого, оценивая ситуацию и как только все понял, чуть попятился назад. – Так, вы на месте, это и есть Московская, – спокойно заявил он, хотя поза выдавала в нем высшую степень напряжения.

Николай тоже переводил взгляд с одного на другого, пытаясь понять, что происходит, чувствуя, что события разворачиваются по какому-то неведомому ему сценарию.

– Оп, кто бы мог подумать, стало быть мы на месте, выходит и нашли что искали, – и рыжий бандит достал револьвер, направляя дуло в сторону мужчин, – доставайте деньги, господа, да не горюйте, считай, проигрались в карты, уверен Вашему благородию не привыкать, – и он ткнул револьвером в грудь Николая, видимо посчитав его наиболее лакомой добычей.

Николай и без того потрясенный событиями сегодняшнего дня, раздосадованный и расстроенный, раздавленный и удрученный вероломством купца, его подлостью и осознанием того для чего он это сделал, неизбежным расставанием с Анной и чувством своей вины, вдруг в один момент прочувствовал собственную слабость и никчемность. Горечь поражения, собственная трусость и ничтожность, вдруг всколыхнулись в нем праведным гневом. Он схватился за дуло револьвера и попытался отвести его от себя, попутно толкнув бандита, а затем ударив его в челюсть. Удар был крепкий и верно рассчитан, отчего тот, не устояв на ногах, упал на колени прямо в грязь, только вот про второго налетчика он забыл. Тот, увидев, как разворачиваются события, не кинулся наутек, бросив все, а поспешил на помощь подельнику. В два шага преодолев расстояние между ним и происходившей дракой, он выхватил из-за пазухи нож и ударил им прямо в грудь Николая. Тот глухо застонал и с высоты своего роста рухнул в грязь на спину.

Купец же все это время, не принимая участия в драке, медленно, но верно отступал назад на безопасное расстояние, увидев же, как Николай рухнул сраженный ударом, в ужасе ринулся бежать наутек. В его спину посыпались пули, но как водится, дурного человека толи ангелы, толи демоны берегут, все мимо. Он хотел было крикнуть своему извозчику, позвать на помощь, но страх сковал его горло, так что он не в силах был произнести ни слова, не оборачиваясь он добежал до первого здания и спрятавшись за стеной, с трудом переводя дыхание, судорожно облизал губы. Ледяной пот лил градом вдоль спины под плотным меховым пальто, в горле пересохло, а в висках стучало.

Может прошла минута, а может час, в страхе он потерял счет времени, по цоканью копыт и глухим ударам нагайки купец понял, что бандиты скрылись. Что есть мочи он заорал: – Кузьма!!! – Спящий в одном квартале от разворачивающейся трагедии и потому ничего не видевший слуга, спросонья, выглянул из повозки, с трудом пытаясь понять кто кричит и что здесь происходит.

В его адрес посыпалась самая грязная и нецензурная брань, которую и в кабаках то не часто говорили. Испуганный Кузьма, чуть не падая на ходу, спросонья бежал на помощь, но слишком поздно: – Ваше степенство, не велите ругаться, ей Богу, на секунду уснул.

Купец лишь смачно сплюнул и побежал к лежавшему на мостовой Иевлеву. Николай упал навзничь и теперь с глухими стонами пытался встать, но едва ли это было ему по силам. Волосы его намокли и слиплись от грязи, весь сюртук был залит алой кровью, отчего понять, куда пришелся удар ножа, вряд ли было возможно.

Подбежав к нему, Кузнецов помешал бесплодным попыткам Николая встать на ноги, голову его он положил на свои колени, и почти отцовским жестом убрал волосы от лица. Тот снова глухо и жалобно застонал, глаза его были широко открыты, но едва ли он в полной мере понимал, что происходит.

– Гони сюда лошадей, дурак, – закричал он с отчаянием на извозчика.

– Ну что же ты наделал то, глупый, глупый, что же ты наделал, – горько повторял Степан Михайлович, вот только минуту назад он ненавидел этого мужчину, а сейчас, глядя как жизнь, понемногу покидает того, готов был отдать все, чтобы ему помочь, и хотя он не был причастен к произошедшему, нестерпимое чувство вины, легло на сердце тяжелым крестом.

– Анна, – простонал тот.

– Будет, будет тебе Анна, молчи, молчи, слова силы отбирают. Держись, держись, голубчик, все будет хорошо, – утешал он Николая, словно ребенка.

Подъехал извозчик, и они, погрузив Николая в бричку, через самую грязь, едва разбирая дорогу, поскакали к дому.

Разбудил Анну тревожный стук копыт и скрип, подъезжающих к парадной, колес. Она тотчас подскочила с дивана, уснув в неудобной позе, с трудом разминала затекшие ноги и пальцы. Неужели Георгий подъехал, хотя было слишком рано, а может Нина Терентьевна вернулась с дочками раньше обещанного, или Степан Михайлович из конторы воротился. Не успев перебрать в голове все версии, как дверь с грохотом отворилась, будто ее со всей силой выбили ногой. Анна подпрыгнула от ужаса, со страхом обернувшись в сторону двери.

В гостиную едва держась на ногах, ввалился Степан Михайлович с Кузьмой, на руках они держали огромный сверток, с укутанным, словно младенец в меховое пальто человеком, тот был недвижим, не издавал ни звука и только острый профиль выдался поверх накидки.

Пошатываясь, невидящим взором, не обратив внимания на Анну, Степан Михайлович со слугой, тяжелым шагом направились в ближайшую комнату.

– Тихон, беги за доктором, он как раз через два дома, скажи, чтобы пришел хоть в исподнем, время не терпит, а за констеблем отправь Егорку, скажи ему, тут все на месте объясним, долго сейчас рассказывать, что приключилось, – прокричал купец, на ходу.

Тихон, до этого, нервозно, теребивший шапку и переминавшийся с ноги на ногу, только услышав команду, тотчас скрылся за дверью в зловещей темноте улицы.

Анна, начиная приходить в себя и понимать, что происходит, кинулись за ним. В голове за долю секунды пронеслись тысячи мыслей, сердце гулко билось где-то у самого горла, стремясь вырваться наружу.

Увидев на кровати лежавшего Николая с запекшимися губами и полуоткрытыми глазами, она, обезумев, кинулась на купца словно дикая кошка: – Что вы с ним сделали? Это вы! Что вы с ним сделали мерзавец, она пыталась ударить его, но тот легко отмахивался от нее как от надоедливой мухи, наконец, рассвирепев, он толкнул ее что есть мочи, так что она отлетела к стене, будто тряпичная кукла и с грохотом приземлилась.

– Не трогал я его! – закричал он и окровавленными руками, достав из внутреннего кармана пачку смятых векселей, кинул их на пол, – Сам бы уехал твой Николай. Мне и трогать его надобности не было…в долгах он, хуже картежника последнего, полюбовник твой, – зло проскрежетал зубами купец.

Анна, немного отрезвев от горя, но по-прежнему ничего не понимая, подползла к Николаю. Боясь сделать ему больно, распеленала из мехового пальто бережно, будто матушка свое дитя. Он тихо застонал и открыл глаза.

– Голубка моя, – ласково прошептал он, попытавшись коснуться ее лица, но поморщившись, опустил руку, так что та безжизненно свесилась с края кровати.

– Тише, тише, ничего не говори, – умоляюще сказала она, прикоснувшись ласково пальцами к его губам, – не тревожься, я с тобой, я здесь.

Сюртук и рубашка были все в крови, но по его неудобной позе, и по тому как скованна правая рука, она поняла что рана находиться справа, стало быть сердце вне опасности. Малая, но надежда.

– Дайте мне нож, чистую воду и ткань, – скомандовала Анна. Ловко разрезав рубашку, она увидела, как глубока была рана. И хотя кровь уже не сочилась из груди, слышно было как нелегко со свистом дышал Николай, а грудь тяжело вздымалась.

– Что случилось? – вопрошая, обернулась она к купцу.

– Бандиты напали, эх, – с горечью сказал купец, – молодой, не стоило ему вступать в борьбу, ну что за глупый, – сокрушался он, – поторопился, э-э-э-э-х, обождал бы, да пусть хотя бы и деньги взяли, но жизнь то оставили, э-э-э-э-х, глупый, глупый.

За дверью раздались голоса, женские тревожные и сдержанные мужские, верно доктор приехал, подумала Анна с облегчением. Она хотя и знала от матушки как обрабатывать раны, но во врачебном деле смыслила мало, от того по-обывательски возлагала на врача неоправданно большие надежды.

Через минуту вошел доктор, это был щупленький старичок, с чемоданчиком, лицо его было испещрено морщинами, а глаза были добрые и блаженные, будто познавшие ту самую ускользающую от всех истину, впрочем, Анна не сразу поняла причину этого, пока по комнате не разнесся терпкий запах спиртного. В ужасе Анна посмотрела на него и почувствовала, как последняя надежда умирает на ее глазах. Уступив ему место подле кровати больного, она с тревогой шепотом спросила купца: – А нет ли другого врача? Этот верно пьян в стельку.

– Не бойся, ты не смотри что он пьян, он честно признаться, и трезв то не бывает, но дело свое знает, не хуже трезвого как стекло. Он работал в столице, но случились там некие события, о коих, я и сам честно признаться толком не знаю, в общем осужден он был, сюда сослан как каторжный, но как срок его вышел, он возвращаться не стал, да здесь и остался. Но дело он свое знает, не тревожься, уж если кто и поможет, то только он.

Вдруг доктор, словно услышав, что о нем говорят, выглянул из комнаты больного и спросил: – Кто поможет сделать перевязку?

Анна стремглав бросилась на помощь. С большим трудом им удалось перебинтовать рану. При каждом движении Николай глухо стонал и хотя был в сознании, глаза его были плотно закрыты, а сам он молчал. Ни бранного слова, ни жалобы, только стон, тихий безнадежный стон.

Проинструктировав, что и в какое время давать больному и как часто менять повязку, он знаком пригласил ее выйти.

В коридоре уже толпился народ, тут и Нина Терентьевна подоспела и прислуга выглядывала из коридора и девочки, которым строго настрого велели идти спать, стояли поблизости, и приказчик Николая – Григорий. Глаза его были печальны, и едва сдерживали крупные мужские слезы.

– Рано глубокая, – начал доктор, – боюсь, до утра не доживет, зовите лучше батюшку, от меня проку тут мало, – с этими словами, понурив голову, он развернулся, горько сгорбился под тяжестью дурных вестей, вестником которых он был поневоле, и незаметно ушел.

В комнате умирающего было тяжко и мрачно, казалось время здесь остановилось, Николай, лежал с закрытыми глазами, но не спал. Скользнув к постели, опустившись на колени Анна прильнула щекой к его холодной и влажной руке, и тихие слезы отчаяния и бессилия наконец вырвались на свободу, то были слезы безмолвия.

Николай словно очнулся, и зашевелил рукой, неловко погладив ее по лицу. Она прильнула губами к его ладошке, вложив в этот поцелуй все те чувства, которые испытывала, но не могла выразить словами.

– Поплачь, поплачь голубка, от слез тебе станет легче.

– Как же ты можешь думать сейчас обо мне, всхлипывая, прошептала она, я здесь, со мной ведь ничего не случилось. Плачу я или нет, какой в этом прок, неужели же ты думаешь, мне горше, чем тебе, что есть мои сентиментальные страдания, перед твоими, истинными.
<< 1 ... 12 13 14 15 16 17 >>
На страницу:
16 из 17

Другие аудиокниги автора Наталья Гончарова